Я была Алисой - Мелани Бенджамин

Наконец к ним присоединилась мама, лицо которой также озарила радушная улыбка. Однако при этом она не удержалась от изучающего взгляда в мою сторону. Что она хотела увидеть? Последнее время я совсем перестала понимать, почему мама так пристально вглядывалась в меня: какие знаки, царапины, признаки увядания она искала во мне? Или признаки измены?

Однако у меня не было времени раздумывать об этом. Шел пятый час, и меня ждали в другом месте. Я попрощалась с Лео. Он поцеловал мою руку на прощание, и я не могла не пофантазировать о его других, более откровенных поцелуях. Моя шея болела от желания почувствовать их. Сделав над собой гигантское усилие, я высвободила руку и в сопровождении Софи поспешила к мистеру Рескину.

— Вас целовали, — сразу же после приветствия заявил он. Капризно выпятив нижнюю губу, мистер Рескин тяжелой поступью побрел к своему креслу.

— Это правда. Сегодня утром меня в щеку поцеловала Рода, когда я позволила ей надеть мое новое зеленое платье для верховой езды. — Лицо мое горело, губы все еще пульсировали от поцелуев Лео, но я тем не менее сумела изобразить благопристойную улыбку. Устроившись в кресле, я начала, как обычно, разливать чай, который сегодня казался невероятно горячим. Фарфоровый чайник обжигал мои пальцы.

— Я не о том. Чай слишком горячий. — Он сделал глоток, поморщился и поставил чашку на стол с такой силой, что чай выплеснулся прямо на пирожное.

— Смотрите, что вы натворили. — Я принялась промокать стол салфеткой.

— Не делайте мне выговоров. Я не ребенок. И не дряхлый старец! — прорычал он. Кровь бросилась ему в лицо, и мистер Рескин в эту минуту действительно стал похож на капризного мальчика, желавшего, чтобы непременно все вышло так, как он хочет.

— Но и разумным ваше поведение тоже не назовешь. Держите себя в руках.

— Ну вот, опять! Делайте это, делайте то. Вас целовали, говорю я вам. У вас такой вид: вы — словно подбитый фрукт, готовый, чтоб его сорвали. Кто он? Кто?

— Я не намерена продолжать разговор в этом духе! — отрезала я, чувствуя, как кровь в моих жилах превращается в лед, остужая меня и позволяя взять ситуацию под контроль. — Я не положила вам лимон. Он охладит ваш чай.

— Так это он, не правда ли?! — прорычал мистер Рескин и так сильно подул на свой чай, что его бакенбарды встали дыбом.

Вспомнив нашу с Лео страстную встречу, я не смогла сдержать улыбки. По моему телу разлился жар.

— Ага! Я так и думал. Счастливый черт. Только посмотреть на вас: румянец на щеках, щебечете, как пташка. Как милая маленькая пташка. Ну почему он? Почему он, а не я?! — Он снова стукнул чашкой об стол, да так, что на сей раз она разбилась. Чай разлился по всему столу, залил ковер с цветочным узором, попал на ширму перед камином, намочил мне юбку.

— Да что с вами? — Я ошеломленно взглянула на мистера Рескина. Теперь он уже не был похож на мальчика. Его взгляд отяжелел, брови напоминали грозовые тучи, губы сложились в ужасную гримасу.

— Почему он? Потому что он моложе? Поэтому?

— Что за вопросы?

— Ах… да вы только посмотрите на себя! Я оказался прав. Это он целовал вас, этот человек… Доджсон! Ведь так? Не отнекивайтесь, дорогуша. У меня нет надежды.

— Мистер… мистер Доджсон?

— Да, мистер Доджсон. Почему он, а не я?

— Да о чем вы? — Собираясь было встать с кресла, я так и застыла на полпути. Слишком много мыслей, воспоминаний вдруг пронеслось в голове: губы, руки, надежды и грезы, летние дни, взгляд невинных глаз Лео, когда он сказал всего несколько минут назад, что я принадлежу ему. Было ли это?

— Доджсон. Почему он, почему вы принимаете его поцелуи, когда знаете, что я тоже хочу поцеловать вас? Я наблюдал за вами с тех самых пор, как вы были ребенком. Алисой, Алисой, милой Алисой из Страны чудес. Что в нем такого? Что вас в нем очаровало? Ведь он просто заика-глупец, а вы выбрали его.

— Право, не знаю, о чем вы… он не… мистер Доджсон? Что вы имеете в виду? Я же вам сказала, что он более не… я думала, вы говорите о… — Однако произнести имени Лео я не могла.

— Ох уж эти маленькие девочки с их чарами, — усмехнулся мистер Рескин, вцепившись в подлокотники кресла. — Посмотреть на них — сама невинность. Но как они соблазнительны. Вы сами искали его внимания, просили его, как просите и сейчас. Вам не надо рассказывать, что вы делали в тот летний день, правда?

Я закрыла глаза — воспоминания снова нахлынули на меня: ритмичное покачивание поезда, бархатный мрак навеянного летним зноем сна, странное пробуждение. Глаза Ины, округлившиеся и немигающие, которые видели то, что она хотела увидеть. Что я хотела, чтобы она увидела…

— Нет! — Я покачала головой. — Нет! Я была слишком мала! Я была слишком мала, чтобы помнить!

— Вот и она тоже так говорила. — Мистер Рескин сидел неподвижно, гневно уставившись на меня.

— Кто?

— Роза. Моя Рози, моя лапушка, моя кошечка. В один летний полдень. И ведь всегда, всегда это полдень, не правда ли? Она говорит, что слишком юна. Говорит, что не станет со мной разговаривать, хоть я и прошу, прошу ее. И вы не станете со мной разговаривать. Ваши родители не позволяют вам. Почему? — Теперь он покинул кресло и с безумными глазами, со вздыбленными волосами стал расхаживать по комнате. Руки его дрожали, и он даже не пытался этого скрыть.

— Мои родители? Что вы имеете в виду? Зачем вам было их спрашивать?

— Потому что я джентльмен, вот зачем! — прокричал он, выводя тем самым меня из состояния ступора.

Я нашла в себе силы подняться с кресла и трясущимися руками расправить облитую чаем юбку. На подгибающихся ногах я начала потихоньку продвигаться к двери.

— Мистер Рескин, боюсь, вы нынче нездоровы. Пожалуй, я оставлю вас — вам нужен отдых.

— Нет! — Он резко остановился, преграждая мне путь. Затем стремительно развернулся и, сжав руки в кулаки, вперил в меня полный боли взгляд. Я отпрянула, сердце у меня бешено стучало, кожа дрожала от страха. — Нет! Не теперь, когда мне удалось вас сюда залучить… вернуть! Вы всегда уходите, ускользаете у меня из-под носа. Сначала Алиса, а теперь вот моя кошечка, моя лапушка… Рози, прошу тебя, не уходи! Я исправлюсь. Я сделаю все, что ты скажешь. Прошу тебя. — Вдруг по сразу ввалившимся щекам мистера Рескина медленно поползли крупные слезы, которые он, хлюпая носом и шаркая ногами, вытер рукавом сюртука — жалкий, как маленький мальчик.

Потрясенная до глубины души, я наконец поняла, что происходит. Он был болен. Болен, утомлен, и его разум помутился. Шагнув навстречу, я протянула ему руку, как раненому животному.

— Мистер Рескин, пожалуйста, я не Роза. Я Алиса. Алиса Лидделл. Вы не помните?

Он уставился на мою ладонь. Затем его взгляд медленно пополз вверх по моей руке и наконец достиг лица. Густые белые брови мистера Рескина хмуро сдвинулись, и он метнул в меня злобный взгляд.