Предпоследняя правда - Филип Киндред Дик

рексероида. Нужно найти точную температуру; у нее внутри нагревательный элемент, что плавит корпус, когда надо поменять форму. Если долго и тщательно подбирать…

– Или, – добавил Сенсио, – если они перегреют ее, и тогда внутри останется один пепел.

Он был прав. Немцы предусмотрели все; механизм был построен так, что необычные воздействия на него – нагрев, сверла, всевозможные щупы – срабатывали, активируя систему самоуничтожения. И эта гадость даже не лопалась у всех на виду; просто ее внутренности полностью уничтожались… так что можно было еще долго пытаться проникнуть внутрь – внутрь приспособления, которое давным-давно уже грамотно покончило с собой, превратило свои внутренние механизмы в бесформенное запекшееся ничто.

Эти машины времен конца войны, подумал Фут, слишком уж умные. Просто чертовски умные по сравнению с нами, смертными; страшно представить, что конструкторы могли еще выдумать, будь у них лишний год. Если бы все автоматические фабрики не были уничтожены, все наземные цеха, и лаборатории, и полигоны… как то, одно-единственное предприятие, что выпускало артифорги.

Интерком щелкнул, и мисс Грей сообщила:

– Сэр, Янси-мэн Дэвид Лантано на связи и хочет поговорить с вами. Вы ответите ему или вас нет на месте?

Фут коротко глянул на Сенсио.

– Увидел, что спутник снизился. Понял, что мы внимательно следим за ним. Собирается спросить почему. – Он попытался быстро придумать повод. Бывший танкер? Да, неплохо; здесь можно было зацепиться, поскольку по закону Лантано обязан был сдать любого танкера, что выбрался из-под земли на территории его поместья, берлинским психиатрам. В интерком он сказал: – Да, я поговорю с ним, мисс Грей, пропустите вызов.

На большом видеоэкране появилось лицо Дэвида Лантано, и Уэбстер Фут зачарованно отметил, что тот находился в фазе молодости своей осцилляции, или цикла; в любом случае перед ним был человек, соответствовавший своему официальному возрасту, двадцатитрехлетний.

– Я никогда не имел чести быть вам представленным, – вежливо сказал Фут (Янси-мэны, как правило, обожали эту вербальную форму уважения). – Тем не менее я знаком с вашим творчеством. Оно бесподобно.

– Мы хотели бы получить артифорг, – обратился к нему Лантано. – Поджелудочную железу.

– Боже мой.

– Вы можете найти такую? Откопайте. Мы заплатим очень много.

– Их не существует. – Фут подумал: зачем? Кому она нужна? Тебе? Или твой дружок танкер пробился на поверхность ради нее? Скорее всего, последнее, и ты проявляешь благотворительность или как минимум изображаешь ее.

– Нет ни единого шанса, мистер Лантано.

И тут его осенила идея.

– Позвольте мне, – сказал он, – посетить вашу виллу, чтобы обсудить некоторые моменты. У меня есть кое-какие карты, военные карты тех времен, на которых указаны территории, до сих пор не раскопанные, где могут находиться запасы артифоргов; это госпитали ВВС США в удаленных локациях. Аляска, Северная Канада. На самом краю тогдашней линии безопасности и на Восточном побережье. Возможно, мы с вами…

– Отлично, – согласился Лантано. – Как насчет девяти вечера на моей вилле? Девять по здешнему времени, у вас будет…

– Сэр, я владею навыком расчета времени, – сказал Фут. – Я обязательно буду. И я уверен, что вы, с вашими исключительными способностями, сумеете извлечь пользу из этих карт. Можете отправить туда ваших лиди, если пожелаете, или моя корпорация может…

– Хорошо, в девять вечера по моему времени, – прервал его Лантано и отключился.

– Зачем? – после паузы спросил у Фута Сенсио.

– Чтобы установить видеонаблюдение, – ответил тот.

– Ах да! – Сенсио даже покраснел.

– Прокрути еще раз этот эпизод, – задумчиво попросил Фут. – Там, где Лантано в среднем возрасте. И останови на том моменте, где он старше всего. Я вот только что, в разговоре, заметил у него одну особенность…

Вновь настраивая увеличительное оборудование, пленку, аниматор и проектор, Сенсио спросил:

– Какую особенность?

– Мне показалось, – ответил Фут, – что Лантано, старея, начинает кого-то напоминать. Не могу точно сказать кого, но кого-то хорошо знакомого. – Изображение даже молодого Лантано на большом видеоэкране вызвало у него чувство дежавю.

Через минуту в комнате погас свет, а он разглядывал снимок Лантано в среднем возрасте, вид сверху; снова угол был неудачным, как всегда, когда фотоаппаратура находится почти вертикально сверху – а для спутника это обычная ситуация. Но сейчас ему удалось различить черты лица, потому что при прохождении спутника и Лантано, и бывший танкер остановились и посмотрели на него – вверх.

– Я знаю, кто это, – внезапно сказал Сенсио. – Тэлбот Янси.

– Да, только он смуглый, – сказал Фут. – Этот человек здесь.

– Но если наложить отбеливатель кожи, изобретение военного времени…

– Нет, Янси значительно старше. Когда мы получим хороший снимок Лантано в возрасте шестидесяти пяти лет, а не пятидесяти, тогда, может быть, что-то у нас и будет. – А когда я попаду к нему на виллу, подумал Фут, у нас появится техническая возможность сделать такой снимок. И это будет сегодня; всего через несколько часов.

Что такое этот Лантано? – спросил он себя.

И не получил ответа.

По крайней мере, пока.

Но за годы он научился быть терпеливым. Он был профессионалом; он установит на недостроенной вилле Лантано камеру наблюдения, которая раньше или позже даст ему дополнительные факты, и в конце концов, однажды, достаточно скоро, появится ключевой, краеугольный факт, и все свяжется воедино: смерть Дэвидсон, Хига и Линдблома, уничтожение двух лиди, странное старение Лантано – и тот, самый удивительный, факт, что, старея, он все более и более становится похож на манекен из стали и пластика, привинченный к деревянному столу в Нью-Йорке… ох, подумал Фут; это ведь объясняет тот удивительный и до сих пор загадочный отрывок с человеком, застрелившим двух лиди. Мы-то думали, что на снимках кто-то, напоминающий Тэлбота Янси.

А это был Дэвид Лантано в крайней точке его возрастных колебаний; мы уже это видели. Ключевой факт уже показался нам.

Ах, Броуз, подумал он, ты крепко просчитался; ты потерял свою монополию на секретное оружие из архива. Кто-то другой завладел оборудованием для путешествия во времени и теперь использует его, чтобы уничтожить тебя. Как он им завладел? Абсолютно неважно; оно у него есть: и в этом-то все дело.

– Готтлиб Фишер, – сказал он вслух. – Идея создания Янси принадлежит ему; так что кризис, строго говоря, располагается в прошлом. – И тот, кто обладает возможностью путешествовать во времени, имеет доступ к прошлому, понял он. Существует пересечение, взаимосвязь между Дэвидом Лантано, кем бы или чем бы он ни был, и Готтлибом Фишером, тогда, в 1982-м, или 1984-м, или в любом году до смерти Фишера, но не позже нее… а скорее всего, незадолго до того, как Фишер начал свою работу над принципом Янси, его вариацией принципа фюрера: над своим новым