Убегай! - Харлан Кобен

Она метнула на Саймона убийственный взгляд и только потом убралась обратно в фойе. Дверь за ней захлопнулась несколько сильнее, чем это было необходимо, и дверные стекла задрожали.

– Что вы хотите? – отрывисто спросил Уайли.

Теперь на нем был твидовый, в елочку, жилет с оловянными пуговицами. От средней пуговицы свисала золотая цепочка, к которой, в этом не было никакого сомнения, крепились карманные часы, лежащие в кармане жилета. Под ним – накрахмаленная белоснежная рубашка с объемными рукавами, которые сужались к манжетам.

Одет, как настоящий трактирщик, подумал Саймон.

– Моя дочь пропала.

– Вы мне уже говорили об этом. Я понятия не имею, где она. Прошу вас уйти.

– У меня есть к вам несколько вопросов.

– А я не обязан на них отвечать, – сказал он, слегка выпрямился и картинно расправил плечи. – Сегодня я оплакиваю своего несчастного сына.

Сейчас было не до деликатностей.

– Правда? – спросил Саймон.

На лице Уайли выразилось удивление – Саймон этого ждал, – но под удивлением, гораздо глубже, таилось что-то еще.

Страх.

– Что правда?

– То, что вы отец Аарона.

– О чем это вы?

– Вы совсем на него не похожи.

У Уайли отвалилась челюсть.

– Вы это серьезно?

– Расскажите мне о матери Аарона.

Было видно, что Уайли Корвал хотел что-то сказать, но спохватился, и на лице его заиграла улыбочка. От такой улыбочки становилось страшно. От такой улыбочки кровь стыла в жилах. Саймону захотелось сделать шаг назад, и он едва удержался от этого.

– Вы разговаривали с моей женой, – сказал Уайли.

Тут Саймону пришла в голову одна мысль, возможно, на нее намекала ему Энид, а может быть, она мелькнула, когда он увидел Уайли во плоти, одетого как раз для того, чтобы сыграть какую-то роль, или даже когда он заглянул в лицо Уайли, наткнувшись на него в лесу.

Никакого горя Уайли Корвал не испытывал.

Конечно, здесь можно привести известное клише – мол, каждый человек выражает свое горе по-своему, и если по человеку не видно, что ему больно, это не значит, что он не страдает, возможно, он просто старается «держать лицо», но здесь ни одно из таких клише не подходило. Энид ведь говорила, что ее муж склонен к театральным эффектам. Теперь Саймон понял это – что все, что тот делал, было театральной позой, включая и его чувства.

Бедный мальчик. Он жил один на один с человеком, называвшим себя его отцом.

Саймон пытался сдержать воображение, но оно уже обратилось в норовистую лошадь, которую понесло туда, где обитают худшие мысли, где разыгрываются самые страшные, самые порочные сценарии.

Это не может быть правдой, сказал он себе.

И тем не менее.

– Я добьюсь судебного ордера.

– И на какой предмет? – спросил Уайли и развел руками, являя собой картину воплощенной невинности.

– На предмет вашего отцовства.

– Вы серьезно? – Опять эта отвратительная, черт бы ее побрал, улыбочка. – Аарон был кремирован.

– Я могу раздобыть образцы его ДНК другими способами.

– Сомневаюсь. Но если вы все-таки – уж не знаю как – раздобудете образцы его ДНК, а также моей, анализ покажет, что его отец – я.

– Вы лжете.

– Да что вы?

Да он просто наслаждается ситуацией, подумал Саймон.

– И даже если представить себе, скажем, ради забавной игры ума, что вы действительно провели тест и этот тест показал, что я не являюсь биологическим отцом Аарона, что это вам даст?

Саймон промолчал.

– Может быть, его мать мне изменила. Да какая теперь разница, когда прошло столько лет? Тест, конечно, этого не покажет, я рассуждаю чисто гипотетически. Я был отцом Аарона, но что вы сможете доказать, как вы думаете? – Уайли сделал два шага к Саймону. – Мой сын торговал наркотиками, жил с вашей дочерью-наркоманкой в Бронксе. Там он и был убит. Каких бы сплетен Энид вам ни наплела, вы должны наконец понять, что это убийство никакого отношения к его детству не имеет.

Звучит, конечно, вполне разумно. Со стороны может показаться, что тут не о чем спорить. Нет ни малейшего свидетельства, что тот безумный ужас, в котором пребывал маленький мальчик здесь, в этой самой гостинице, связан с его кровавым убийством, которое произошло через несколько десятков лет в съемной квартире в Бронксе.

И тем не менее.

Саймон решил сменить пластинку:

– Когда Аарон стал увлекаться наркотиками?

Снова это масленая улыбочка.

– Может, вам лучше спросить об этом у Энид?

– Когда он уехал?

– Кто уехал?

– А о ком мы с вами говорим? Аарон.

И опять улыбочка. Боже мой, он и в самом деле наслаждается.

– Разве Энид вам ничего не сказала?

– Не сказала чего?

– Аарон никуда не уезжал.

– О чем это вы говорите?

– У Энид есть одно местечко. Типа клуба.

– И что?

– В задней части того дома есть квартира, – сказал Уайли. – Там Аарон и жил.

– До каких пор?

– Да я в самом деле не знаю. Мы с Аароном… отдалились друг от друга.

Саймон попытался сосредоточиться.

– И когда он переехал поближе к Лэнфордскому колледжу?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Он же переехал туда. И я думаю, когда Аарон познакомился с Пейдж, он работал в каком-то клубе.

Уайли уже чуть не открыто смеялся над ним.

– Кто вам сказал эту чушь?

Саймон снова почувствовал холодок.

– Думаете, они познакомились в Лэнфорде?

– А разве нет?

– Нет.

– Тогда где?

– Здесь, – сказал Уайли и, увидев удивление на лице Саймона, кивнул. – Пейдж приезжала сюда.

– В эту гостиницу?

– Да.

– И вы видели ее?

– Видел.

Он теперь не смеялся, даже улыбочка слиняла с губ. Голос его был серьезен.

– Я также видел ее и… после этого.

– После чего?

– Через несколько месяцев после того, как она сошлась с Аароном. Видел, как она изменилась после того, что он с ней сделал… – Качая головой, Уайли Корвал помолчал. – Если с моим сыном случилась беда из-за вас, я вряд ли могу вас винить. Могу только сказать, что мне очень жаль.