Ледяной свидетель - Алексей Макеев

– Я и правда любил Наталью, – глухо отозвался Троепольский.

– Да мне это, признаться, неинтересно, – поморщился Гуров. – Возможно, и любили когда-то. Возможно, это был просто расчет. Но так или иначе, вы готовы были пожертвовать ею ради денег. Когда Наталья дала понять, что обойдется без вас, злость на нее и жадность пересилили остальные чувства.

– А как вы думаете? – Троепольский зло усмехнулся. – Я все придумал, организовал, я все это проделал, в конце концов! У Натальи никогда не хватило бы мозгов придумать такой план, я уже не говорю о том, чтобы осуществить! Мне пришлось из-за этого пойти на убийство, а она заявляет, что деньги положены ей? Ха-ха-ха! Надо быть совсем идиоткой, чтобы поверить, будто я позволю ей так поступить со мной. Обхитрить меня хотела? В итоге обхитрила саму себя! Теперь на всю жизнь останется инвалидом в приюте для слабоумных, и ей будет абсолютно безразлично, есть у нее деньги или нет! Она просто даже не заметит разницы!

– Ну, а вам-то что за радость от этого? – покачал головой Гуров. – За убийство придется отвечать.

– Ни за что мне не придется отвечать! Мы с вами сейчас разговариваем без протокола, это всего лишь беседа, она не имеет никакого значения! А доказать, что я повесил Наталью, у вас не получится! Даже если она не до конца свихнется, то все равно ее показания не могут иметь силу. Я сам позабочусь, чтобы она была признана недееспособной. А без ее показаний вы вообще ничего не докажете! Я не оставил никаких следов!

Троепольский победно махал пальцем перед носом Гурова, полковник молчал, предоставляя ему возможность все высказать. Наконец, когда адвокат умолк, немного удивленный молчанием Гурова и сочтя его за признание поражения, Лев спокойно проговорил:

– Дело в том, что нам не надо ничего доказывать. У нас есть неопровержимые улики. – С этими словами он достал миниатюрное устройство и положил на столе.

– Что это? – выпрямился адвокат, неотрывно глядя на устройство. Улыбка исчезла с его лица.

– Это камера, – так же спокойно пояснил Гуров. – Камера, которую мы вчера во время мнимого обыска установили в квартире Натальи. На ней отчетливо видно, как вы готовите повешение. Увы, у вас в Орехове сигнал немного запаздывает, да и устройство нашлось не самое лучшее, поэтому мы с Крячко смотрели «кино» с некоторым запозданием. Иначе взломали бы дверь сразу, едва вы накинули петлю ей на шею. Но мы и так успели. На самом деле врачи сообщили, что Наталья, скорее всего, восстановится полностью, времени прошло слишком мало. Так что за убийство отвечать придется, Владимир Александрович.

– Убийства не произошло! – Троепольский вскочил и стал крутить перед носом Гурова указательным пальцем. – Она не умерла! Так что мне можно предъявить лишь покушение. Ха-ха-ха!

– На вас еще убийство адвоката Вячеслава Неделина, – напомнил Гуров.

– А это еще надо доказать! – продолжал веселиться Троепольский. – Или вы и там камеру устанавливали? Ха-ха-ха! Даже если вы докажете, что я был в то время в Москве, это ничего не меняет! Ха-ха-ха!

Гуров с опаской взглянул на него. Ему показалось, что у Троепольского начинается истерика. Только не с традиционными рыданиями, а с этими его отрывочными «ха-ха-ха», которые легко могли перейти в неудержимый хохот.

– Вы напрасно так радуетесь, Владимир Александрович, – произнес полковник, продолжая наблюдать за Троепольским. – Кровь – очень въедливая субстанция, ее непросто отмыть. Даже через год ее следы можно будет обнаружить. Экспертиза далеко ушла вперед, и сейчас многие преступления, недоказуемые лет двадцать назад, мы безоговорочно доказываем как раз с помощью экспертов.

– Увы и ах, у меня не осталось ничего от той одежды, что я носил осенью, – притворно вздохнул Троепольский. – К весне я решил полностью обновить гардероб и все выбросил!

– Не знал, что вы такой модник, Владимир Александрович, – со столь же притворным восхищением проговорил Гуров.

– Грешен, грешен, каюсь! – продолжал кривляться Троепольский, сокрушенно вздыхая.

– И орудие, которым убили Неделина, тоже ведь выбросили, так?

– Не надо пытаться подловить меня на слове! – Адвокат захлебывался смехом. – Я никогда этого не произнесу.

– А мне и не нужны ваши слова! – сурово произнес Гуров. – Читайте!

Он положил перед Троепольским лист с заключением экспертизы, которая обнаружила на сиденье его машины следы крови Вячеслава Неделина и микрочастицы его эпителия.

– Вы не стали оставлять орудие убийства на месте преступления и положили его в свою машину, чтобы выбросить потом. Не знаем, что это было, но это уже не важно! Это кровь из смертельной раны Неделина, и обнаружена она в вашей машине! Кроме того, у нас имеется целый ряд косвенных улик. Но на фоне прямых их значение уже не столь велико. И вы, как адвокат, должны понимать, что обвинительного приговора вам не избежать. Подумайте, взвесьте… Будете упорствовать – это минус вам. Станете сотрудничать со следствием – плюс. Небольшой, но плюс. А когда тебе светит реальный срок, ты будешь бороться за каждый сброшенный год. И вы это отлично знаете, несмотря на м-гм… скромный адвокатский опыт.

Троепольский молчал минуты три, видимо, совершая полный анализ ситуации, потом поднял глаза и проговорил:

– Я готов сотрудничать.

– Ну, вот и отлично. Хотя признаюсь честно, это больше нужно вам, а не мне. Мне все ясно и так, доказательств хватает, и я могу спокойно передавать дело в суд. Мне нужны лишь некоторые детали. Во-первых, Юрий Кухлинский. Как о нем узнал Неделин? Он же нигде не засветился. Он просто, находясь по делам в Орехове, случайно увидел свою знакомую Наталью Аксакову в компании с незнакомым мужчиной, причем ситуация недвусмысленно указывала, что она с ним в близких отношениях. А по вашей легенде, вы влюблены в Наталью, безответно и безуспешно добиваетесь ее руки, очень благородно готовы принять ее нищей и с чужим ребенком. В другом случае это можно было бы и проигнорировать, тем более что Кухлинский, как вскоре выяснилось, к вашему облегчению, не собирался шантажировать Наталью, а затем и вовсе уехал из Орехова. Я вам больше скажу – он вообще думал, что это ее муж, потому что никогда в жизни не видел Алексея Долгунова. Он знал лишь Наталью, которая когда-то водила к нему в секцию своего младшего брата. Кухлинский и сам не предполагал, что является обладателем опасной для вас информации. Он мог вообще не вспомнить об этом эпизоде! Если бы я не надавил на него, он так никогда и не вытянул бы его из своей памяти. А я сразу обратил внимание на то, что Наталья, по его словам, была с мужем, в то время как Алексей Долгунов в сентябре месяце в Орехове отсутствовал – он был в командировке, и это зафиксировано в материалах. В общем, о Кухлинском можно было и забыть, но вы все же на всякий случай поставили пометку с его фамилией у себя в блокноте. А потом вычеркнули, решив, что он не опасен. Пока… – Гуров неожиданно застыл на полуслове. Потом посмотрел на Троепольского и сказал спокойно: – Я понял. Неделин в беседе с вами увидел эту запись и заинтересовался фигурой Кухлинского. Он вообще как юрист почувствовал определенную фальшь в вашем поведении на процессе. Судья был занят своими делами, прокурор своими, а взгляд адвоката со стороны, к тому же пишущего диссертацию, оказался более четким. Неделин начал подозревать, что вы намеренно повели себя так. Возможно, думал, что вам кто-то заплатил или вы договорились с прокурором. И когда увидел помеченную фамилию Кухлинского в вашем блокноте, решил разобраться – почему это его фамилия выделена среди фигурантов на процессе, в то время как никакой Кухлинский там не появился? Он-то не знал, что тому известно, но тот факт, что его фамилия была выделена в вашем блокноте, заставил насторожиться. Вы поняли, что он собирается с ним встретиться, так?