Мысли о мыслящем. О частной реализации концептуального подхода к опыту экзистенции - Константин Валерьевич Захаров

на такое решение недвусмысленный запрет, то в данном случае все не столь однозначно. Положим, речь идет об эвтаназии. Неизлечимый больной, находящийся в сознании, хочет прекратить свои страдания и расстаться с жизнью. Без помощи врача он сделать этого не в состоянии. Если он не считает жизнь безусловно высшей ценностью, а страдания кажутся ему невыносимыми (к тому же страдают и его близкие, видя, как он мучается), то он может попросить врача дать ему нужные таблетки, которые он примет самостоятельно. Но если больной знает, что для эвтаназии потребуется активное участие врача, который должен будет фактически его убить, а врач к этому морально не готов, то ему лучше отказаться от своей идеи и ожидать естественного конца.

Конечно, нравственный выбор часто бывает сложен. Существуют многие добродетели, которыми мы можем руководствоваться в своих поступках. И все же главные среди них — любовь и милосердие. Прочие по большей части лишь способствуют поддержанию порядка в обществе и мироустройстве в целом. И только эти две нацелены на его совершенствование, то есть на то, чтобы делать мир лучше. Эта разница становится особенно видна, если сравнить милосердие со справедливостью — пожалуй, самой социально ориентированной добродетелью. Исаак Сирин писал об этом: «Милосердие противоположно правосудию. Правосудие есть уравнивание точной меры, потому что каждому дает то, чего он достоин… А милосердие есть печаль, возбуждаемая благодатью и склоняющаяся ко всем с состраданием: кто достоин зла, тому не воздает, а кто достоин добра, тому дает его вдвойне. И если очевидно, что милосердие относится к области праведности, то справедливость — к области зла. Как сено и огонь не могут находиться в одном месте, так милосердие и справедливость не могут сосуществовать в одной душе»[177].

Милосердие как деятельная добродетель основана на любви. О любви в мировой литературе сказано много высоких слов. Я приведу только слова христианского святого Силуана Афонского (канонизированного Православной Церковью в конце прошлого века): «Однажды… я увидел на дороге убитую змею, порезанную на куски, и каждый кусок ее судорожно бился, и стало мне жалко всю тварь, и всякое творение страдающее, и я много рыдал пред Богом.

Дух Божий учит душу любить все живое, так что и зеленого листа на дереве она не хочет повредить, и цветка полевого не хочет потоптать. Так Дух Божий научает любви ко всем, и душа сострадает всякому существу, любит даже врагов и жалеет даже бесов, что они отпали от добра»[178].

На пороге смерти

Жизнь постоянно находится на пороге смерти. Всякое живое существо ежедневно подстерегают многочисленные случайности, способные столкнуть его за эту невидимую грань. Если ему удается благополучно избегать их, то лишь до поры до времени. Каждый, кто задумывается о будущем и старается планировать свои действия, вынужден считаться с тем фактом, что в неопределенной — возможно, близкой — перспективе все стремления и усилия окажутся тщетными и его жизни будет положен предел. Поэтому для любого мыслящего человека смерть — это проблема. Как к ней относиться, как решать жизненные задачи, будучи все время в ее преддверии?

Считается, что предназначение философии отчасти в том и состоит, чтобы помочь нам справиться с проблемой смерти. Действительно, этой теме она издавна уделяла много внимания. В одном из диалогов Платона Сократ даже произносит такую фразу: «Те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним — умиранием и смертью»[179]. Однако здесь имеется в виду не то, что философы постоянно поглощены мыслями о смерти, а то, что само философствование в некотором роде близко к умиранию. Философские занятия тоже ведут к тому, что в каком-то смысле можно назвать освобождением души от тела; то есть их целью является приближение к чистому познанию, не замутненному телесной чувственностью[180]. Поэтому для подлинного философа смерть не только не страшна, но даже желанна — ведь со смертью спадет завеса, скрывающая от нас суть вещей, и мы сможем беспрепятственно приобщиться к Истине.

Владимир Набоков в англоязычном романе «Пнин» рассуждает от лица рассказчика в духе Сократа, но уже не ограничиваясь лишь сферой познания, а рассматривая человеческое существование как таковое. Он отмечает, что одной из главных характерных особенностей жизни является оторванность человека от того, что его окружает. Облекающая нас оболочка плоти защищает и вместе с тем отделяет нас от остального мира. Смерть же — это сбрасывание покровов, это причащение.

Причащаясь мировому целому, общей основе бытия, мы возвращаемся к своему истоку. Помимо того, что это состояние следует считать естественным[181], в нем также снимаются все противоречия и конфликты, характерные для обособленного существования. Тем не менее находить в этом утешение, по всей видимости, способны лишь немногие. Даже если верить, что развоплощенное состояние тоже будет существованием — вопрос в том, кого или чего, — то нельзя исключить, что и в таком существовании имеются свои противоречия и сложности.

Еще менее воодушевляющим кажется обычное житейское воззрение, которому Эпикур придал форму афоризма: «Самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет»[182]. Ведь на самом деле человек боится не того, что после смерти он будет страдать от утраты бытия, а того, что со смертью для него прекратится привычный и не лишенный своих радостей способ существования. Многие люди спокойно относятся к смерти именно потому, что не особо задумываются о таких ее последствиях. Об этих людях историк Василий Ключевский, известный помимо прочего своими остроумными высказываниями, саркастически заметил: «Большинство людей умирает спокойно потому, что так же мало понимают, что с ними делается в эту минуту, как мало понимали, что они делали до этой минуты»[183]. Всем же остальным, кто не лишен способности к рефлексии, вряд ли удастся решить для себя данную проблему столь просто и легко.

Все же смерть — это наиболее очевидное проявление зла (в обыденном его понимании), которое неизбежно коснется каждого. Бывают люди исключительно удачливые, чья жизнь проходит в относительном благополучии, счастливо избегая по-настоящему крупных потрясений; бывают люди, отличающиеся отменным здоровьем и никогда не сталкивающиеся с серьезными заболеваниями, до глубокой старости сохраняя подвижное тело и здравый ум; но нет людей, кому удалось бы избежать смерти. Причем, как правило, чем счастливее и безоблачнее жизнь, тем тяжелее с ней расстаться. Чтобы человек мог искренне признать смерть неотъемлемой частью жизни (чем она по сути и является) и не