План битвы - Дмитрий Ромов

но говорю, выбирайте сами. Здесь пятнадцать тысяч. В общем, думайте, присматривайтесь. А по расширению нашей организации я попробую поговорить с первым секретарём.

После Дворца пионеров я направляюсь на стадион, в трибуне которого располагается наше казино. Сегодня отличный денёк, тёплый, но нежаркий. Листья на деревьях уже темнеют, ещё совсем чуть-чуть и начнётся увядание, унылая пора, очей очарованье…

Я гляжу на листья, но размышляю совсем не о временах года, я гадаю, чего хочет Цвет — замирить или, так сказать, оформить развод. Мне бы хотелось, первого. То есть, идеально было бы, если б он осознал, что без меня туго. Ладно, посмотрим… Ему ведь что-то ещё и Ферик сказал, вероятно. Иначе как бы он узнал, когда я приезжаю…

Из раздумий меня выводит окрик:

— Бро, эй, слышь, Бро!

Кому там опять неймётся… Я оборачиваюсь и вижу небольшую группку парней неподалёку от входа в казино. А ещё я вижу, как от этой группки отделяется один человек и вразвалочку направляется ко мне. Лицо у него хмурое и недоброе, злое лицо. Да ёлки же палки… Это Арсен.

— Ты что, успокоиться не можешь? — хмуро спрашиваю я.

Арсен не отвечает и идёт прямо на меня. Твою ж дивизию! На потасовку с группой бандюков я не рассчитывал.

21. Я знаю

Арсен делает ещё один шаг и останавливается. Выглядит нормально, под глазами только залегли тёмно-синие круги.

— Прости, Бро, — через силу и очень негромко выдавливает он из себя. — Сам не знаю, как такое случилось, попутал я чего-то. Извини… пожалуйста.

Надо же, какие слова знает. Он воровато оглядывается назад, на толпу, а потом снова поворачивается ко мне и понижает голос:

— Можно только на колени не вставать, а? Пацаны засмеют потом.

Я делаю шаг и подхожу к нему почти вплотную. Отвечать я не тороплюсь и пристально вглядываюсь в его понурую рожу. Бедный, как его это унижение страдать заставляет.

— Не надо на колени, — наконец, говорю я спокойным голосом. — Мы же не в храме, да? Считай, извинения приняты. А на будущее, имей в виду, если не знаешь человека, лучше не торопись наезжать.

— Ну… я же… мне сказали, я сделал, короче…

— Я тебя поучать не буду, ты бык здоровый, сам понимать должен. Так нарвёшься когда-нибудь и без головы останешься, а без неё всё, капец, просекаешь? Ладно, забыли.

— Спасибо… — говорит он и уже выглядит не так злобно.

— Бывай, Арсенчик.

Поворачиваюсь и иду дальше. Ну, надо же, обошлось без приключений, это что-то новенькое в нашей практике. Цвет, стало быть здесь уже, раз Арсен у стадиона пасётся. Ну, и хорошо, ждать не придётся.

Прохожу внутрь и иду через зал ЛФК. Таня, завидев меня, машет рукой.

— Егор!

— Танюш, у тебя что-то срочное? Если нет, давай через полчасика, а то меня ждут там, ладно?

— Конечно-конечно, — кивает она. — Это не срочно.

Ну и ладушки. Я прохожу в игровой зал и вижу Цвета, сидящего у стойки и разговаривающего с Лидой. Она стоит перед ним по стойке смирно и что-то докладывает.

— Привет ударникам криминального труда! — приветствую я их. — Как живёте-можете?

— Привет, — скромно и немного скованно при Цвете отвечает Лида.

Цвет же ничего не говорит, а смотрит на меня с едва заметной улыбочкой, впрочем, довольно добродушной.

— Ну, я тогда пошла? — говорит Лида, чуть приподнимая брови.

— Не знаю, — усмехается Цвет и кивает на меня. — Вон, у босса своего спрашивай.

— Иди, милая, — отвечаю я. — Только пришли нам кофейку. Капучино научились нормальный делать? Вот его и пришли.

Лида уходит.

— Ну что, — улыбается Цвет. — Извинил бычка моего?

— Я же не злопамятный, сам знаешь, извинил, конечно.

— Это ты-то не злопамятный? Вон смурной какой. Чего недовольный опять? Не злопамятный он. А Киргиза что-то никак извинить не можешь.

Я качаю головой:

— Тут другое, дело здесь совсем не в том, извиню я его или нет, а в том будет он пытаться меня грохнуть или не будет. Я знаю, что будет.

— Да ты замаял уже, — говорит Цвет, легонько хлопая по стойке ладонью. — Не будет, он мне сказал. Пошли за столик пересядем, а то бармен, я смотрю, уже уши греет.

Мы пересаживаемся.

— Ну что, — прищуривается он, — настучал Ферику?

— Что-что? — хмурюсь я. — Что сделал?

— Настучал, чё, — лыбится он. — Папочку нашёл? Цвет обижает?

— Думаю, разговора не получится, — холодно говорю я и поднимаюсь из-за стола.

Подходит бармен и ставит две чашки капучино. Выглядит, как надо, научились-таки пену делать, молодцы.

— Да ладно, харэ, Бро, — качает головой Цвет и откидывается на спинку. — Ты чего так ведёшься? Я же тебя под***ываю просто. Ладно ты, смотри надулся, как индюк. Знаю я, что ты по своим делам ездил, мне от него звонили. Сказали, недоволен он шибко.

— Чем?

— Ты же с ним базарил, вот и скажи мне, чем он недоволен.

— Я не знаю, — отвечаю я.

— Всё ты знаешь, ну ладно, братан, хорош уже куражиться.

Я молчу. Нет уж, Цвет, братишка, не буду я делать вид, что всё норм. Давай сам выкручивайся, говори, что хочешь сказать. Он мотает головой, словно слышит мои мысли.

— Ну, погорячился я, — через силу произносит он. — Не подумал, ну чё ты, прости дурака. Доволен? И мне что ли на колени вставать надо? Ты, кстати, Арсена моего поставил на кости?

— Нет.

— Зря, он тот ещё оп*здол. Я его от себя увольняю-на, будет теперь на барахолке ошиваться. Ты мне глаза раскрыл, короче. Ну? Так чё?

— В каком смысле? — вопросительно пожимаю я плечами. — Какой вопрос-то?

— Бля, да не тормози ты, братан. Я ж говорю, вспылил, погорячился, забудь великодушно, ты ведь великодушный, да? Мы же с тобой братаны и партнёры.

Это Ферик ему велел со мной примириться? Наверное. Да он, я думаю и сам рад такому исходу, не хочет без меня дальше двигаться, чувствует, что не потянет, а может, понимает, что со мной есть перспектива. Не только казино, но ещё что-нибудь перепадёт, дистрибуция алкашки, например, и джинсовой «контрабанды».

— Слушай, мы с тобой не ссорились, — говорю я. — Ты взял к себе моего непримиримого врага. Приблизил его, хотя он и против тебя тоже копал. Он ведь как змея на груди. Пока он крутится рядом и ты не даёшь с ним разобраться, у нас с тобой так же, как раньше быть не может. Дело в доверии. Я ведь говорил уже.

— Да не будет он рядом, я его в Иркутск отослал.

— Да ну? А когда мы в Иркутск поедем, ты его в Красноярск пошлёшь? А когда поедем в Красноярск — в Кузню? Так ты его сразу в Стамбул отправь или в Альбукерке, и всё нормально будет, дотуда мы ещё не скоро доберёмся.

— Слушай, заканчивай уже ныть, Бро. Я сказал, что гарантирую твою неприкосновенность? Всё, расслабься и живи в своё удовольствие. Но и о наших общих делах не забывай.

Вижу, он уже теряет терпение, а перегибать палку я не собираюсь. Статус мой он подтвердил и даже, мама дорогая… даже извинился. Видать от Фархада Матчанова получил большую пилюлю, и, возможно, довольно горькую. Значит пока зафиксируемся на этом. Но с Киргизом вопрос остаётся открытым и он явно или неявно сделает ход, сто процентов.

— Ладно, — говорю я. — Ты на меня тоже зла не держи, ты мне за это короткое время почти что братом стал, и я за тебя готов конкретно впрячься, сам ведь знаешь. Поэтому, может, и реагирую острее, чем надо.

Он расцветает, полностью оправдывая своё блатное имя.

— И, чтобы ты знал, — продолжаю я. — Ферику я не стучал. Он уже в курсе был, что мы повздорили немного, так что смотри, кто у тебя в окружении может лить инфу на сторону.

— Да, кто угодно. Хер с ними. Помозгую потом как-нибудь.

А может, он сам? Если, например, боялся, что я действительно выйду из дела и зная, что я собираюсь в Ташкент, мог связаться с Фархадом Шарафовичем и попросить мягко меня наставить на путь истинный… Возможно, но не факт. Ладно, посмотрим…

— Рад, что мы с тобой всё перетёрли, — продолжает Цвет. — Про Ферика не думай, я в тебе и не сомневался, знал, что ты на меня не будешь телегу катить. Давай лучше решим уже, что с Красноярском делать. Там место определено ведь и скоро оборудование приедет, да?

Я киваю. Оборудование действительно едет. Деньги мы отдавали курьеру из Риги, приезжавшему по другим делам.

— И местные пацаны как бы не против, — говорит Цвет. — Они, вот только могут на доляк рассчитывать.

— Давай подумаем, если это нам действительно нужно, можем предложить что-то символическое. Но потом, когда город под себя возьмёшь труднее будет их барыша лишать,