Пусть смерть меня полюбит - Рут Ренделл

Время тянулось медленно. Алан притворился, что читает объявления на доске, потом действительно их прочитал – чтобы хоть чем-нибудь заняться. Он прошел по улице так далеко, как только мог, не выпуская из виду тот дом, потом прогулялся в другую сторону на то же расстояние. Зашел в церковный двор и даже внимательно рассмотрел церковь – судя по тому, что он видел, никакой архитектурной ценности она не представляла. И все же девушка так и не появилась, хотя прошло уже больше получаса.

Звонок, подписанный «М. Фостер», был самым верхним. Означало ли это, что тот тип живет на самом верху? Вряд ли, однако он занимал весь верхний этаж. Алан впервые поднял глаза к третьему этажу здания – там было три высоких прямоугольных окна. В одном из них, едва ли не прислонившись к раме, стоял молодой человек – неподвижно, в странно безжизненной позе, и даже с такого расстояния и через стекло от него веяло ощущением какой-то болезненной безнадежности. Но это не был Фостер – волосы у парня в окне были белокурыми. Алан отвел от него взгляд и, собравшись с мыслями, перешел улицу и позвонил в дверь.

Никто не спустился. Он снова надавил кнопку звонка, на сей раз более настойчиво, однако почему-то твердо был уверен, что ему не откроют. Что-то побудило его нажать звонок, расположенный чуть ниже и подписанный «Б. Флинн».

Он ожидал увидеть кого угодно, только не барменшу из «Розы Килларни». Когда она возникла в дверях – в домашней одежде, с чашкой чая в одной руке и сигаретой в другой, – Алану показалось, что он попал в один из тех кошмаров, что так мучили его в эти дни: туда, где абсурд становится повседневностью, а люди странным образом меняются местами.

Они не произнесла ни слова, а Алан понятия не имел, что сказать. Они просто смотрели друг на друга, и когда до Алана наконец дошло, что девушка испугана, что ее взгляд полон изумления, неприязни и страха, она вдруг сунула руку в карман своих брюк и извлекла оттуда пятифунтовую купюру.

– Забирайте свои деньги! – Она сунула банкноту ему в руки. – Я ничего не сделала! Почему бы вам не оставить меня в покое? – Голос ее дрожал. – Если хотите, можете отдать ему это сами!

Алан все еще ничего не понимал, но тем не менее задал вопрос:

– Он живет здесь?

– Наверху, рядом со мной. Он и его приятель.

Она сделал шаг назад, машинально потирая руки, как будто желая стереть с них следы грязи, оставленные банкнотой. Сигарета свисала у нее изо рта.

Алан понял, что она считает его полицейским, несмотря на все его отрицания. Она решила, что он – сыщик в штатском.

– Послушайте, – произнес он. – Как он говорит? У него есть акцент?

Девушка выкинула окурок прямо на улицу.

– Чертов английский, как и у тебя, – фыркнула она и захлопнула дверь.

Уна ждала его в прихожей. Входная дверь отворилась от нажатия руки Алана – видимо, женщина не заперла ее, чтобы проще было выглядывать на улицу и смотреть, не идет ли он.

Она бросилась к нему.

– Тебя не было так долго, – почти беззвучно выдохнула она. – Я тревожилась.

– Еще только начало шестого, – рассеянно отозвался Алан.

– Неужели твоя встреча с Элисон прошла так плохо?

Алан почти забыл, кто такая Элисон. Ему казалось нелепым, что Уна так беспокоится о счастливой довольной женщине, не имеющей отношения ни к ней, ни к нему. Однако надо было рассказать об этой встрече, которую он придумал, чтобы получить предлог для своего отсутствия.

– Она вела себя вполне рассудительно, спокойно и вежливо, – сказал он и добавил, думая на этот раз вовсе не о жене Пола Браунинга: – Но она считает, что я не должен был уходить от нее. Она говорит, что я разрушил ее жизнь.

Уна не ответила ничего. Алан проследовал за ней через большой дом на кухню, где она занялась приготовлением чая. Ее личико, похожее на мордочку летучей мыши, было нахмурено так сильно, что мимические линии казались старческими морщинами. Алан осторожно обнял ее.

– Что случилось?

– Встреча с Элисон тебя расстроила?

– Ничуть. Давай забудем об этом. – Он крепко прижал Уну к себе, думая о том, какая тоска – все это притворство. Ему так много придется выдумывать – переговоры с адвокатами, финансовые договоренности… Зачем он вообще сказал, что женат? Уна сама была замужем, так что тема брака между ними не поднималась. Ему показалось, что она, по крайней мере, отчасти прочитала его мысли, потому что слегка отстранилась от него и сказала:

– Я получила письмо от Стюарта. Вечерней почтой.

Она передала это письмо Алану. Написано оно было в радостном и доброжелательном тоне. Стюарт сообщал, что ему звонил отец и рассказал все об Уне и ее новом мужчине, так почему бы ей и ее Полу не уехать жить в коттедж в Дартмуре?

– Пол, ведь мы можем так сделать?

– Я не знаю…

– Мы можем просто поехать и посмотреть, если хочешь. Я могу написать женщине из деревни, которая присматривает за этим домом, и попросить ее проветрить и натопить его, и мы можем съездить туда на выходные. Эмброуз приедет домой в субботу, но я оставлю ему дом в безупречном виде. Он будет совсем не против моего отсутствия, наоборот, обрадуется, что наконец-то избавился от меня. Ведь это возможно, Пол?

– Я сделаю все, что ты захочешь, – ответил он. – Ты же знаешь.

Он сел пить чай, который она налила ему. Уна сидела за столом напротив него, облокотившись на столешницу и опершись подбородком на руки. Глаза ее сверкали радостным ожиданием. Алан улыбнулся ей в ответ, и улыбка его была полна нежности. Но как сильно ни любил он ее, как страстно ни желал провести рядом с ней всю свою жизнь, сейчас ему хотелось ненадолго остаться одному. Это было невозможно. Он подумал, что было бы жестоко заговорить об этом после того, как он якобы столько часов беседовал со своей женой. Но он отчаянно жаждал одиночества, необходимого, чтобы подумать, что же ему делать дальше.

Уна начала рассказывать ему о Дартмуре и о тамошнем коттедже. Алан решил, что это будет хорошее место, чтобы скрыться – после того, как он позвонит в полицию, полиция спасет Джойс и та расскажет правду о нем и об ограблении. Они никогда не додумаются искать его в частном доме, так далеко от Лондона. Но прежде чем позвонить в полицию и уж точно прежде чем куда-либо уехать, ему нужно собрать побольше сведений. Он должен точно знать, что похититель Джойс, парень с искривленным ногтем, разменивавший деньги в банке, и Марти Фостер – один и тот же человек.

– Может, уедем в пятницу? – спросила Уна.

Алан кивнул. Это давало ему три дня на действия.

Их взгляды встретились над столом. Его глаза были полны тревоги, ее – восторга, нетерпения и надежды.

Примерно в этот момент в двадцати милях южнее, в аэропорту Гатвик, приземлился самолет, на котором вернулся в Англию Джон Перфорд.

Найджел и Марти никогда не думали пересчитывать украденные ими деньги. Они сделали бы это только в том случае, если бы дошло до раздела финансов. Проснувшись утром во вторник, двадцать шестого марта, и выпив немного теплой воды, Найджел вытащил деньги из пакета, разложил их на кухонном столе и сосчитал. Он не знал, сколько они уже потратили, но осталось больше четырех тысяч – четыре тысячи пятнадцать фунтов, если говорить точно. То есть изначально они забрали из банка даже больше, чем думали. Найджел разделил деньги поровну и перевязал каждую из получившихся пачек черным чулком. Затем сложил их обратно в сумку вместе со связкой ключей от «Форда Эскорт».