Новобрачная - Жюльетта Бенцони

– Надо сойти с ума, чтобы так одеваться! Сколько ей лет?

– Настоящей маркизе де Варенн шестнадцать лет. Мадам… но это не ее вы видите здесь. Это должно быть актриса, которой поручено играть ее роль.

– Как вы можете быть настолько в этом уверены? – сказала пораженная Евгения.

__ Потому что настоящая маркиза находится у меня. Я же предупредил Ее Величество, что хочу ей рассказать необыкновенную историю.

__ Тогда немного поторопитесь, мой мальчик! В противном случае вы никогда не успеете до обеда, а я не думаю, что вы хотели бы говорить об этом при всех.

– Ни в коем случае! Все это предназначено только для Вашего Величества, так как я боюсь, что речь идет о серьезном деле, и если в обществе будут известны его подробности, невинная жизнь может оказаться под угрозой.

– Перейдем к фактам, как говорят прокуроры. Вы давно знаете, дорогой Антуан, что я умею хранить секреты.

Тогда, опустив, конечно, свою последнюю прекрасную ночь в Шато-Сен-Совер, Антуан рассказал все. Когда он закончил, немного обеспокоенный тем, какой будет реакция, Евгения ему улыбнулась:

– Я представляла вас менее романтичным, Антуан. И вы, конечно, любите эту девушку?

– По правде сказать я и сам не знаю, но в одном я уверен: я хочу ее спасти, защитить…

– Я в этом абсолютно уверена! И более того, хочу вам сказать, если в результате ваших добрых дел вы будете слегка… обременены, я с удовольствием приму ее здесь или в Англии.

– В самом деле? Ваше Величество будет так добра?..

– Не вмешивайтесь в дела двора, мой друг. Раз вы проявляете столько преданности, занимаясь делами этой девушки, она должна быть абсолютно достойна любви. А вот и колокол зовет к обеду! Подайте мне снова вашу руку. И, пожалуйста, поговорим о незначительных вещах.

Весь день старая государыня отказывалась расстаться с Антуаном. Она потребовала, чтобы Антуан пригнал свою машину и сопровождал ее в Монте-Карло, где она хотела сделать кое-какие покупки в компании мадемуазель де Бассано.

– Раз уж один из этих бензиновых автомобилей въехал ко мне в ворота, я хочу им воспользоваться, – сказала она смеясь. – Все вокруг меня, кажется, считают, что только коляски, запряженные на манер Домон, достойны меня. Это меня раздражает, тем более, что теперь их обычно называют «викториас»!

– А Ваше Величество не любило королеву Англии?

– Душа ее принадлежит господу, дорогой бедняжки! Но она была такая нудная!..

Когда Антуан со своими пассажирками выезжал на приморскую дорогу, он вдруг увидел, как навстречу движется одна из тех упряжек, название которых так не нравилось Императрице. На подушках расположились два персонажа, которых Антуан без труда узнал: это были Варенн и его псевдо-жена, все также плотно завуалированная; они, наверняка, возвращались с прогулки.

Но если художник рассчитывал проехать незамеченным, он ошибался. Проезжая мимо них, маркиз не счел возможным не приветствовать машину, в которой находилась бывшая государыня. Он снял головной убор, и при этом совершенно естественно взгляд его остановился на шофере. Он так сильно покраснел, что Антуан понял – его узнали, и был в первый момент сильно этим раздосадован. Потом после недолгих размышлений он решил, что в сущности это не имеет никакого значения, так как Варенн, наверняка, был очень далек от мысли, что Антуан играет такую важную роль в его жизни, и его присутствие в таком благородном обществе вызовет лишь некоторое уважение к скромному пачкуну холстов.

Уже наступала ночь, когда Антуан вернулся в гостиницу, учтиво отказавшись от ужина на вилле «Сирнос». Императрица ожидала своих племянников, герцога и герцогиню д'Альб, а также своего молодого друга Люсьена Доде, завсегдатая дома, которого она любила за красоту «персанского принца», острый ум и исключительную элегантность.[2]

Художник, не взявший с собой вечернего костюма, не испытывал ни малейшего желания оказаться среди этого идеального светского общества, а особенно он хотел остаться один.

Как и накануне он попросил поднять ему ужин в номер, потом долго сидел на балконе, курил трубку и смотрел на ночное море. Со своего наблюдательного пункта ему не было видно византийской виллы, где укрывалась лже-пара, но его мысли были прикованы к ней. Кто могла быть эта женщина, надевшая личность и даже одежды Мелани? Возможно, любовница? Наверняка сообщница. Поведение вызывающего тревогу маркиза до сих пор было довольно ясным: во время поездки в поезде кто-то должен был похитить молодую супругу, якобы подверженную приступам сумасшествия, чтобы запереть ее в психиатрическую клинику или может быть даже… но Антуан не хотел думать о самом худшем. Варенн, наверняка, уверен, что его дьявольский план удался и, не ожидая опасных новостей, продолжает разыгрывать роль, которую он сам себе придумал. Он, наверняка, встретился с женщиной в заранее условленном месте, возможно на вокзале Ментоны и с тех пор они продолжают спокойно предаваться радостям скромного медового месяца под прикрытием буйной растительности. Но что должно произойти потом, когда придет время возвращаться в Париж? Рано или поздно надо будет вернуться и, если Варенн надеется – что совершенно ясно – наложить руку на состояние своей жены, необходимо будет, чтобы она вновь появилась: рано или поздно.

Единственная мысль, немного развлекавшая Антуана, пока он плескался в этой клоаке, представить прекрасного Франсиса в тот момент, когда он узнает, что Мелани ускользнула из его когтей, а его человек или люди остались с носом. Было бы интересно понаблюдать за его реакцией… но возможно тогда бедная молодая женщина оказалась бы в большой, очень большой опасности, потому что этот тип людей всегда идет до конца в своих планах.

Порожденное этими опасениями, Антуана вдруг захватило неудержимое желание вновь увидеть Мелани, знать, что она рядом с ним, под его защитой. Вскочив, он позвонил коридорному и в ожидании его сложил чемодан:

– Попросите приготовить мне счет и вывести мою машину из гаража, предварительно заправив полный бак! – приказал он.

Несмотря на предосторожности, принятые Антуаном на рассвете в день отъезда, старая Виктория тут же узнала, что произошло ночью между ним и его протеже. В самом деле, она никогда не видела, чтобы утром у него был такой сверкающий взгляд и такая триумфальная радость. Обычно, до того, как он выпивал свою первую чашку кофе, веки его были тяжелыми, слова редкими. Но она хотела полностью удостовериться в этом.

Поэтому как только «Панар-Левасор» скрылся в туче пыли, она, не дав им начать заниматься уборкой, отправила близнецов в деревню отнести аббату несколько бутылок «вина для мессы» и набор горшочков с конфитюром, в которых, правда, у того не было срочной необходимости. Прюдан, который отдавал все свое усердие дыням, не мог ей помешать, поэтому она поднялась на второй этаж только в сопровождении Перси и Полли.