Бел-горюч камень - Ариадна Борисова

– К нему приходили лечиться… и корова, и волчица? То есть даже звери?

– Что ты как маленькая, – досадливо нахмурилась Мария.

Изочка поспешила исправить оплошность:

– А-а, знаю-знаю, Чуковский сочинил про зверей для сказки!

– Разумеется, для сказки. Но Шабад был одним из добрейших докторов на свете. Народ так его любил, что в день его похорон закрылись все учреждения и предприятия Вильно, даже магазины не работали, все горожане вышли на траурный митинг.

– И вы с папой вышли?

– Мы с ним еще не познакомились, он в то время учился в немецком городе Лейпциге.

– Папа был на стороне немцев?!

– Не болтай глупостей! Говорю же – учился. До войны богатые клайпедчане посылали детей на учебу, в основном в немецкие города.

Переварив услышанное, потрясенная Изочка решилась спросить:

– Значит, папа был богатый?

– Богатым считался его отец. Твой дедушка Ицхак Готлиб.

– Мой дедушка экспу… эксплутировал рабочих и крестьян?

– Никого не эксплуатировал. Его рабочие жили достойно и чувствовали себя гораздо свободнее, чем мы…

Мария осеклась. Разве ей известно, как относилось к своим работникам и слугам семейство Готлибов? Когда-то тоже спорили на подобные темы с мужем… Она вздохнула. Недавно пришел ответ из Каунаса на запрос о Готлибах. Власти не смогли их найти. «Вероятно, уничтожены фашистами», – предполагалось в официальном письме.

Ни к чему взваливать на ребенка тяготы собственных сомнений. Хватит и того, если девочка позже не осудит родителей, не станет думать дурно о матери. Об отце… Может, со временем дочери удастся прочесть на черепках прошлого следы, оставленные кровью, которая течет и в ее жилах. Пусть сама и поразмышляет о жизни предшественников.

…Изочка провела пальцами по маминому запястью, умиляясь нежной субтильности тонкокостной кисти.

– Мариечка, а где вы с папой встретились?

– В Клайпеде у кинематографа. Папа пригласил меня на фильм «Королева Кристина» с Гретой Гарбо.

– Вы влюбились друг в друга с первого взгляда?

Изочка затаила дыхание, и Мария улыбнулась то ли дочери, то ли какому-то своему воспоминанию.

– Не с первого, но чуть позже – да, влюбились, – призналась она, молодо и влажно блестя глазами. – Мы с папой жили в доме фрау Клейнерц, в маленькой квартире под названием «Счастливый сад», и, наверное, не переехали бы из Клайпеды в Каунас, если б война не подошла слишком близко к границе.

– А зачем вы переехали сюда?

– Я уже говорила тебе, что нас переселили из Литвы, а ты всякий раз снова спрашиваешь, – поморщилась Мария.

– Мариечка, не сердись! Я не нарочно, я забываю… Вы хорошо жили в Каунасе?

– Не всегда хорошо, что совсем от нас не зависело. Но мы очень любили друг друга и все бы у нас со временем сложилось счастливо, если б во главе власти не стояла недобрая личность…

– Ой, я видела такую личность у дяди Паши на работе! – вскинулась Изочка. – На вид все крысы в ветстанции одинаковые – у всех акульи мордочки с красными глазками, и хвосты похожи на дождевых червяков, а дядя Паша сказал: «Нравы у крыс разные, как у людей. Вон та личность – недобрая»…

Изочка не стала договаривать дяди-Пашину фразу до конца: «…и отхватила бы тебе пальцы за здорово живешь». Сосед сказал так, когда она самовольно залезла на табурет перед высоким стеклянным ящиком и приподняла край технической ваты над крысиными норами. Страшная белая крыса, внезапно выпрыгнувшая из отверстия, клацнула ярко-розовой пастью в сантиметре от Изочкиной руки…

– Крысы у дяди Паши опытные, – пояснила Изочка.

Мария поправила:

– Подопытные.

– А чем опытные отличаются от подопытных?

– Жизненным опытом.

– Это как?

Изочка вежливо помолчала с минуту, хотела уже напомнить о себе, и тут Мария рассказала маленькую историю о крысах.

– Однажды опытная крыса бежала мимо стеклянного ящика, а в нем подопытная ест хлеб и кричит: «Эй, несчастная, еду ищешь?» И поспорили крысы, у кого из них счастья больше. Подопытная сказала: «Я всегда сыта и счастливее тебя, потому что неволя обеспечивает меня едой». Опытная возразила: «Я всегда голодна, но счастливее тебя, потому что свобода обеспечивает меня жизнью»… Уловила разницу?

– Свободная крыса счастливее, – кивнула Изочка.

– Как ты думаешь – почему?

– Потому что она живет… играет, бегает, где хочет. А подопытная только и делает, что ждет еды. То, что ты рассказала, сказка?

– Скорее, притча.

Мария принялась расстилать постель.

– Можно задам один ма-аленький вопрос?

– Задай.

– Ты… несвободна и несчастлива?

Зрелая чуткость Изочки, смешанная с детской прямолинейностью, неприятно удивила Марию. Она вдруг осознала, что упустила из виду хваткое ребячье внимание. Об ущемлении права матери свободно передвигаться по стране девочка давно уже знала и, должно быть, размышляла об этом. Неизощренным еще в иносказаниях умом ей удалось разгадать скрытую в притче тоску.

– Да, я не… ты верно поняла, я несвободна в праве вернуться на родину. Именно поэтому не… вполне счастлива. Мы с папой оказались здесь без нашего согласия…

Изочка чувствует околичности, думала Мария. Девочка требовала ответов из-за своей веры в искренность взрослых, своей чистоты.

– У одного города, доча, есть прекрасный девиз: «Равновесие в доме – мир вокруг». Папа считал это изречение выражением высшего человеческого благополучия, и я тоже так считаю. Счастье, когда твоя душа согласна с миром, а мир – с тобой, правда же? Но равновесие в мире, к сожалению, не так прочно, как бы нам желалось. Оно балансирует на грани, а иногда шатается. Вот в такое зыбкое время меня с папой и многих других выслали из родных мест на Север.

– Вас приказала выслать недобрая личность. Я знаю, кто это. Это Сталин. – Изочка помолчала и добавила: – Иосиф Виссарионович.

– Давай-ка спать.

– Бабушка Нины Гороховой говорит, что Сталин был плохим, возомнил себя вместо Бога. А новый правитель Хрущев Никита Сергеевич хороший и скромный, поэтому нарочно запрещает вешать везде свои портреты. Нина мне по секрету сказала.

– Мир, доча, состоит из разных людей – хороших, добрых, скромных, властных, коварных, злых, с этим ничего не поделаешь. – Мария вынула из прически шпильки и помотала головой, разливая по плечам мягкие, дымчато-рыжие волны. – Но страшно, если коварным и злым удается добиться власти. Их власть такая же, как они сами, и стремится управлять больше не действиями народа, а душами. Лезет в них, ржавит, червоточит… Большинству граждан в конце концов начинает казаться, что власть всегда и во всем права.