📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгРоманыЛюбовь, опрокинувшая троны - Александр Прозоров

Любовь, опрокинувшая троны - Александр Прозоров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 107
Перейти на страницу:

– Ты тоже приняла постриг за меня?

– Можно сказать и так, – согласно кивнула монахиня. – И я, и мой муж Федор Никитич из рода Захарьиных. Все мы несем жертвы ради твоего возвышения.

– И что теперь?

– Ты не можешь выйти на городскую площадь и громогласно объявить о своем титуле, Дмитрий Иванович. Тебя тут же повяжут, отправят в Разбойный приказ и там тихо удавят, дабы никто не прознал о твоем существовании. Ты не можешь выйти на площадь и объявить о себе в Польше, ибо тебя просто закидают тухлым луком. Чтобы стать царевичем, тебе надобно явиться к королевскому двору и предъявить свои доказательства там.

– Если я постучусь в королевские ворота, меня просто повесят перед ними, – вздохнул паренек. – Это же схизматики! Для них казни есть главное развлечение. Вешают без колебаний и правых, и виноватых, по поводу и без.

– Это верно, – согласилась инокиня. – Поэтому я пытаюсь добыть для всех вас рекомендательные письма к знатным магнатам.

– Но почему Польша, матушка? Почему не Бухара, Хива, Персия, не Высокая Порта? Почему не Швеция, на худой конец?

– Потому, что у меня есть множество знакомых из числа Гедеминовичей и ни единого друга, имеющего родичей в Швеции, Османии или иных державах, – пожала плечами монашка. – Больше того, два письма у меня уже имеются. Но они адресованы мелкой шляхте. Нужно подождать ответа князей Глинского и Мстиславского. Они оба королевских кровей, могут дать рекомендацию сразу к высокой знати.

– Я не забуду твоих стараний, Марфа из рода Захарьиных, – пообещал царевич.

– Всегда к твоим услугам, Дмитрий Иванович, – склонила голову инокиня.

* * *

Монашка оказалась права. Спустя две недели до Онежского скита добралось письмо князя Ивана Михайловича Глинского, в котором тот обращался с просьбой дать приют и покровительство его добрым знакомым к самому князю Адаму Вишневецкому, властителю огромных земельных владений по обеим сторонам Днестра, своей знатностью и богатством мало в чем уступающему даже польскому королю. А скорее даже – превосходившему короля Сигизмунда по всем статьям. С подобным поручительством в диких западных землях бояться было некого – ни шляхтичи, ни стража, ни даже казаки связываться с друзьями князя Вишневецкого не рискнут.

Пересидев в Толвуе слякотную и дождевую осеннюю распутицу, четверо путников дождались ледостава и в середине ноября по надежному, крепкому зимнику отправились в путь…

Часть третья. Безумие настоящей любви

14 февраля 1602 года

г. Вишневец, замок князей Вишневецких

Разумеется, как и любой мальчишка, в детские годы Дима часто воображал себя самовластным государем: царем, падишахом или халифом, непобедимым воеводой несметных армий, строителем прекрасных дворцов, владельцем могучих слонов и стремительных кречетов, покорителем девичьих сердец, мечтал о троне. Но по мере взросления наивные детские мечтания сменились куда более приземленным беспокойством. Ведь на вопросы о своем происхождении Дмитрий получал односложные ответы о том, что он сирота: отец умер в самой его юности, мать же с горя постриглась в монастырь. Все это означало, что по своему роду-племени паренек оказывался самой обычной дворней, добровольным слугой в свите князя Тюфякина.

Правда, настойчивое воспитание, редкостные учителя, собственная постель, слуги и уважительное отношение Григория Васильевича наводили Диму на мысль, что не все так просто, и потому он тешил себя надеждой, что окажется внебрачным сыном князя, или… Или еще на что-то подобное.

Правда, внебрачный ребенок не просто так называется ублюдком. Прав на родовое имя, титул, место, наследство – нет у него никаких. И потому даже в самых смелых фантазиях и юношеских грезах Дмитрий не рисковал вообразить себя кем-то выше боярского сына. Если повезет – то достаточно богатого, чтобы иметь десятки холопов и деревень, чтобы выбиться при дворе в стольники, рынды, а коли сильно повезет, то стать воеводой крепости али города.

Но оказаться царским сыном, законным наследником величайшей державы ойкумены?!!

Это известие скорее оглушило, нежели обрадовало паренька, и много дней он ходил по двору как неприкаянный, не зная, что теперь делать и как себя отныне вести. И никак не в силах смириться с сей правдой, поверить в нее, он метался из стороны в сторону, хватался за всякие дела, тут же их бросал и много ночей совершенно не мог уснуть…

Только теперь Дмитрий Иванович стал понимать, с какой стати князь Григорий Тюфякин заставил его пять раз, с перерывом в полгода, прочитать «Книгу о подати» премудрого Абу Юсуфа и «Книгу назиданий» знаменитого ибн-Хальдуна, зачем воспитатель покупал ему «Рассуждения» аль-Кинди, «Преимущества денег» аль-Газали и «Мудрость правителя Харуна аль-Рашида», почему дядьки так настойчиво рассказывали ему про искусство водить полки, выстраивать оборону, организовывать осаду и определять слабые места вражеского строя – зачем ему так настойчиво забивали голову всякой великой мудростью, совершенно бесполезной для боярского сына или даже знатного князя.

Просто Григорий Васильевич с самого начала знал, что умения врезаться во вражеский строй с пикой наперевес или рубиться одному против пятерых врагов, имея в руках лишь саблю да епанчу, воспитаннику в его жизни окажется слишком мало.

Страх и тревога отпустили Дмитрия Ивановича только тогда, когда он понял, что путь к престолу будет очень долог и труден. Единственное, что он приобрел с визитом странствующего монаха – так это свое истинное имя. Сын государя Ивана Васильевича не получил царствия. Ему даровали всего лишь малый шанс этого царствия добиться. Сокровище, что дается через труд и терпение, всегда кажется более реальным и надежным, нежели то, что чудом сваливается с неба. Он станет царем, если не отступится и до конца исполнит свой долг перед родичами, пожертвовавшими собой ради царевича, и русской державой.

Не трон – а всего лишь шанс на него подняться!

Но ведь такое начало жизни куда лучше, нежели у любого иного новика, рожденного боярским сыном и обреченного боярским сыном умереть – какие бы подвиги он ни совершил и сколько бы сил на службу ни потратил!

Долгий путь сперва от Ярославля в далекую северную обитель, а затем, неспешными зимними трактами, обратно на юг, к берегам Днестра, дал царевичу время свыкнуться со своим новым именем, со своим новым званием, со своим положением. И потому сейчас, стоя в обитой светло-серым шелком горнице, на цветастом войлочном ковре, он ощущал себя спокойно и уверенно, не склоняя головы пред всемогущим князем Вишневецким и глядя ему прямо в лицо.

Сорокалетний властитель Приднестровья, с коротко стриженной черной бородой, одетый в отороченный бобровым мехом парчовый охабень с золотыми пуговицами, в соболью шапку с огромным яхонтом на лбу, опоясанный ремнем с янтарными накладками и с сапфиром на пряжке – дерзости гостя пока не замечал, прокручивая в пальцах пространную грамоту дальнего родича, повествующего о собственной жизни, вопрошающего о делах князей Вишневецких и заверяющего их в своей искренней дружбе.

1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 ... 107
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?