Недосягаемая - Барбара Картленд

— Никто не может меня уговорить! — заявила Тайра. — Я должна уехать.

— Но почему? — спросила Лидия.

Тайра выразительным жестом, не знакомым англичанам, изобразила отчаяние.

— Как раз об этом я и пыталась рассказать вам. Но погодите — вы сбиты с толку, и не удивительно. Можно я начну с начала?

— Да, пожалуйста, — попросила Лидия, беря сына за руку.

Ей показалось, что на ее долю выпало глубокое опустошительное переживание. Страхи и опасения не оправдались, но волнение не прошло даром. Лидии никак не удавалось поверить, что ее счастью ничего не угрожает и Иван, по крайней мере если речь идет о Тайре, по-прежнему принадлежит ей одной.

Тайра глубоко вздохнула:

— Вы простите мне излишнюю откровенность?

— Ну конечно, — ответила Лидия.

— Вы так хорошо все понимаете. Никто с вами в этом не сравнится. Но… — Тайра замялась.

— Ма не против всей правды, — подсказал Филип.

Тайра улыбнулась ему, и Лидия увидела, что девочка искренне любит сына. Когда она смотрела на Филипа, глаза ее начинали лучиться, придавая красивому лицу нечто новое, чего не было раньше.

— Когда я познакомилась с Иваном, — начала Тайра, — то испытала большое волнение и посчитала, что мне невероятно повезло, — честно говоря, я понимала, как много он может сделать для меня, если захочет. То, что он находил меня хорошенькой и милой, было очевидно, и я подумала, ведь он мог бы устроить мне концертный ангажемент или по крайней мере ввести меня в музыкальный мир, в котором он признанный король. Когда он предложил свои уроки, мне показалось, что я во сне, — все это было так замечательно и чудесно, а когда он пригласил меня приехать и пожить здесь, то от волнения я не нашла слов. Я приехала, все здесь были ко мне очень добры. Я испытывала благодарность, но не думала в то время ни о чем, кроме собственных интересов и амбиций. Я уже сказала, что хочу зарабатывать деньги. Должна зарабатывать. Родители стареют, все, что у них было, отобрали немцы. Мама постоянно болеет, ей нужны лучшие доктора и хороший уход. Зарабатывать деньги — вот для чего я приехала в Англию, и я понимала, что смогу сделать это, только использовав полностью небольшое дарование к музыке, которое у меня есть. Можете представить, что для меня означало предложение Ивана Разумовского. Я была не настолько глупа, чтобы не понимать, чем вызван его интерес ко мне. Все объяснялось главным образом тем, что он считал меня хорошенькой. Есть сотни, возможно тысячи, молодых музыкантов гораздо более талантливых, чем я, но только мне повезло привлечь его внимание. Что ж, я решила воспользоваться этим сполна.

Постепенно я узнавала Ивана лучше. Он… простите, что я так говорю… замечательный человек, но в чем-то совсем еще ребенок. Когда он играет, он Бог, никто не в силах устоять перед его чудесным талантом. Но когда он перестает играть, из мужчины он превращается в мальчика, который так и не вырос. Он жадный, властный и, я знаю, временами может быть очень ревнивым.

Лидия слегка пошевелилась. Тайра наклонилась вперед и мягко коснулась ее руки.

— Вы не в обиде, что я так говорю? — спросила она. — Я хочу объяснить так много всего, а это трудно, если не высказать все до конца, не только для вас, но даже для меня самой.

— Расскажите мне все, что у вас на сердце, — просто ответила Лидия, и, успокоившись, Тайра продолжила:

— Иван начал ухаживать за мной. Думаю, вы это, конечно, понимали. Но я знала, несмотря на свою молодость и неопытность, что точно так он ухаживает за любой хорошенькой женщиной, которая привлекает его внимание. Его сердце принадлежит вам, миссис Станфилд, о да, только вам, но он как маленький мальчик, который при виде коробки конфет должен обязательно стянуть несколько штук и раз, и два, а когда они все уже съедены, тут же обо всем забывает. Он говорил мне очень красивые слова и много раз молил о любви, но родители меня воспитали прямолинейной и простой, поэтому я и спросила его: «Вы говорите, что любите меня, и хотите, чтобы я вас любила. Означает ли это, что вы намерены жениться на мне?» Когда я впервые произнесла это, то чуть не рассмеялась, увидев его выражение, но побоялась собственной дерзости. Больше всего Иван опасается чего-то постоянного. Как я уже сказала, ему нужно только поскорее проглотить понравившиеся конфетки — и забыть о них. Из-за того, что я отказалась исполнить его желание, естественно, я ему еще больше нужна или ему кажется, что нужна. Мы беседуем и спорим, но все это время мне удается продолжать уроки, продолжать работу и, слава Богу, поддерживать его интерес к этим занятиям. А затем происходит ужасная вещь… — Тайра замолчала, посмотрела на Филипа и улыбнулась.

— Ужасная вещь? — переспросил Филип, зная ответ.

— Ужасная вещь, — упрямо повторила Тайра, но мягкость в голосе опровергла ее слова. — Я влюбилась, по-настоящему влюбилась в Филипа.

Филип выпустил руку Лидии и протянул обе руки к Тайре. Секунду она колебалась, затем коснулась его пальцев, и он поднес ее руки к губам. Лидия, наблюдая за этим, испытала боль, которую раньше никогда не знала, — боль от сознания того, что сын, который был только ее ребенком, принадлежал сердцем другой женщине.

— Но почему это так ужасно? — спросила Лидия, разрушив своим голосом чары, которые, казалось, сковали двух молодых людей, забывших обо всем на свете.

— Потому что, — горестно ответила Тайра, — Филип хочет, чтобы я вышла за него замуж и оставила музыку.

Лидия вопросительно взглянула на сына. Филип — ответил твердо — в этот момент она увидела, что перед ней взрослый мужчина, а маленький мальчик безвозвратно исчез.

— Мне кажется, ма, одного музыканта в семье вполне достаточно.

— Но если я откажусь от музыки, как будут жить родители?

— Об этом мы как-нибудь позаботимся, — сказал он.

— И ты полагаешь, они согласились бы жить на скудный заработок зятя? — презрительно бросила Тайра.

У Филипа был несчастный вид, но Лидия поняла по тому, как обострился его подбородок, что он не намерен отступать от своего. Добродушный и сговорчивый, временами он проявлял непреодолимое упрямство. Даже маленьким мальчиком он часто упрямился, и тогда его няня каждый раз восклицала: «Так не годится, мастер Филип!»

— Когда я женюсь, — тихо произнес Филип, — мне захочется иметь дом для себя и своих детей. Я не хочу, чтобы моя жена мчалась на концерт как раз тогда, когда я возвращаюсь домой, она мне нужна рядом. После войны я не намерен оставаться на флоте, хочу завести ферму. Мне всегда хотелось этого, и верю, что сумею добиться успеха.

Лидия беспомощно взглянула на сына:

— Дорогой, я даже не представляла, что тебя интересуют такие вещи.

— До войны у меня не было возможности рассказать об этом, — ответил он, — я был слишком молод. На флоте я служу с радостью. В то же самое время, мама, мне нужна домашняя жизнь, а сейчас все как раз вышло так, что лучше и не бывает. Тайра досконально знает фермерство, она всю жизнь провела в деревне.