Принуждение к войне. Победа будет за нами! - Владислав Морозов

На этой фразе неизвестная мне Ингрид, чье состояние явно стремительно ухудшалось, попыталась встать, но ее правая рука подогнулась, и она со стоном опустилась в исходное положение, спиной на пол. Я взял фонарь в левую руку и нагнулся над ней, оценивая тяжесть ранений. Интересно, как это она еще жила? Как видно, один из этих козлов успел полоснуть ее автоматной очередью. Она их всех, похоже, положила наповал из своего «Глока». Но один из них, как видно, все-таки «забил гол почета», насовав ей ответных свинцовых примочек из красивенького германского автоматика.

В теле красавицы застряло штук шесть пуль. Правое плечо, не меньше двух в живот и левое бедро. Входное пулевое отверстие на ее плече была почти незаметным. Раны же на талии, похоже, ощутимо кровоточили, на груди и животе отблескивали в свете фонаря темные, влажные пятна. А кровь из раны на бедре запачкала всю ее левую ногу вплоть до подошвы туфли. И тем не менее она еще была в сознании. Я осторожно приподнял ее с пола и перетащил немного в сторону посадив спиной к стене. Пол в том месте, где она лежала, был весь в темных кровяных пятнах.

– И все-таки кто тебя послал? – спросил я.

– Это неважно. Считай, что друзья. Ты, похоже, забыл, что, согласно вашей поговорке, один в поле не воин, – простонала она слабым голосом, отняв от простреленного живота сильно дрожащую ладонь левой руки и с явным отвращением рассматривая свои окровавленные пальцы.

– Ты что, была одна? – спросил я ее. – Зачем ты в одиночку сунулась в эту перестрелку?

– А иди ты к черту. Я умираю, – сказала красавица еле слышно. Она снова закашлялась и вытерла тыльной стороной левой руки кровь с подбородка.

– Ты точно была одна? – повторил я еще раз.

– Одна. Я умираю, – повторила брюнетка и добавила: – Идиот.

На этом месте красавица хрипловато закашляла, передернувшись всем телом. При этом ее правая нога чиркнула по полу носком туфли. Она зачем-то опять попыталась подняться с пола, и на ее губах снова появилась кровь. Последовала пара конвульсий, и она затихла, нелепо вытянувшись на полу у стены. Теперь это, похоже, было уже окончательно все – прощупывание пульса никаких результатов не дало. Ну, и ни хрена-то я от нее не узнал. Кроме того явного факта, что за мной охотились какие-то странные типы, похоже, желающие меня убить. Но про это я, положим, и так догадался. Сам и без посторонней помощи. Получается, только время потерял. Зато влопался во вполне реальную «мокруху» с пятью трупами сразу. Но тем не менее держалась эта дамочка хорошо. Был бы я, к примеру, в фуражке – ей-богу, отдал бы покойной честь. Я закрыл ей глаза и вытер кровь и тушь с лица найденной в ее сумке салфеткой. А еще в сумке было шесть (!) запасных обойм для «Глока», косметичка, мобильник, пара кредиток и водительские права европейского образца. И там, и там написано имя «Ingrid Gonsales» и более ничего. Получается, действительно откуда-то из Испании закатилась дамочка. Называется, нашла место и время, чтобы умереть. Приперлась из черт знает какого далека, чтобы, корчась от боли, испустить дух в занюханном подземелье на границе Европы и Азии… Правда, все-таки прихватив с собой за компанию четырех вооруженных злодеев – не у всех даже очень крутых вояк это порой получается. Эх, Ингрид батьковна, нашла бы ты меня дня на два раньше – многое было бы куда понятнее. Мы бы с тобой и поговорили, и, может быть, еще кое-чего… А так – иди теперь гадай. Почему именно я? Почему здесь возникла именно она? Почему именно в этот день и час? Кто такие были эти четверо и почему они настроились на радикальное решение проблемы? В общем, никаких ответов, а сплошная головная боль.

Ну и что мне оставалось делать дальше? Раз пятый злодей наверху – надо его как-то нейтрализовать. Я натянул резиновые перчатки (хорошо, что я их перед этим не выкинул, а сунул в карман) и подобрал с пола автомат МР-5. Потом, слегка пошарив по каманам его мертвого хозяина, достал пару запасных рожков. Пистолеты я подбирать не стал, решив, что с меня и одной этой волыны хватит. Не коллекционировать же их, в самом деле? Вооружившись, я полез к другому выходу из подземелья – метрах в ста отсюда узкий лаз, по которому можно было только ползти, вывел меня в коллектор центрального отопления. Похоже, коммунальщики до сих пор так и не догадались, зачем прямо над трубами в стене зияет эта неряшливая дыра. Осторожно сдвинув круглую бетонную «блямбу», закрывающую выход (еще одна «светлая память о девяностых»), я вылез на свежий воздух. Было темно, фонарей здесь почти совсем нет. Но я все-таки рассмотрел стоявший, не доезжая трамвайных путей, метрах в пятнадцати от того люка, куда я влезал накануне, уходя от преследования, темный внедорожник с потушенными фарами. За рулем кто-то сидел. И хорошо, если он там действительно один. Во всяком случае, было видно, что он опустил стекло и курит. Похоже, что нервничает. Ну, дальнейшее было делом техники, благо вокруг кусты, деревья, кучи мусора и окружающий стройку несплошной забор из гофрированной жести. Я подкрался сзади на четвереньках и понял, что, скорее всего, имею дело с непрофессионалами. Потому что сидящий за рулем тип смотрел куда угодно, только не назад. В момент, когда он выкинул окурок на улицу, я поднялся во весь рост, направив в открытое окно, прямо ему в лицо, увенчанный глушителем ствол автомата.

– Руки! – изрек я тихо, но, наверное, достаточно убедительно. – Подними так, чтобы я их видел!

В момент, когда незнакомец поднял руки, я вдруг узнал его, несмотря на то, что в салоне внедорожника было довольно темно. Это был тот самый чернявый и носатый, не похожий на классического немца Фриц Луттенберг, с которым мы не сильно давно расстались в Испании. И, что характерно, там он старательно изображал, что русского языка не знает совсем. А здесь гляди-ка, сразу понял, чего от него хотят. Или это такая сила убеждения? Доброе слово плюс «Кольт» сорок пятого калибра. Называется, давно не виделись. Немая сцена, блин…

– Здравствуйте, Фриц Виллибальдович, – сказал я ехидно. – Не ожидал встретить вас здесь, на узких улицах моего родного города, да еще так скоро…

– Та пошьол ти! – ответил этот немецкий хрен. С сильным акцентом, но тем не менее на вполне приемлемом языке родных осин.

– О-о, а я-то думал, что вы по-русски вообще не понимаете. А вы еще и шпрехаете на нем, оказывается. Век живи, век учись.

– Та, я есть понимать русски язык. Убьери орьюжие, дюрак…

– Не уберу. И если не хочешь, чтобы я немедленно спустил курок, – отвечай на вопросы. Ферштейн?

– Йа.

– Ну, вот и зер гуточки. Зачем вы, чертовы уроды импортные, притащились сюда?

– Нам быль нужьен ти.

– Ты уже в Испании знал, кто я такой?

– Частьично. Мнье приказали за тобьой набльюдать.

– А здесь ты за каким, спрашивается, оказался?

– Бюквально трьи днья назад приказали сречно узнат, что ти сделал или намерен сдьелать.

– В каком смысле? Твоих боссов что, заинтересовали вопросы, связанные с перемещениями во времени?

Он посмотрел на меня полностью непонимающе, как на идиота. Ну, или как один идиот на другого.