Рай: правила выживания - Елена Рома

– Маша, запомни, – прошептал он мне в макушку, – тебе нужно лишь сказать. Я сделаю для тебя все возможное. И невозможное – тоже.

– Ингвар, ты мне ничего не должен, – ответила я, ощущая, как безвозвратно уходит очарование момента.

Вместе с моим спокойствием и романтичной атмосферой этого мирного вечера.

– Дай-ка и мне потанцевать с красоткой, парень.

Сссекретчик!

– А если она возражает? – с намеком на угрозу спросил Ингвар, почувствовавший напряжение в теле Маши.

– Разве? – искренне удивился Барбоза.

– Все в порядке, я не возражаю, – улыбнулась я Ингвару. – Мы с тобой еще потанцуем.

Он нехотя разомкнул объятия, и я оказалась лицом к лицу с советником по культуре.

Успела заметить, что нашему примеру последовали Юлька с Двинятиным, Лена со своим Комаровски и даже посол с супругой. Благодаря невысокому росту Барбозы у меня оказался хороший обзор.

– Рассказывай, – коротко приказал он, прижимая к себе.

Руки его вольготно расположились намного ниже талии. Пришлось возмутиться.

– Соблюдай приличия, я вообще-то замужем!

– Серьезно? А они, – Барбоза повел глазами в сторону мальчишек, – об этом знают?

– Они – мое задание, а ты – нет, – жестко ответила я.

Он хмыкнул, но руки убрал.

– Ты рассказывай, рассказывай, и про задание тоже.

– Слышал про мьессс? – спросила я и по трудноуловимой тени в его глазах поняла – слышал. – Так вот сегодня Ингвар порвал ассей. Я нашла его в коетэ, и этот мьессс…

– Я понял, – прервал меня Барбоза. – Мальчишке выговор с занесением, инструкция четко…

– Да ладно, я сегодня с послом разговаривала, он не поверил. Хоть и читал вашу инструкцию. А мне, например, про нее вообще никто ничего не сказал. Твоя обязанность?

– Сергиенко, – скривился секретчик. – Должен был донести до каждого… Совсем распустились товарищи биологи.

– А до Петрова эту инструкцию тоже он доносил?

– Про Петрова поговорим позже, – ответил Барбоза. – Жрать хочется… Пошли, должна ж быть от тебя хоть какая-то польза?

Музыка все не кончалась, если выживу, обязательно попрошу сыграть эту композицию еще раз… Гад-секретчик вызывал такое напряжение, что мелодия не воспринималась даже фоном…

– Я несъедобная, – предупредила его на всякий случай.

– Да? Возможно, – он с сомнением оглядел меня, держа на расстоянии вытянутых рук. – Приготовишь мне что-нибудь, идиотка.

– Бутерброды или питательная смесь номер два, – обозначила я меню.

– Тю, а говоришь, замужем, – скривился Барбоза. – Ладно, зайду к жене посла. Встречаемся через полчаса.

Нет, это не биологи распустились. Это вы все здесь распустились! Хотя, конечно, я понимала, что в нашей ситуации полчаса – и даже час – ничего не изменят. Ночью мы искать Петрова не сможем…

Секретчик вполне в своем духе бросил меня одну между танцующих пар, и быстро покинул площадку. С учетом того, что Ираида Степановна была здесь, на ее кухне он, видимо, ориентировался и сам. Я еще раздумывала, уйти следом или остаться, когда рядом возник Дегри.

– Мари, потанцуем?

– Песня, наверное, сейчас закончится, – неуверенно возразила я.

– Но ведь еще не закончилась? Давай! – он озорно улыбнулся.

Смешной парнишка… Я положила руки ему на плечи, чувствуя себя переходящим вымпелом раскрываемости, который, надо отметить, последние несколько лет хранился в нашем отделе.

– Он тебя… запугивал? – спросил Серж, явно имея в виду Барбозу.

– Нет, с чего ты взял?

– Ты держалась неестественно, – пояснил он.

Дожили. Мальчишка, студент, с лету вычисляет, как я держусь. А что же, интересно, видят при этом другие наблюдательные личности из числа Машиных одноклассников? Тут я поймала себя на крамольной мысли: да плевать мне, что они видят.

Плевать на требование соблюдать секретность и тайну личности. Главное – это найти Петрова, причем живым, потому что такой смерти я бы не пожелала и самому отпетому биологу. А Машины ровесники вольны думать, что хотят. Ответственность за этот детсад с меня, конечно, никто не снимет, но я верю в разум. Верю, что даже гении способны хотя бы иногда думать о своей безопасности, и в рваных ассеях ходить не будут. По крайней мере, этот пункт правил выживания в Раю мы сегодня отработали.

Вернулся Барбоза мрачный – не успел поесть, что ли? Схватил меня за руку и без слов потащил за собой. Хорошо, что я заранее предупредила всех своих гениальных рыцарей о скором уходе. Мол, советник по культуре хочет поговорить со мной про отца. И то, пришлось сделать дернувшемуся Киру успокаивающий жест.

– Что случилось? – прошипела я, наконец-то вырвав руку из его цепких пальцев.

– Идиотка малолетняя на мою голову случилась, – ответил он ядовито.

Сам… идиот! И, кстати, младше меня по званию.

– Лейтенант Барбоза, – начала я ласково. – Извольте объясниться…

– Двигай, двигай, – подбодрил меня секретчик, – я с ней разговаривать не могу, таких дурех надо держать в специнтернатах, а не… на нормальных чужих планетах!

– Ты про кого?

– Шевелись, говорю. Сейчас сама все увидишь.

Ну и… Увидела. На уже знакомой мне кухне семейства Чи самозабвенно рыдала Лера.

– По какому поводу слезоразлив? – поинтересовалась я по возможности вежливо.

Лера подняла голову и, увидев меня, заорала еще громче. Сквозь всхлипы и подвывания я с трудом разобрала «не хотела».

– Что ты не хотела, Лера?

– Да, объясни дочери товарища Петрова, что ты так не хотела делать, но сделала, – подключился язвительный Барбоза.

– Я не знала-а-а, – провыла девчонка.

– Лера, успокойся, и давай поговорим, хорошо? – я поискала воду, налила в стакан и подала ей.

– Тут разговорами не обойдешься, – зло сказал секретчик. – Тут пороть надо, причем за все сразу. И на Землю, в интернат.

Лера оттолкнула стакан и зарыдала с новой силой.

– Да что случилось-то?! – не выдержала я. – Или рассказывай сам, или не мешай мне. Лера, не бойся, физические наказания запрещены Конституцией.

– Хочу, чтоб она сказала это тебе лично, – заявил секретчик. – Все надеюсь – а вдруг ослышался. Ну, давай, Валерия, обещаю, твои родители ничего не узнают.

Родители! Девчонка несовершеннолетняя, мы не имеем права допрашивать ее в отсутствие супругов Чи! Я отвела Барбозу в сторону и сообщила ему:

– Это незаконно. Мы не должны говорить с ней без родителей.

– Тю… а ты, вообще, из наших?