Полнолуние - Андрей Кокотюха

Видно, того прикрывала машина с другой стороны. Как только прикрытие исчезло — кинулся дальше от линии огня, подобно Голубу стараясь добраться до другого, хоть немного более безопасного места. Настолько, насколько безопасность вообще возможна под бешеным перекрестным огнем. Скорее Бугай, как и другие загнанные, искал точку, откуда сподручнее вести огонь. Место, которое давало бы возможность хотя бы для небольших маневров ради сохранения жизни.

Не знал Бугай, что выскочит прямо на Голуба.

А тот, в свою очередь, не сразу сообразил, в кого стреляет.

Падать на колени перед телом, горевать или хотя бы переживать насчет меткого выстрела в своего Голуб не собирался. Знал Бугая мало, не имел с ним общих дел, которые бы связывали мужчин крепко. Да и не было у Голуба такой плохой привычки — прикипать к кому-то.

Но не убитый Бугай напряг и разволновал.

Увидел белую голову Деда, который прислонился к забору, шмаляя в разные стороны короткими очередями. Немного дальше огрызался Партизан, успел забежать за армейский «виллис», поставленный неподалеку от ворот, это был его форпост. Это означало: за рулем полуторки — Жора Теплый.

И главарь имеет собственный взгляд на то, как и кому нужно вырываться из мышеловки.

Без Деда, Партизана и Голуба на борту.

Грузовик, разгоняя в разные стороны автоматчиков, которые уже сыпанули наперерез от складов, прорвался на небольшую площадку. Там развернулся, умело, ловко, почти на месте на сто восемьдесят градусов — и помчался назад, к выходу. Краем глаза Голуб заметил недалеко от «виллиса» два неподвижных тела, тут же прикинул: собирались, наверное, сесть в машину, кинуться или на перехват, или в погоню, но пули остановили на подходе. Один убитый — или раненый, не разберешь — лежал дальше от машины, ближе к выезду с территории, на дороге у полуторки. Правое переднее колесо грузовика безжалостно переехало тело, правое заднее подпрыгнуло.

На беглеца посыпался град свинца.

— СТОЙ! — яростно заорал Голуб, в последний момент удержав себя от того, чтобы не начать стрелять в предателя. — СУКА, ТЕПЛЫЙ! СТОЯТЬ!

Жора мог не услышать криков. Но даже если бы понял, что это не враги приказывают остановиться, а подельники просят помочь, вряд ли бы остановился. Полуторка на выезде из ворот развила максимальную скорость, протаранив левую створку, которую пытались закрыть снаружи подоспевшие милиционеры — так, будто это могло затормозить отчаянный прорыв. От удара створка слетела с верхней петли. Тех, кто оказался за ней, отбросило в сторону. Грузовик, пусть изрешеченный со всех сторон пулями, помчался прочь, исчезая в темноте.

Но все-таки полезное дело Жора своим предательством сделал. Солдаты и милиция на короткое время отвлеклись от остальных. К тому же были немного смущены стремительным, неожиданным сопротивлением.

Это дало бандитам лишние секунды форы.

— Прикрой! — гаркнул Дед.

Голуб понял — это ему.

Отбросил свой автомат, ловко нагнулся, схватил оружие Бугая. Тут же, в движении, развернулся, отсекая пулями преследователей от «виллиса».

Пригибаясь, петляя зайцем, Дед помчался туда, на бегу споткнулся обо что-то или просто подвернул ногу — упал, дальше передвигался на четвереньках. Мгновенно оценив ситуацию, Голуб развернулся, поднял автомат.

Два выстрела.

Правый прожектор погас.

Еще один.

Ослеп левый.

Со своей позиции не переставал бить короткими очередями Партизан, а белая голова Деда уже виднелась рядом с открытым автомобилем. Уже поняв, чего тот хочет, Голуб, боясь, чтобы теперь его не кинули тут эти двое, стремглав помчался вперед. Пересек открытую территорию, перевалился через борт «виллиса» еще, кажется, до того, как Дед наощупь разобрался с панелью управления. Нашел кнопку стартера. Включил зажигание и, удерживая кнопку, запустил мотор.

Рядом с Голубом мигом оказался Партизан. Повалился грудью на кузов, выставил автомат перед собой, огрызнулся. Когда Дед нажал на газ и машина рванула с места, их сзади тряхнуло — и Голуб тут же представил себя в тачанке. Хотя никогда на ней не ездил. И вообще, в гражданскую войну стал беспризорным, прибившись к таким же воришкам, как он сам.

Кто-то из внешнего кольца окружения мотнулся наперерез.

Капот «виллиса» ударил милиционера, подбросил вверх.

Пули продолжали свистеть отовсюду. Машину трясло на ухабах. Но они все равно вырвались.

Поверить в это Голуб не мог до конца даже тогда, когда они оторвались от возможной погони. Ночь вокруг стихла, «виллис» съехал с грунтовки на поле. Сделал огромный крюк и затормозил где-то на краю. Отсюда не просматривались никакие дома. Разве что какие-то старые стены виднелись впереди.

Переведя дух, увидел серебряный круг луны над верхушками деревьев.

Лес.

— Приехали, — сказал Дед, откинувшись на сиденье. — Десантируемся.

— Почему? Тягла нет? — Партизан опередил Голуба этим вопросом.

— Есть. Они машину будут искать, дороги перекроют. Вот так пойдем дальше, — белая голова кивнула на темную лесную стену.

— Туда?

— Ты же партизан. Больше некуда, сам знаешь. Давайте, помогайте оба, зацепило меня…

Так они далеко не убегут, решил Голуб.

Деда на самом деле подстрелили в ногу, правую. Две пули попали в бедро, выше колена. Одна навылет, другая засела. Судя по всему, какая-то из них поразила ткани мышц или нерв — нога не двигалась совсем. Раненый не мог ступать, только волочил ее. Держа Деда под руки, Партизан с Голубом как-то затащили его под прикрытие деревьев, прошли дальше в заросли и после этого спеклись.

— Перекур, — выдохнул Голуб, отпустил Деда, сбросив его правую руку со своего плеча.

Не ожидая такого, Коля-Партизан со своей стороны потерял равновесие. А поскольку тяжеленький Дед тоже не удержался, на землю повалились оба.

— Какого хрена! — гаркнул раненый и тут же застонал, неловко повернувшись и прижав пораженную ногу.

— Тихо ты! — цыкнул Голуб, сам говоря достаточно громко, а как дошло — понизил голос до громкого шепота: — Тихо. Посидим. На кураже долго не пройдем.

— А идти куда? — вмешался Партизан. — Что дальше делать будем, братва?

— Сидим, — отмахнулся Голуб, понимая сразу две вещи: подельник прав и эту компанию нужно немедленно возглавить. — Мы «виллис» возле той каменной дуры бросили. Найдут его, поймут, куда подались.

— И что?

— Ничего! Начнут прочесывать лес. Облава, сечешь? Я уже это проходил, когда делал из зоны ноги.

— Гнилой базар, — простонал Дед. — Тут застрянем — выпасут еще до рассвета.

— Чего ж мы ломанулись там, где бросили тачанку? — вставил Партизан.