Женись или умри - Мила Серебрякова

Из соседней комнаты выползла заспанная Наталья.

Катка быстро выудила из сумочки носовой платок.

– Детка, – хрипела Розалия, – ты не видишь, куда прешь?

– Я нечаянно.

– За нечаянно бьют отча... – свекровь осеклась. – А почему у тебя такой вид?

– Какой? Нормальный вид.

– Посмотри на себя в зеркало, ты вся перемазана тушью.

– Ну да, я решила немного прибраться, поэтому вспотела. – Ката провела носовым платком по упавшей вазе.

– Прибраться в пять утра, ты хорошо себя чувствуешь?

– Вы сами заставляли меня вытирать пыль, вот я и вытираю. Хочу, чтобы в доме царил идеальный порядок и все сверкало чистотой.

– Носовым платком пыль не вытирают, – свекровь заподозрила неладное. – Изволь объясниться!

– Послушайте, это что, допрос?

– Розалия, что здесь происходит? – В коридор выскочила Маргарита Савельевна. – Вы нашли лошадь? А почему меня не разбудили? Где бриллианты? Показывайте!

– Угомонись, шизофреничка! Ничего мы не находили, просто у Катки внеплановый приступ сумасшествия.

– Отправляйтесь спать, – махнула рукой Изотова. – Я думала, вы камни нашли, а вы... – Она скрылась в спальне, громко хлопнув дверью.

– Слышали, что сказала хозяйка дома, идите спать.

– Между прочим, мы спали сном ангелов, пока ты не грохнула на пол вазу.

Катарина понеслась к себе. Щелкнув замком, она краем уха услышала мат свекрови, которая посылала невестку густым лесом.

В ванной, взглянув в зеркало, Копейкина попятилась назад. На нее взирала совершенно незнакомая женщина с отекшими от слез глазами, сильными разводами на щеках и надутыми губами. Зрелище, надо заметить, не для слабонервных. Создавалось впечатление, что Катка совсем недавно вылезла из шахты, где пребывала последние три недели.

Приняв расслабляющий душ и почувствовав себя чуточку лучше, Катарина прошла в спальню. Уже лежа в кровати она вспомнила разговор с Аллочкой.

Заснуть удалось лишь тогда, когда стрелки часов медленно подобрались к половине седьмого утра.

Несмотря на свои ночные злоключения, Копейкина проснулась в прекрасном расположении духа.

Наспех позавтракав, она стала звонить на сотовый Столярову. Ее не отпускало чувство вины перед Витькой за свой необдуманный поступок.

– Чего надо? – крикнул он в трубку вместо ласкового приветствия.

– Витюш, я звоню извиниться перед тобой за вчерашнее.

– Это все?

– Ну, в принципе да.

– Ты прощена.

– А как ты думаешь...

– Машина у моего подъезда, – перебил Столяров.

– Что?

– Тачка твоя стоит у моего подъезда. Можешь ее забрать.

– А как ты ее пригнал, ведь ключи у меня.

Витька усмехнулся.

– Теперь у тебя начались проблемы с памятью. Ты вчера сама отдала мне ключи от «Фиата».

– Не помню.

– Все, я отсоединяюсь, мне некогда.

– Подожди, подожди, Вить, а где теперь ключи?

– У Регинки. Она ждет тебя с распростертыми объятиями, так что бери такси и дуй к нам.

Как все-таки хорошо иметь настоящих друзей! Тех, которые будут рядом с тобой не только в радости, но и незамедлительно придут на помощь в трудную минуту.

– Я только проснулась, – проворчала Аллочка, пропустив Катку в тесную прихожку однокомнатной квартирки. – Чувствую себя, как побитая собака – все тело ноет. А ты, я смотрю, выглядишь огурцом.

– Видела бы ты меня утром, я напоминала распухшего колобка.

Алла дотронулась рукой до затылка.

– Слушай, не в службу, а в дружбу, измерь мне давление, а?

– Без проблем, неси тонометр.

– У меня его нет, – хихикнула девушка, – но зато есть деревянная линейка, нитка и золотое колечко.

Ката закусила губу. Ей, конечно, приходилось измерять давление при помощи линейки и кольца – в основном она этим занималась в юные годы, когда все летние каникулы проводила в деревне у бабушки. Пожилая родственница садилась за стол, протягивала внучке обручальное колечко и со словами: «Мое нормальное давление – сто тридцать на восемьдесят» вытягивала руку.

Катарина заранее знала, что озвучить правильные цифры она не сможет в принципе, кольцо в любом случае начнет колебаться именно на отметках восемьдесят и тринадцать сантиметров. Что впоследствии, собственно, и происходило. Ну не умела она измерять давление кольцом, не умела, и все тут.

Поэтому, когда Аллочка села на табуретку, Копейкина попросила девушку хранить партизанское молчание.

– Не вздумай мне сказать, при каком давлении чувствуешь себя хорошо.

– Почему?

– Да потому что я помимо воли начну раскачивать колечко на этих отметках.

Алла молча кивнула.

Катка водила кольцом над линейкой трижды, и все три раза колечко начинало раскачиваться над разными цифрами.

– Да-а, – протянула девушка, – с тобой каши не сваришь. Дай-ка мне кольцо, а сама попридержи линейку.

Через несколько секунд Алла возвестила:

– Сто сорок на девяносто. Я так и знала, сказываются последствия беспокойной ночки.

Подождав, пока Аллочка запьет таблетку минеральной водой, Ката напомнила о цели своего визита.

– Поговорим об Аде.

– Стоп! – девушка замотала указательным пальцем. – Прежде чем начать разговор, колись, как ты узнала, где меня искать?

– Я ездила домой к Аде, ее мать...

– Ее мать не в курсе, что я зарабатываю деньги на панели, – перебила Алла.

– Она направила меня к Павлу, – Копейкина выжидательно смотрела на девушку.

Алла выругалась.

– Понятно, ты виделась с моим бывшим, и он в красках поведал тебе, какая я стерва, гадина и тварь. Угадала?

– Почти.

– Пашка самый настоящий придурок! Наш брак был огромнейшей ошибкой, до сих пор с содроганием вспоминаю совместную жизнь. Бр-р-р... Тошно делается.

– Ал, извини, что влезаю, но не могу не поинтересоваться. Ответь, почему ты, замужняя женщина, решила перевоплотиться в ночную бабочку? Обычно девочки на панели жаждут обрести мужа, родить деток и навсегда забыть о бурном прошлом, а у тебя все с точностью до наоборот.

– У меня был выбор: или жить на нищенскую зарплату, но быть в ладах с совестью, или пойти на панель и пополнить ряды падших женщин. Я выбрала второе. Пашка ни дня не работал, он с утра до вечера валяется перед теликом и дует пиво. Я с ним и по-хорошему разговаривала, и по-плохому, упрашивала, умоляла, угрожала, а с него как с гуся вода. Стопроцентный тунеядец, который обзавелся женой только для того, чтобы она приносила в дом деньги и выполняла обязанности няньки.