Антиквар - Марина Юденич

Так началось.

А потом было много всякого, что непременно происходит между людьми, осознавшими вдруг, что никак не могут обойтись друг без друга.

Некоторые называют это любовью.

Но как бы там ни было, симптомы болезни едины и хорошо известны.

Глупейшее, к примеру, однако ж доводящее до безумия ожидание звонка, который непременно прозвучит, запоздав, возможно, на пару минут. Но именно эти минуты, а заодно и полчаса накануне становятся сущей пыткой. Молчащий телефон — ее орудием. И появляется параноидальная потребность без конца проверять, есть ли сигнал в линии и находится ли мобильный в зоне обслуживания сети.

Короткие или долгие встречи, которые все равно оказываются фатально коротки, потому что не сказано и сотой доли того, что жизненно необходимо было сказать.

И долгое молчание вдвоем, которое связует много крепче слов.

Наивные, детские договоренности вспомнить друг о друге завтра поутру ровно в 10.15 и нынче же ночью, как только стрелки часов сольются воедино, знаменуя полночь.

И короткие ссоры, обжигающие упреками, столь искренними, сколь же надуманными и даже забавными — однако потом. После. Во время долгих примирений, исполненных нежности и всепрощения.

Однако был Лемех.

И, надо сказать, эта нечаянная сумасшедшая любовь стала первым событием в жизни Лизы, о котором она не решилась сообщить мужу сразу. Как прежде делала всегда, о чем бы ни шла речь.

Возможно, впрочем, Лиза нашла бы в себе силы объявить мужу о том, что совместная жизнь не может более продолжаться, если б проблема касалась исключительно ее и Лемеха.

Однако это была проблема на троих.

Потому, собственно и тянула.

Ждала слов, которые — по ее разумению — в ближайшее время должен был произнести Игорь.

Потом — море по колено.

Она немного жалела Лемеха, но уж точно нисколько его не боялась.

Неизбежное объяснение давно, многократно было отрепетировано и практически готово.

Но Игорь молчал.

То есть он говорил много такого, о чем мечтают услышать миллионы — без преувеличения! — женщин в разных концах планеты и уж тем более в России.

И, слушая его, Лиза плавилась, как свечи, мерцающие в изголовье его кровати. И готова была внимать вечно.

Однако те, другие слова, позволившие бы наконец объясниться с Лемехом, все еще не были сказаны.

Поразмыслив, Лиза решила произнести их сама.

Во-первых, она ни секунды не сомневалась, что ее желания так же совпадают с желаниями Игоря, как совпадают во всем их мысли, чувства, представления о мире, случайные мимолетные ощущения, иногда даже сны и предчувствия. И еще много чего, что делает людей не просто близкими — по-настоящему родными.

Во-вторых, рассудив, объяснила нерешительность Игоря неверным представлением о характере ее отношений с мужем. Надо сказать, они почти никогда не говорили о нем, и это давало ей повод так рассуждать.

«Возможно, — думала Лиза, — он воображает, что я как-то неразрешимо завишу от Леонида и вообще прикована к нему стопудовыми цепями. Возможно, думает, что попросту панически боюсь и не могу решиться сообщить Лемеху обо всем. И потому молчит, тянет, щадит меня, надеется бог знает на что или вынашивает какие-то свои, наверняка фантастические планы. Дурачок».

Обретя, как думала, ясность, она не стала тянуть. И это, кстати, было очень в ее стиле.

Ближайшая встреча случилась днем.

Иногда они обедали в маленьком ресторане на Страстном бульваре, уютном и, главное, малолюдном. Зал и тогда был почти пуст, к тому же «их» столик в нише у окна расположен был очень удачно — его трудно было заметить. Голоса тонули в глубоких складках тяжелой портьеры, обрамлявшей нишу.

Словом, никто ничего не заметил и не расслышал — уж точно.

Только дама неожиданно рано прервала трапезу.

Ушла, не дождавшись основного блюда, оставив спутника в одиночестве и самом скверном расположении духа.

В тот день он пил много, как никогда, хотя почти не пьянел, только заметно бледнел и долго сидел, устремив взгляд в одну точку.

Официант, постоянно обслуживавший пару, поглядывал сочувственно. Само собой, помалкивал. Но рассуждал про себя: «Всякое бывает. Но проходит, как правило». И был почти прав. Как ни пошла избитая сентенция, в большинстве случаев она оказывается справедливой.

Однако сейчас ни во что подобное Лиза не поверила бы.

Все было кончено. Безвозвратно. Бесповоротно.

Бессмысленно, как робот, переставляя ноги, она двигалась по бульварам вниз и уже миновала Страстной.

Едва не угодив под колеса автомобиля, пересекла Сретенку.

Шагала по Рождественскому, не разбирая дороги и не замечая ничего вокруг.

В голове, зацепившись, бесконечно крутился короткий обрывок разговора.

— Пойми наконец, я не могу позволить себе иметь такую жену, как ты!

В его глазах сквозили отчаяние и ярость.

Природа ярости была ей неведома.

Отчаяние понимала хорошо.

Полагала, что сумеет рассеять страх, неуверенность, сомнения, из которых, очевидно, оно и складывалось.

И все еще пыталась сохранить легкий тон, взятый сначала.

— Ну, знаешь ли, решать, для кого я — роскошь, а для кого — в самый раз, позволь все же мне самой. Как субъекту одушевленному, находящемуся в здравом уме и трезвой памяти…

— Не позволю. — Теперь он смотрел жестко. Без тени отчаяния. — Не потерплю благодеяний. И вообще, с какого перепугу ты решила, что женитьба как таковая входит в мои планы? Перед тобой, между прочим, холостяк со стажем. Так что особо не огорчайся — не ты первая терпишь фиаско…

Слушать дальше она не стала.

Действительно, с какого это перепугу…

И далее — по тексту.

Самое страшное заключалось в том, что, вне всяких сомнений, он говорил чистую правду.

И ничего, кроме правды.

Судьба более не подавала знаков. Да и зачем? Выбора в любом случае не оставалось.

Незнакомая в принципе дорога, будто наделенная сознанием, мыслящая субстанция, стелилась под колесами, неведомо как помогала на развилках выбрать нужное направление и, похоже, грамотно отводила от постов ГАИ, петляя в глухом, дремучем вроде бы лесу.

На самом деле лес был очень даже обитаемым, это Игорю Всеволодовичу было известно.

Предупредительное шоссе благополучно вернуло его на Рублевку. Здешние места Непомнящий знал хорошо — именно тут, собственно, обитало большинство постоянных клиентов.