Взорванная акватория - Сергей Зверев

Люди подтягивались в условленное место постепенно. Однако с приближением полудня их становилось все больше и больше. Довольно широкая часть пирса была отгорожена от зрителей красно-белой разделительной лентой. Здесь же дежурило несколько милицейских нарядов. Взоры людей ненадолго приковывались к экрану. Однотипная картинка быстро им надоедала, и они продолжали рассматривать «Принцессу Ханзаде». Многие просто болтали между собой, обсуждая предстоящее шоу.

В начале первого часа по не занятой зеваками территории к трапу научно-исследовательского судна подъехал черный «Мерседес». Следом за ним подкатил микроавтобус. Двери обеих машин открылись. Из легкового автомобиля вышел топ-журналист европейского научно-популярного телеканала. Рядом с ним шла его помощница. Из микроавтобуса появилась собственно съемочная группа. Под вялые аплодисменты публики все шустро взошли на трап и оказались на «Принцессе». Шоу вот-вот должно было начаться. Археологи с радостью приветствовали телевизионщиков, а те их. Работники телевидения не теряли напрасно время и оперативно столковались с группой техников. Последние как раз заканчивали подключение важных элементов. Они были необходимы для съемки и вывода изображения на плазменный экран. Операторы расчехлили камеры и выполнили по нескольку тестовых съемок. В результате изображение, выводимое на большой экран, было отлажено техниками на оптимальное качество. Тестовые кадры сверкнули над головами зрителей. Их внимание в одночасье переключилось на сцену с экраном. Люди на променаде замерли, словно ожидали появления настоящего чуда.

Наконец главная телекамера заработала в основном режиме. В объективе находилась пара главных «любителей подводных раскопок». Крис и Мартин стояли на фоне готового к работе батискафа. Журналист «Enigmatical planet» начал рассыпаться в комплиментах и задавать вполне предсказуемые вопросы.

– Расскажите, пожалуйста, нам и нашим замечательным зрителям, – заливался соловьем он, – чем вас так прельщает такая отрасль исторической науки, как подводная археология?

Хазерленд постарался сделать весьма серьезный вид и начал отвечать:

– Прежде всего мне хотелось бы отметить, что я люблю археологию как таковую. Только она подчас помогает нам увидеть и понять древнюю культуру. В принципе это распространяется и на подводную археологию. Однако у последней есть свой особый мистико-романтический вкус. Когда над тобой несколько десятков метров воды, ты чувствуешь себя совершенно по-особенному. На глубине ты отчетливо понимаешь, что не только раскапываешь память о прошлом. На глубине ты еще и рискуешь жизнью ради восстановления этой самой памяти. Это потрясающее состояние. Мой помощник и товарищ наверняка подпишется под каждым моим словом.

Микрофон был передан Скипджеку.

– Я сам в прошлом подводник, – признался он, глядя в камеру. – Иногда мне приходилось попадать в серьезные экстремальные ситуации. Я из них выбирался победителем. Как правило, это стоило колоссальных усилий. Однако ничто не могло сравниться с ощущением удовольствия, получаемого от осознания победы над обстоятельствами. В занятии подводными раскопками элемент экстремальности присутствует всегда. Поэтому я с удовольствием принял в свое время предложение Криса помогать ему. Ну, и вся эта старина… Она всегда меня привлекала.

– Что же, весьма интересно, – продолжал журналист. – Получается, что вас обоих привлекает экстрим данной области археологии. То есть вы намеренно отдаете предпочтение трудностям подводных исследований?

– Вы не совсем правы, – возразил «мачо». – Экстрим бывает разным. Трудности трудностям также рознь. Одно дело, если разбираешься с историческими наслоениями. Но совершенно другое дело, когда до истории приходится добираться через кучи современного хлама. Вы даже не можете себе представить, как загрязнены сегодняшние моря и океаны. Отбросы жизнедеятельности цивилизации встречаешь практически повсюду. Даже на глубинах в несколько километров натыкаешься на бутылки, банки и прочий мусор… А здесь, в Черном море, вообще черт знает что творится. И вы в этом очень скоро убедитесь. Я тешу себя надеждой, что русские почистят море перед зимней Олимпиадой. На борту нашего судна имеется собственная химическая лаборатория. Мы брали несколько раз пробы воды. Результаты, мягко говоря, неутешительные. Лично я не рискнул бы купаться в море у берегов Сочи. Не знаю, как на это решаются отдыхающие. Подцепить здесь какую-нибудь заразу можно в два счета.

Почти тысячная толпа зрителей внимательно смотрела на плазменный экран и слушала через усилители слова иностранца. Растерянный переводчик невольно старался сгладить остроту высказываний Хазерленда. Однако их суть все равно задела публику. Большинство из присутствующих понимали, что иностранец по большому счету прав. Однако выслушивать нелицеприятные речи от заезжего критика им было весьма неприятно. Да и в последних своих репликах тот явно перегнул палку, озвучив полнейшую несуразицу. По пирсу пронесся легкий ропот недовольства. Если бы «маститый археолог» позволил себе еще парочку подобных реплик, то зрители вскипели бы не на шутку. Шоу вполне запросто могло превратиться в митинг.

В толпе недоумевающих людей стояла Юлия Баскалова. Чтобы выглядеть менее приметной, спортсменка скрыла глаза за стеклами темных очков. Попасть на борт «Принцессы Ханзаде» она ничуть не стремилась. Ранее ей удалось заметить, как к трапу подошел Геладзе и попытался подняться на судно. Два крепких матроса преградили ему путь и не позволили даже ступить на трап. Он сильно возмущался и ссылался на приглашение мистера Хазерленда. Однако оба матроса все равно остались неумолимыми. Тогда обескураженный скульптор решил позвонить Крису, чтобы попросить его лично вмешаться в конфликт. В итоге все его попытки дозвониться до Хазерленда закончились неудачно. «Мачо» абсолютно преднамеренно отключил соответствующий мобильный. Но даже если бы его телефон был включен, он не стал бы отвечать на звонок. Вахтанг уже считался «отработанным материалом», за который вот-вот должны были взяться российские спецслужбы. Так ничего и не добившись, мэтр развернулся и побрел прочь. Юлия проводила его взглядом, но окликать не стала. Ваятель выглядел весьма жалко. Лыжнице он напомнил эдакую побитую ни за что ни про что собаку…

Баскалова, как и все вокруг, смотрела на плазменный экран и наблюдала за чрезвычайно странным интервью. Очень сильно бросались в глаза надменность и высокомерие, с которыми Хазерленд давал советы русским. Он являлся почти полной противоположностью тому образу, который норовил демонстрировать во время встречи на вилле у Вахтанга. «Первоклассный лицемер», – отметила в мыслях спортсменка.

Чуть в стороне от основной массы зрителей, напротив милицейских машин и карет «Скорой помощи», стояла черная «Волга». Стекло задней дверцы было опущено. Из салона за телевизионной трансляцией внимательно следил адмирал Галеев, одетый в штатское. Он вслушивался как в оригинальные английские реплики, так и в синхронный русский перевод. И то и другое вызывало у него безграничное возмущение. Владимир Денисович воспринимал данное интервью как откровенно вражескую пропаганду. При этом его радовало, что публика принимала высказывания Хазерленда с прохладцей.