Эльнара. Путешествие за море - Кора Бек

Король Генрих, пораженный отчаянной смелостью молодой девушки и вместе с тем потрясенный ее необыкновенной красотой, при последних словах Эли так некстати закашлялся, что она в свою очередь поняла это как знак согласия. Никто из присутствующих даже опомниться не успел, как Эльнара, одним движением сбросив шубу на снег, легко разбежалась и прыгнула через костер. Почувствовав внезапную боль в сердце, король Генрих прикрыл глаза. На глазах Султана выступили слезы. Толпа притихла. Несколько мгновений стояла звенящая тишина. И вдруг пронесся всеобщий вздох облегчения. По другую сторону все сильнее разгоравшегося костра стояла живая и невредимая девушка, смахивая с разгоряченного лба капельки пота. Король Генрих спустился с помоста и подошел к ней.

— Кто ты, дивная краса?

— Меня зовут Эльнара, — сверкая прекрасными черными глазами, ответила девушка, тяжело дыша от волнения. — Вместе с Султаном мы — подданные хана Тани, мудрого правителя великого Хоршикского ханства.

— Твой народ может гордиться тобой, Эльнара, — Генрих не в силах был оторвать взор от дивных девичьих очей, таивших в себе какую-то загадку или же не менее волнующую недосказанность.

— Я не стремлюсь к славе, Ваше Величество.

— А к чему же ты стремишься, Эльнара?

— Я просто хочу жить, хочу быть счастливой.

— Однако несколько мгновений назад ты сильно рисковала своей жизнью.

— Да, возможно, но иногда в нашей жизни случается то, что стоит несказанно дороже самой жизни.

— Я вижу, ты не только необыкновенно красива, Эльнара, но еще и весьма умна. Мне хотелось бы что-нибудь сделать для тебя. Какие у тебя желания? Скажи мне, и я буду рад их исполнить.

— Премного благодарю Вас, Ваше Величество, но сейчас я более всего на свете хочу попасть домой, ведь на самом деле храбрости во мне не так много, как Вы могли подумать, государь. Сказать по правде, я очень боялась прыгать через костер: он был такой высокий, и к тому же очень быстро разгорался. У меня до сих пор ноги подкашиваются при одном только воспоминании о пережитом, но мое желание спасти Султана сильнее этого страха, а сейчас, когда все позади, я чувствую огромную усталость, от которой меня может вылечить только тепло домашнего очага. Если позволите, государь, мы пойдем.

Расстроенный столь быстрым расставанием с девушкой, Генрих, очарованный ее яркой красотой и тонким умом, вынужден был проститься с красавицей. Еще некоторое время он стоял, с завистью глядя вслед Султану и успевшей прийти в себя Мари, с двух сторон заботливо подхватившим Эльнару под руки и направлявшимся к воротам сквозь восхищенную толпу, расступавшуюся перед ними. Король едва справился с охватившим его безумным желанием броситься следом за необыкновенной девушкой, которая вызвала в его суровой душе самые сильные чувства. Потом, рассердившись на себя за слабость, простительную для молодого юноши, но уж никак не допустимую для зрелого мужа и могущественного государя, Генрих резко развернулся и быстро пошел в сторону дворца, где его с нетерпением ожидала герцогиня Шепетон, ревниво поглядывающая в окно.

Прошло два дня. Вечером тридцать первого декабря Эльнара хлопотала над праздничным угощением, с удовольствием представляя, как обрадуется Султан, узнав, что она приготовила его любимый плов из баранины и другие столь любимые им блюда. Несколько часов тому назад они с Мари ушли, имея при этом весьма загадочный вид. Оглядев накрытый стол, девушка довольно улыбнулась и уже было собралась пойти переодеться в праздничное платье, как вдруг вспомнила, что забыла купить орешки, которыми хотела украсить новогодний торт. Накинув на плечи теплую шаль, она побежала в кондитерскую лавку, которая, к счастью, еще не успела закрыться, и, купив орехи, бегом бросилась обратно в дом, чтобы успеть все сделать до прихода Султана и Мари, практически не расстававшихся друг с другом.

Путь Эли пролегал мимо посудной лавки Пиаре. Увидев знакомые места, напомнившие о душевных потрясениях, пережитых не так давно, Эльнара невольно взгрустнула, потом, опомнившись, ускорила шаг и вдруг, не заметив в темноте неожиданного препятствия, споткнулась о тот самый злосчастный старый пень, на котором не так давно поджидала Султана, занятого игрой с Пиаре, и куда потом впопыхах бросила чапан с коричневым жакетом. А за то время, что она провела в конторе глядельщиков, переживая за Султана, из кармана этого самого жакета таинственным образом исчез дорогой ювелирный набор.

Морщась от боли, девушка присела на пень, потирая ушибленное место, как вдруг вздрогнула, услышав за соседним забором знакомый голос. Она сразу узнала этот сухой трескучий голос Фернандо Карераса. Повинуясь внутреннему инстинкту и не отдавая отчета в собственных действиях, Эли осторожно прокралась к забору, дабы получше расслышать разговор, происходивший по ту сторону.

— Значит, так, — говорил Карерас резким тоном хозяина, — времени осталось немного для выполнения важного дела, порученного нам, а до полуночи мы должны еще успеть отчитаться о проделанной работенке и получить за нее неплохое вознаграждение.

В ответ раздался короткий одобрительный смешок.

— Смеяться буду я, Дульчио, — сурово оборвал этот смех надменный испанец, — если ты вдруг не справишься со своей работой. Тогда я буду вынужден поджарить тебя на костре, который намерен сегодня развести в моей комнате отдыха по случаю Нового года. Эти жалкие людишки, окружающие меня в повседневной жизни, не умеют толком веселиться — только и знают, что прыгать вокруг елки, как дураки. Такие глупые развлечения не для меня. Ты давно знаешь меня, Дульчио, а потому вряд ли можешь сомневаться в том, какое восхитительное зрелище получится из огромного костра, которым мы сможем полюбоваться вдвоем. Если, конечно, ты справишься с порученным заданием, а если — нет, наслаждаться буду я один, глядя на завораживающее пламя и слушая отчаянные вопли этих двух потаскух, которые догадались вчера остановить мою карету и попросили подвезти их на главную площадь. Какие-нибудь сопливые парни, по всей видимости, ожидали их, но, разумеется, не дождались. Я уже отодрал обеих и в хвост и в гриву — осталось последнее и самое приятное развлечение. Так вот, Дульчио, если ты не хочешь составить этим дурехам теплую компанию, ты должен очень постараться и довести свое дело до конца! Но если, бестолочь, ты будешь пойман, помни, что должен быть немее рыбы, иначе я отыщу тебя даже на том свете. Все ясно, придурок? А теперь о самом главном.

Какой костюм ты приготовил для этого дурацкого королевского маскарада? Шутовской наряд? Ей-богу, лучше не придумаешь! Я уверен, ты будешь чувствовать себя в нем, как рыба в воде! Да и потом, шуту, который, как известно, и так находится при дворе все триста шестьдесят пять дней в году, гораздо проще приблизиться к королю, не вызывая к себе лишних подозрений. А настоящий шут, скорее всего, захочет переодеться если уж не королем, то наверняка каким-нибудь герцогом — то-то будет потеха! Дульчио, закрой свой поганый рот, разве я разрешал тебе смеяться? Лучше скажи мне, хорошо ли ты поупражнялся со шпагой? Много ли заколол? Всего-то шестерых? Ну да ладно, главное, чтобы удар оказался смертельным. Конечно, было бы лучше, если бы ты целился в сердце, но я опасаюсь, что Генрих догадается одеть под маскарадный костюм тонкую, но прочную кольчугу, поэтому бей в шею, а точнее — в сонную артерию. Помни, ты должен сделать один, но сильный и точный удар. Можешь не бояться, я прикрою тебя, когда ты будешь бежать из дворца. И запомни, я буду одет в костюм летучей мыши, а Генрих намеревается прийти на маскарад в роли Геракла. Тоже мне… Глупец! Возомнил себя непобедимым героем! Посмотрим, как он будет выглядеть всего-то через час! А теперь быстрее в карету.