Ибсен. Путь художника - Бьерн Хеммер

Кто-то должен приносить себя в жертву, отказываясь от всего доступного и общепринятого ради того, чтобы история вообще могла куда-то идти. Но Ибсен на личном опыте убедился, какую цену платит аутсайдер за свой выбор: он обрекается на одиночество и лишается человеческого тепла. Посетив Норвегию в 1874 году, Ибсен выступил с речью перед студентами в Христиании. Он привел судьбу Юлиана как наглядный пример такой участи, которой страшился сам. А именно — кануть в забвение: «Ничто так глубоко не угнетает его душу, как мысль, что ему удалось достигнуть лишь одного: он будет почтен вниманием ясных и холодных умов, тогда как его противник будет жить в богатых любовью, горячих, живых сердцах человеческих!» (4: 654).

«Кесарь и Галилеянин» стал прощанием Ибсена с жанром исторической драмы. И на прощание он создает картину огромной империи, находящейся в глубоком кризисе. Но речь-то вдет в первую очередь о том кризисе, современником которого является Ибсен. После «Кесаря и Галилеянина» он навсегда отказывается от свойственной этому жанру позиции стороннего наблюдателя. Он погружается в полную конфликтов и противоречий жизнь своего времени — в «чудовищную сумятицу случайностей, которая непосредственно окутывает нас самих», как он выразился в 1862 году (4: 646). Это не значит, что Ибсен как художник вообще избегает наблюдать со стороны. Но теперь речь идет о дистанции другого рода. Отныне он обращает свой взор в будущее, навстречу тому, что ожидает человечество впереди. Последние слова умирающего Юлиана — о том, как он жаждет счастливой жизни — жизни, полной земной красоты, света и солнца. Мечта — утопия — продолжает жить в творчестве Ибсена, но теперь она постоянно омрачена страхами и дурными предчувствиями.

Для того чтобы литература отражала дух современности, она должна рассматривать проблемы, актуальные для своего времени, утверждал Георг Брандес. Будучи молодым и талантливым критиком, он выделялся на фоне своих коллег как провозвестник эры реализма в странах Скандинавии. В этой главе мы предпримем попытку пролить свет на взаимоотношения Ибсена с датским критиком, а также с литературным движением «Современного прорыва». Ключевыми понятиями здесь являются «Правда» и «Свобода». Эти громкие и расплывчатые лозунги объединили Ибсена и Брандеса на основе общей убежденности в будущем торжестве разума, просвещения, эмансипации и не в последнюю очередь политического плюрализма.

Свобода, правда и общество — риторика и реальность

Ночью с 9 на 10 января 1871 года некий молодой датчанин, находясь в римском госпитале, сочинял стихотворение «К Генрику Ибсену». Совсем недавно он получил письмо от норвежского писателя, в котором тот призывал его к духовному мятежу, к «восстанию душ людских», для чего наступило подходящее время. В ответ на это письмо молодой датский критик Георг Брандес (1842–1927) посвятил Ибсену восторженное стихотворение, в котором предрек, что власть лживых правителей рухнет, как только «душа народа» поднимется против них. Он провозглашает: «Правда и Свобода есть одно». Несмотря на вынужденное одиночество Брандеса, в его поэтическом обращении к старшему собрату сквозит явный риторический оптимизм.

В последующие годы Ибсен сам будет провозглашать тот же лозунг «Правды» и «Свободы». Позже эти понятия стали казаться абстрактными. Но в тогдашней ситуации они прекрасно подходили в качестве лозунга борьбы против существующего порядка. Только Правда, как ее понимали Ибсен и Брандес, может обеспечить Свободу. Без этой Правды никаких изменений в обществе не произойдет, никакая свобода не будет возможна. Такова основная идея четырех реалистических драм, которые Ибсен написал в период с 1877 по 1882 год: «Столпы общества», «Кукольный дом», «Привидения», «Враг народа».

Для первой и последней из этих пьес Ибсен выбрал в качестве девиза лозунг «Правды и Свободы», которых так не хватало современной действительности и которые так нужны для формирования «истинных, чистых» взаимоотношений. Это убеждение и объединило Ибсена с Брандесом. Насколько они были несхожи между собою — и тем не менее сошлись вместе в борьбе за дело будущего. Естественно, они были не одиноки в своих устремлениях, но именно их следует считать бесспорными лидерами актуальной, радикальной и реалистической литературы в Скандинавии того времени. Именно эти двое с наибольшим упорством и энергией бросали вызов существующему буржуазному строю, выражая фундаментальную потребность индивидуума в свободе.

Манифест Георга Брандеса 1871 года

В ноябре того же года, когда Брандес написал свое послание Ибсену, он прочитал в Копенгагене серию публичных лекций, посвященных проблемам европейской литературы XIX века. Эти лекции вызвали ожесточенные споры и даже протесты, ибо в них Брандес открыто призывал писателей к духовному мятежу. Он делал это, исходя из философии свободы, которую сам напрямую связывал с идеалами эпохи Просвещения и с некоторыми лозунгами Великой французской революции. Но аудитория Брандеса в 1871 году была не слишком-то расположена аплодировать революционным идеям. Парижская коммуна, весьма испугавшая европейскую буржуазию, была еще у всех на слуху.

Однако основная задача, которую ставил перед собой Брандес, заключалась не в борьбе за политическую свободу — та была в общем уже завоевана. Он вел речь о «свободе Духа», о «свободе Мысли и свободном Человечестве». А эта свобода напрямую затрагивала литературу и ее роль в жизни общества. Брандес утверждал, что молодое поколение должно радикально изменить все «воззрения общества», прежде чем в этом обществе сможет произрасти новая, жизнеспособная литература. Но, по мнению Брандеса, именно писатели должны возглавить борьбу за дело прогресса. Объектом критики становится консервативное, загнивающее общество, которое под маской свободы таит в себе тиранию, — викторианское общество с его фасадом лживой морали, с его авторитарностью и системой вездесущего контроля над личностью.

Именно это общество изобличает Ибсен в своих первых драмах, написанных в стиле реализма. В подобном обществе люди испытывают прессинг «общественного мнения» и различных институтов, неусыпно следящих за соблюдением «закона и порядка» («Привидения»). Жизнь людей неизменно управляется нормами, условностями и традициями, на самом деле давно устаревшими, но по-прежнему ограничивающими свободу личности.

Не все, однако, видят в этом проблему. Консул Берник, банкир Хельмер и пастор Мандерс приняли такие условия жизни и адаптировались к ним. Они приспособились к требованиям общества и не хотят замечать, какой ценой приходится платить за подобное «приспособление». Они по совести думают, что призваны защищать существующий строй и быть теми самыми столпами общества. И свой статус в этом обществе они хотят любой ценой сохранить. Но в трех драмах Ибсена — «Столпы общества», «Кукольный дом» и «Привидения» — именно они, ревнители и апологеты общественной морали, изображаются самыми несвободными. Их могущество зиждется на скрытом бессилии и несвободе.

Ключевая мысль Ибсена и Брандеса заключалась в том, что буржуазное общество того времени не могло удовлетворить естественную потребность индивида в свободе. Ибо это общество строилось на основе антагонизма власти и личности, на основе жесткого регулирования социальных ролей, в частности роли мужчины и женщины, на основе сословных ограничений. Это общество нисколько не занимала проблема взаимоотношений между личностью и коллективом. Стремление этого общества подавить все, что представляло угрозу для его авторитета, ясно показывало, как далеко оно ушло от тех революционных идей, которые бросили вызов существующему порядку в 1789 году. Вопрос о политической и духовной свободе оказался вытесненным на периферию общественного сознания буржуазного общества, движущей силой которого было прежде всего стремление к свободе экономической. Капитал давал власть и положение в обществе. Достигнув этого положения, человек осознавал, что теперь ему есть что терять. Таким образом, буржуа становился ярым защитником существующего строя, предавая свои официально декларируемые идеалы. Риторика — одно, а реальность — совсем другое.