Особый агент - Сергей Кулаков

– Сказал.

– И что? Не боишься навсегда загубить карьеру?

– Есть маленько, – улыбнулся Филипп.

– Зачем же тебе все это? – улыбнулся и Роман.

– А вам – зачем?

На это Роман не нашелся что ответить. Да, наверное, оно и не нужно было, этот улыбчивый парень, похоже, сам все отлично понимал.

В салоне на какое-то время наступило молчание. Ровно гудел мотор, навстречу неутомимо неслась темная лента шоссе. Вот она, наша смена, думал Роман, глядя на проплывающие дорожные знаки. Ничего, нормальные ребята. Ерунда это, что молодежь ныне мельчает и не та, что раньше. Стариковское брюзжание. Во все времена это говорится, и во все времена находятся те, кто не боится брать на себя ответственность любого уровня.

– Притормози на пару минут, – сказал Роман.

– Пи-пи захотели, товарищ капитан?

– Что ж я, не человек?

Филипп остановил машину у обочины, выключил фары. Роман вылез из машины, сделал несколько шагов в сторону, к темнеющему леску. Сзади открылась дверца – Филипп тоже вышел из машины. Судя по звуку шагов, пошел за ним следом.

Последняя проверка, думал Роман, стоя спиной к нему, и лишь по неясной тени, которую напряженно ловил скошенным вниз и назад взглядом, отслеживал каждое его движение. Сейчас, когда обе руки заняты и поза самая беззащитная, он уязвим как никогда. Более удобного момента не придумать.

Труднее всего было заставить себя исполнить то, для чего он попросил остановить машину. Но при некотором усилии Роману удалось сделать это. Поливая какое-то деревцо, он незаметно косился на Филиппа, но глаз на затылке не было, и когда тот зашел за спину, в темноту, Роман совсем потерял его из виду. Теперь вся надежда была только на слух, обострившийся до предела, и на рефлексы, наработанные годами тренировок и службы.

Хрустнула ветка под ногой Филиппа. Рука Романа чуть дрогнула, струя прошуршала мимо дерева. Какое-то время Филипп не издавал ни звука. Так и мерещилось, что он достал из-за пазухи пистолет и целит ему в спину…

До судороги в лопатках хотелось оглянуться, но Роман знал, что этого делать нельзя. Во-первых, резкое движение может испугать парня, и он дернет спусковую скобу неожиданно для себя. Во-вторых, искушенный слух Романа все же пока не уловил ни одного подозрительного звука, связанного с извлечением и изготовкой к стрельбе автоматического оружия.

Хотя достать пистолет и снять с предохранителя можно было еще в машине, когда Роман шел к лесу. И незаметно держать его затем у бедра.

С дороги надвигался гул приближающейся тяжелой машины. Идеальный момент для выстрела.

Невыносимо хотелось оглянуться. Хотя бы на пол-оборота…

Нельзя. Можно все испортить. Еще пару секунд выждать – потом…

В свете озаривших придорожный лес мощных фар Роман на мгновение увидел падающую на деревья и стремительно укорачивающуюся тень Филиппа. И руки у него были опущены, опущены!

Многотонный грузовик наскочил, прогудел – и снова установилась тишина. Тоже момент неплохой – на перепаде шумов трудно различать звуковые нюансы…

И тут до слуха Романа донеслось довольно-таки громкое журчание. Филипп жизнерадостно рокотал и, скорее всего, не догадывался, какие мгновения пережил только что его многоопытный пассажир.

«Чертова наша работа, – думал Роман, застегиваясь и медленно возвращаясь к машине, чтобы Филипп не торопился и сделал свои дела как следует. – Так сам себя скоро подозревать начнешь. Хотя шлепнуть он меня имел возможность стопроцентную… Значит, мы в самом деле едем на аэродром. Что и следовало доказать».

– Ну что, поехали? – спросил он, когда Филипп вышел из леса, беззаботно ему улыбаясь.

– Поехали, – кивнул тот, садясь за руль.

Роман сел на переднее сиденье.

– Тут удобнее, – сказал он Филиппу, когда тот вопросительно на него посмотрел. – Ноги можно вытянуть, откинуть спинку…

– А я думал, вы поспите на заднем сиденье. Езды еще часа два. Вот и рюкзак под голову можно положить…

– Да я уж выспался на сегодня. Посижу, подумаю.

– Как знаете…

Филипп дал газу, разгоняя машину до крейсерских ста двадцати. Роман устроился поудобнее.

– Радио работает?

– Да.

– Включим?

– Как хотите. Мне веселей будет.

Роман включил радио, нашел волну «hard-rock» и вскоре с головой погрузился в грохочущие композиции «Deep Purple», «Metallica», «AC/DC» и прочих достойных представителей своего любимого музыкального жанра. Филипп чуть удивленно покосился на него, но ничего не сказал. Видимо, понимал, что у каждого свой способ релаксации.

Так и покатили дальше, сопровождаемые неистовым ревом инструментов и мощными голосами лучших рок-исполнителей западного мира.

Странно, наверное, это выглядело на ночной, ухабистой русской дороге, среди волнистых равнин и печальных рощиц. Но эта странность особым образом действовала на нервную систему, заряжая ее какой-то куражливой бодростью, столь необходимой перед выполнением сложного и тяжелого задания. Роман полузакрыл глаза и буквально пропитывался гремящими звуками, чувствуя, что прошлое будто уходит куда-то прочь и он снова становится молодым и легким, готовым к чему угодно, без оглядки и страха. Проверив Филиппа, он позволил себе расслабиться и будто впал в транс, достигая с помощью музыки полного отрешения. Кто знает, что ждет его впереди? А нервная система не прощает перегрузки, и если вовремя не спускать пар и не погружаться в спасительную бездумность, она может запросто и необратимо «крякнуть».

Наверняка Филипп хорошо знал всю эту нехитрую премудрость, поскольку, хотя музыка и была явно не по нем, он ни жестом не выразил своего неприятия, понимая, что Роман сейчас не просто решил развеять дорожную скуку. Он лишь тихонько хмурился, когда из динамиков вырывался особо варварский грохот, но стоически терпел и молча гнал машину вперед.

Впрочем, Роман его долго не мучил. Где-то через час, испытывая примерно такие же ощущения, как после бассейна, душа Шарко и массажа сразу, он выключил радио и дальше уже сидел тихо, изредка покуривая в приоткрытое окно.

Когда переезжали Волгу, он увидел далеко внизу, на темной речной глади, идущий против течения пароходик. На корме дрожал будто от непомерных усилий слабый огонек, большая река стремилась снести пароходик вниз, но он упорно карабкался вперед. «Куда он идет на ночь глядя, зачем? Не так ли и мы, – подумал Роман, – бредем в темноте, не зная толком, куда и для чего?»

Так, хватит, сказал он себе. Отдохнули – и будет. Не до философии. Куда прикажут – туда и пойдет, вот и весь сказ. Размягчаться сейчас не время. Скоро аэродром – самое время «подтянуть гайки».

– Далеко еще? – спросил он Филиппа.

– Тридцать верст, – мгновенно ответил тот, даже не глянув на реку.