Лесной фронт. Благими намерениями - Алексей Замковой

Планируя акцию, я долго размышлял над тем, как подорвать заряд. С имеющимися у меня материалами о каком-либо дистанционном подрыве не приходилось и мечтать. Поскольку из взрывателей у меня были только МУВы, несколько М-1 и М-50 да взрыватели из гранат, которые я решил не трогать — гранаты, особенно отечественные, у нас в дефиците. В общем, в любом случае мне пришлось выбирать между нажимным и натяжным взрывателем. МУВ может работать и так и эдак. Но нажимной вариант отпал практически сразу. В самом деле, не буду же я копать яму под мину, надеясь, что кто-то на нее наступит! А натяжной… Здесь я перебрал кучу возможностей, большинство из которых — абсолютно дикие и нереальные. К примеру, уже почти отчаявшись, я всерьез раздумывал, как проделать дыру в задней стене, через которую вывести веревку, привязанную к чеке взрывателя, и потом просто дернуть за нее. Не лучше выглядел и вариант привязать веревку к двери, чтобы бомба сработала, когда кто-то захочет войти на склад. Все оказалось намного проще. В конце концов я додумался до следующего. Прячем заряд в одном из мешков так, чтобы можно было быстро добраться до взрывателя. Именно для этого я и проделал в мешке дыру, которую потом замаскировал заплаткой. Также я заранее заготовил одну нехитрую штуку — небольшой, сантиметров семь, отрезок шнура, к одному из концов которого привязал маленький крючок из гнутого гвоздя. Теперь остается только привязать шнур к чеке и зацепить крючком мешок, который будет лежать поверх того, в котором спрятана бомба. Когда мешки начнут грузить для переправки в Ровно, кто-то поднимет верхний мешок, потянет за шнур и выдернет чеку из взрывателя.

Весь процесс постановки заряда на боевой взвод занял меньше полуминуты. Я привязал шнурок к чеке, зацепил крючок за мешок, который притащил Сигизмунд, вытащил предохранительную чеку и аккуратно уложил верхний мешок на место. Все. Теперь быстро разгружаемся и валим отсюда!

Все остальное мы сгрузили примерно за десять минут. Дел-то — перетащить шесть мешков на полтора десятка метров. В конце разгрузки к нам присоединился и Ян, а похожий на колобка полицай потащил куда-то нашу корову и кур. Закинув на склад последний мешок, я глянул в сторону старосты — тот продолжает внимательно слушать офицера, и ему сейчас явно не до нас. Ну и ладно…

— Уходим, — скомандовал я, закрывая двери склада.

— Но! — цокнул Ян, взявшись за поводья.

Телега развернулась и, лениво поскрипывая колесами, отъехала от бывшей конюшни. Мы беспрепятственно проехали тем же путем до окраины села, свернули на грунтовку и снова остановились перед шлагбаумом. Опять жандарм лениво взглянул на мой аусвайс и махнул рукой — проезжайте, мол. Ох, как мне хотелось выстрелить ему в спину! Прямо руки чесались! Или лучше — зарезать. Снова вернулись мысли о форме фельджандармерии, но я загнал их подальше. Не время сейчас! Вот ночью…

— …Тихо подползаете и бьете спящих. Я возьму того, который сидит у костра. Начинаете после того, как я убью своего, — закончил я инструктаж.

Мы отъехали от Антополя километра на два. Потом свернули в лес, заехали поглубже и, привязав поводья к дереву, оставили телегу подальше от дороги. Снова вернулись к посту на окраине села и залегли в кустах, наблюдая за жандармами. Пока наступила темнота, пролежать на сырой, пропитанной дождем земле пришлось часов пять, не меньше. Надеюсь, мои почки простят мне такое издевательство и не откажутся иметь со мной дело. За это время мимо нас проехали всего две повозки и мотоцикл, а пост часов в девять вечера успел смениться — теперь нашими клиентами стали три других жандарма. Все молодые — не старше двадцати лет, а один и вовсе, кажется, пацан. Худющий, лопоухий… Я сразу окрестил его про себя Чебурашкой. Вот с Чебурашкой мне и придется работать. Сейчас уже около двух часов ночи, если я не потерялся во времени, и два жандарма мирно посапывают под навесом. Лопоухий же сидит у костра и, не отрываясь, смотрит на огонь. Может, тоже заснул? Нет, не спит — чиркнула зажигалка, и заалел огонек сигареты. Это хорошо — куревом разживемся! И то, что он на огонь смотрит, — тоже хорошо! Если даже что-то услышит, то, когда отвернется от костра, слепота ему гарантирована минимум на полминуты.

— Все, пошли, — шепнул я и пополз вперед.

Вслед за мной зашуршали в траве Ян с Сигизмундом. Блин, громко-то как! Даже учитывая, что усилившийся к вечеру дождь шелестит по лесу. Или мне это только кажется? На всякий случай я пополз медленнее, стараясь шуметь поменьше. Ян и Сигизмунд добрались до своих целей гораздо раньше меня. Мне понадобилось делать крюк, чтобы выйти за спину часовому, и моим товарищам пришлось минут на пять замереть, лежа всего в паре метров за кругом света от костра.

Когда до немца осталось всего пять метров, я еще больше снизил скорость. Теперь меня обогнала бы даже черепаха. Ползу буквально по сантиметру, стараясь лишний раз не шуршать. Что ни говори, а сейчас я просто обожаю дождь, заглушающий все остальные звуки! Такой мокрый, холодный и, главное, громкий… Три метра… Внезапно Чебурашка оглушительно чихнул — я вжался в землю от неожиданности. Внутренности перестали дрожать только секунд через десять, когда я понял, в чем дело. Еще полминуты пришлось потратить, чтобы убедиться, что чих не разбудил спящих. Думаю, Яну и Сигизмунду в этот момент тоже пришлось не очень весело. Наконец все снова успокоилось, и я продолжил движение. Вот уже до часового чуть больше метра. Снова раздается чирканье зажигалки. Кури-кури… От рака ты умереть не успеешь! Я сжал покрепче штык-нож и подполз еще ближе. Немец нагнулся к костру, подбрасывая в огонь дрова. В этот момент я приподнялся и прыгнул, навалившись на него. Только потом я понял, что мог ведь свалить свою жертву прямо в костер. Вою было бы! Но повезло — лицо Чебурашки впечаталось в землю в полуметре от огня. Он, похоже, даже не сообразил, что происходит, и впал в ступор. Как-то вяло попытался стряхнуть навалившуюся тяжесть, то есть меня… А первый вскрик раздался только тогда, когда лезвие штык-ножа вошло в его тело. Дернулся было один из спящих немцев, но и над ними уже выросли тени Яна и Сигизмунда. Я старался бить в шею. Не знаю, сколько раз я ударил, но опомнился только тогда, когда тело подо мной замерло, а рукоять штык-ножа, ставшая скользкой от покрывшей руку крови, чуть не выскользнула из ладони. Только тогда я посмотрел, как дела у остальных. Там тоже все кончено.

— Оттащим чуть подальше в лес и разденем уже там, — прошептал я и схватил своего немца за ноги.

Тащить оказалось гораздо тяжелее, чем я предполагал. Еще и с раненой рукой… Благо оттащили мы тела всего лишь метров на двадцать. Погнав Сигизмунда подобрать оставленное на посту оружие и все остальное, представляющее хоть какую-то ценность, мы с Яном принялись раздевать мертвецов. На все это ушло еще минут двадцать, но зато трофеи того стоили. И слава богу, что все это время дорога оставалась пустой. Так что, благополучно нагрузившись, мы вскоре вернулись к своей телеге и, спрятав добычу в устилавшем ее дно сене, продолжили свой путь.

Только потом, когда мы уже спокойно ехали дальше, мне пришло в голову, какую глупость я совершил. Идиот! А если бы сегодня, точнее — вчера вечером рванул наш заряд?!! Я аж хлопнул себя по лбу с досады, чем вызвал недоуменный взгляд Сигизмунда. Но боец промолчал, и я продолжил терзаться. Какая суматоха поднялась бы в Антополе, произойди взрыв! Ну, думать же надо хоть иногда! Не уверен, что немцы принялись бы прочесывать лес, но уйти было бы гораздо труднее. Ведь сто процентов, что они взяли бы под контроль все окрестные дороги, выставили бы посты, поставили в ружье гарнизоны в ближайших селах… Сдуру я чуть не погубил себя и ребят из-за каких-то тряпок. Все, больше никакой самодеятельности, дал я себе слово. Везение — штука хорошая, но оно имеет обыкновение заканчиваться в самый неподходящий момент.