Повелитель Теней. Том 3 - Илья Сергеевич Модус

про ее гадский слух, что лучше чем у кошки. Даже посплетничать у нее за спиной нельзя — по шее получать потом…

Фратер, обычно спокойный и рассудительный, начал подумывать о том, чтобы притопить магичку пару раз в озере.

Или привязать к ее ногам тот мраморный плоский булыжник, который она откуда-то притащила и второй фургон поломала, да в реку скинуть.

Так ведь нет, слабых убивать Паладину непозволительно.

Вот если бы она напала…

— Я чего подошла-то, — серьезный голосок магички зазвенел надоедливыми переливами. — Ты же с Практиком подольше нашего знаком, да? Друзьяшки вы с ним и все такое?

— Соратники, если можно так сказать.

— Отлично! — подпрыгнула на месте девчушка, захлопав в ладоши при виде Глеба, сжигающего огнем последнего пехотинца противника. — Ты там замолви за меня словечко, хорошо?

— По поводу? — не понял Фратер.

— Дурак что ли? — опешила рыжая, которая сделала такое выражение лица, будто у нее спрашивают совершенно очевидные вещи. — Ребеночка я от него хочу. Так хочу, что писаю кипятком двумя струйками. Поговоришь с ним, а? Ну пожа-а-а-алуйста! Дядь, не надо меня угрожать побить, мне это нравится. Ну куда ты побежал, Паладин? Что ты себя ведешь как аристократическая девственница в первую брачную ночь?!

Глава 14

Ульфар инд Акмар являлся пятым сыном главы некогда славного, но изрядно обнищавшего аристократического рода.

И он любил поспать до обеда, благо что обязанности придворного мага позволяли ему всегда найти отговорку, чтобы не попадаться кому-либо на глаза.

Вечера и ночи он проводил в окружении не слишком уж красивых крестьянских девок, которых мог брать себе как часть платы за службу.

И эти ночные приключения не добавляли его немолодому организму выносливости и отдыха.

Можно было бы, конечно, бодрить себя магией, но зачем это делать, если есть более простой вариант?

Проснуться, сонной молью показаться на глаза гвардейцев, завернувшись с свой плащ, который придавал ему загадочности и проскользнуть в подземелье, где была оборудована его волшебная мастерская.

Там он проводил дни и ночи, корпя над магическими секретами во благо укрепления могущества рода, изучая древние тексты, чтобы обучить им приданных роду мелких магов.

Потому что лишь он один обладал сколько-нибудь серьезными познаниями в области колдовства, которые позволили ему почти десять лет назад закончить столичную Башню.

С отличием, конечно же, о чем говорила красная тесьма, прикрепленная к сургучной печати его магической грамоты.

Ну, по крайней мере он так говорил.

В доставшейся в наследство от предков магической лаборатории он беззаботно дрых до полудня, а то и более, установив магические сигнализации на дверях и в коридоре, ведущих в подвал.

А его род был слишком невлиятелен, чтобы с ними могли считаться и снизойти до разговора те, у кого можно было уточнить правдивость его слов.

Красная тесьма — это показатель невыдающихся талантов.

Обычная серая посредственность, которая едва ли привлекала внимание преподавателей в Башне.

Или, как называли это более успешные маги из знатных домов: «Тесьма за участие».

Но, старик ему верил.

А как иначе, когда из пятерых сыновей лишь младший уродился с магическим даром, а четверо других — лишь туповатые военщины, которым не дано понять что такое «маг вне категории»!

Сам-то он говорил, что его могущество столь велико, что признанные магическим сообществом три категории, одна из которых присваивается действующему магу, не в состоянии оценить его талант.

На деле же, каждый выпускник Башни знал, что подобная запись в магической грамоте указывает на настолько ничтожные способности, что их даже под нижайшую, первую категорию не подвести.

А ведь это едва ли не уровень хеймского шарлатана-иллюзиониста, как любят подшучивать над своими коллегами те, кто за время обучения в Башне достиг небывалого мастерства и получил второй класс.

Поговаривали, что в Башне обучались маги, которые даже по выпуску получали третью категорию.

При том, что маг, если он не дурак (а был бы дураком, то не стал бы магом), то он совершенствуется всю жизнь.

Так и Ульфар — ничем не примечательный, но единственная надежда своего старика-отца — мечтал, что, получив грамоту мага, он сумеет усилить себя, когда приобщится к древней колдовской библиотеке своего рода.

Но по возвращению в отчий дом, он узнал, что его батюшка, который любил младшенького сына и пророчил передать ему права на Дом (как единственному магу), скончался.

А его последняя воля, которая могла пойти вразрез с давней традицией наследия, так и не была обнаружена.

Главой их Дома стал его четвертый брат, потому как первые трое сгинули на службе Лорда Хоксенвильваарена.

Братец был тем еще раздолбаем, а потому, чтобы выправить положение и заткнуть дырявую казну, откуда немалые деньги пошли на обучение Ульфара и содержание на период получения им знаний, магическую лабораторию распродал.

Практически всю.

Брат-дурачок очень любил смотреть как маршируют солдатики, в число которых он на вырученные от продажи «магического барахла», записал немалое количество крестьян, оставшихся без пахотных земель, когда братишка продал и дальние земли тоже.

Соседи, у которых положение было отнюдь не бедственное, с радостью забрали все, что могло пригодиться магам при их Домах.

Да и от землицы не отказались.

Ульфар злился, понимая, что его планы пошли коту под хвост, а потому длительное время пребывал в запое и потрахивал деревенских девушек.

Пока одна из них как-то, в порыве воодушевления после того, как он стал ее первым мужчиной до «красных дней», не рассказала ему одну сказку.

Про древних воинов, запертых в старой каменоломне магами его рода спустя несколько столетий после завершения Последней Войны.

Маг вне категорий и сам не раз слышал эту сказку, дескать, когда их род и его земли будут в опасности, то глава Дома пробудит эту армию и обрушит на головы врагов.

И, поскольку в лаборатории все равно остались лишь несколько колб, да сгнившие препарированные существа, то почему бы не выманить под такую идею у братца деньги, доступа к которым Ульфар оказался перекрыт, когда он по привычке по своему возвращению заказал шлюх из Мунназа.

Что влетело в три золотых.

Для обнищавшего Дома это огромные деньги, поэтому братец и разрешил ему пользовать крестьянок.

На взгляд Ульфара это было безответственно, ведь он единственный маг в своем роду, а потому…

А потому он стал хитрить.

Частым гребнем прошелся по деревням, нашел для своих целей нескольких крайне слабых мальчишек и подростков, которые имели слабенькие, а то и еще слабее, вроде его собственного, дары.

И скорее всего, являлись бастардами его предков или их потомками, оскудевшими в