Елизавета Тюдор. Дочь убийцы - Виктория Балашова

Выехав из Виндзора, Фредерико понял, что о цели поездки знают лишь двое: по всей видимости, в курсе был граф де Вилар и, естественно, сам граф Уорвик.

— С нами больше никто не поедет? — на всякий случай уточнил Фредерико у Дадли.

— Нет. Теперь вы поняли, почему я вас просил вооружиться до зубов, — ответил граф, — ночью путешествовать по Англии всё же чуть более опасно, чем днём, — он засмеялся, — но не пугайтесь, путь нам предстоит недалёкий.

К утру они подъехали к небольшому дому, стоявшему неподалёку от великолепного дворца.

— Хэмптон-Корт, — пояснил Дадли, показывая на дворец.

— Королевская резиденция?

— Точно. Королю должны были передать, что мы приедем. Незаметно его проведут сюда. Мне предстоит кое в чём убедить короля, рассказать о кое-каких делишках дядюшки герцога, — граф прервался: к дому приближались всадники. — Надеюсь, это Эдуард, — тихо проговорил Дадли, — на всякий случай приготовьтесь драться.

Фредерико напрягся. Если к ним ехал не король, то, значит, навстречу выехали люди, отправленные герцогом. А он мог хотеть только одного — убрать с дороги бывшего друга, возжелавшего захватить власть.

Одному из всадников помогли соскочить с лошади. Сейчас было очевидно, что это король: красная накидка, расшитая золотом, берет с пером — издалека он даже походил на отца. Вблизи иллюзия разрушалась: фигура сына не шла ни в какое сравнение с фигурой Генриха. Тот и в двенадцать лет отличался атлетическим телосложением...

— Ваше величество, — граф и Фредерико склонились в низком поклоне.

Перед королём распахнули дверь. Вслед за ним в дом вошли все остальные.

— Простите, ваше величество, но вам придётся приказать вашим подданным выйти обратно на улицу. Разговор представляет собой государственную тайну. До принятия вами решения её не следует разглашать.

— Сопровождающему вас лицу в таком случае так же следует уйти, — вмешался один из вошедших.

— Он уже обо всём знает, — прервал его граф, — и потом, кто-то кроме нас с королём, должен оставаться в доме.

Когда все вышли из комнаты, Эдуард с явным страхом спросил:

— Что происходит? Дядя увёз меня сюда, сказав, что меня хотят убить. Кто готовит покушение на нашу жизнь? Французы? — король кутался в меховую накидку и выглядел напуганным.

— Нет, ваше величество, вашей жизни ничто не угрожает, — граф помолчал и добавил, — в Лондоне.

— В Лондоне? — переспросил Эдуард. — А здесь?

— Здесь вас практически никто не охраняет. Весь двор находится в столице. Тайный совет, во главе которого я временно стою в отсутствие сбежавшего герцога Сомерсета, — Дадли откашлялся, — Тайный совет вынужден принимать решения самостоятельно. Решения безотлагательные. И касающиеся вашей безопасности и безопасности Англии в целом. Отсюда, ваше величество, вам будет трудно править.

— Я готов вернуться, — было очевидно, что король чувствует облегчение, — мне поехать обратно с вами? Прямо сейчас?

— Не думаю, — покачал головой Дадли, — герцог знает о нашей встрече?

— Нет. Как вы и советовали, я сообщил ему, что еду на охоту. Но я не всем, кто со мной поехал, доверяю. Кто-то может проболтаться.

— Сомневаюсь, что герцог станет вас напрямую расспрашивать. В крайнем случае скажите, что приезжал я с сообщениями о состоянии дел в Тайном совете. И все, — граф вздохнул, — мы будем вынуждены арестовать герцога. Слишком большие суммы денег исчезают в его карманах. Сразу после ареста вы вернётесь в Лондон.

— Хорошо, — согласился король, — считайте, что я назначил вас руководить Советом. Даю все полномочия для ареста герцога. Проведите полное расследование, и пусть Совет вынесет справедливый приговор.

Вернувшись в Лондон, граф тут же отдал распоряжение привести герцога в Лондон. Как оказалось, тот всё-таки рассчитывал на защиту короля и спокойно продолжал находиться вместе с ним в Хэмптон-Корте. И даже в Тауэре он до последнего момента не верил в то, что ему могут вынести обвинительный приговор.

Король вслед за дядей приехал в Виндзор. Как и обещал, он не стал его защищать, полностью встав на сторону графа Уорвика. Узнав об этом, герцог сразу признал свою вину. Конечно, способы выбивания признаний были в Тауэре отработаны прекрасно, и герцог так или иначе, но сказал бы то, что от него хотели услышать. Тем не менее отказ короля встать на его сторону лишь ухудшил его положение.

Фредерико был уверен, что станет свидетелем ещё одной казни. Если бы граф настаивал, то именно такой приговор и вынес бы Тайный совет. Но Дадли был милосерден к давнему другу. Он просто оставил его сидеть в тюрьме, забрав земли и замки.

Вскоре ко двору приехал один из сыновей Джона Дадли, Роберт. Молодому человеку исполнилось пятнадцать лет, и отец посчитал, что лучшего друга юному королю не сыщешь.

Фредерико помнил Роберта в те времена, когда служил садовником у Елизаветы. Мальчика иногда привозили к ней в гости. Он так же, как она, прекрасно говорил на нескольких языках и получал прекрасное образование. Они с удовольствием проводили время вместе. Порой Фредерико казалось, что они даже влюблены друг в друга. С Эдуардом Роберт тоже был знаком ещё с тех пор. Но в то время будущий король был слишком мал, и дружил Роберт скорее с его сестрой.

В Лондоне Роберт выглядел очень повзрослевшим. Он уже был обручён и на следующий год планировал жениться. С королём Роберт подружился быстро — Эдуарду явно не хватало друзей, и он с удовольствием начал общаться с сыном нового главы Тайного совета.

Фредерико делать при дворе больше было нечего. Он только и ждал, когда король напишет ответное письмо Елизавете. И вот наконец, с письмом, спрятанным в потайной карман камзола, он двинулся в обратный путь. На сей раз без поручений от де Вилара, которого пока полностью устраивало то, как развивались события. Граф так был доволен положением дел в Англии, что решил уехать оттуда. Фредерико мог на какое-то время вздохнуть спокойно. То, что граф рано успокоился, стало понятно гораздо позже. Но пока и в самом деле за бурными месяцами последовали месяцы относительной тишины...

Елизавета уж подумала, что о ней все забыли. Она продолжала учиться в Чешанте под руководством Эшама, с удовольствием совершенствуя знания языков и обсуждая с ним высказывания великих философов прошлого. Иногда, конечно, Бэт посещала мысль, что неплохо бы повидать брата, но потом она понимала, как ей неинтересно будет во дворце, где для того, чтобы с ним поговорить, придётся несколько раз поклониться и присесть в реверансе.

Также она иногда думала и о Роберте Дадли. Казалось, забытый друг детства снова всплыл в её памяти. Отчего-то Бэт было обидно, что он нашёл себе невесту, что он — друг её брата, с которым она сама виделась последний раз давным-давно.