Преданья старины глубокой - Александр Рудазов

- Нет уж, с бородой своей я сам как-нибудь разберусь, - усмехнулся он, возвращая бутылочку. - Ты мне власа лучше подровняй. Со лба состриги, чтоб в глаза не лезли, да сбоку - чтоб уши не закрывали. Сзади - на твое усмотрение, там они не мешают.

Брадобрей спрятал «Брадорост» и сердито защелкал ножницами. Больше он разговора затевать не пытался.

Иван тем временем зачарованно пялился на выступление балагана. На деревянные щиты натянули полотняную крышу, сзади установили кумачовый занавес, а перед ним толпился народ. Хозяин - крохотный человечек с исполинскими усищами (судя по акценту - жемайт) - истошно вопил, собирая зевак:

- Эй, молодцы да молодицы, подходи, на меня погляди! Городским и деревенским, местным и пришлым, ближним и дальним - наше почтение! Немцы-лекари и евреи-аптекари, люд православный и бесермены магометовы! Купцы, молодцы, ребята-удальцы - все сюда, на диво дивное подивиться! Здесь такие чудеса, что враз дыбом встанут власа, а вся ваша брада пропадет без следа! Вот ужасный амазон из земли индийской - ликом черен, нравом дик, бревна подымает, огонь пожирает! Рад бы и человека сожрать, да кто ж ему даст? А вот Ефимка Подкова - кузнец суздальский! Наибольший человек в целом мире - покуда круг него обходить будешь, уж вечер настанет! Девица Марушка, половчанка расписная! Ликом чудесна, а телом чудесней стократ - на нем другие лики намалеваны! Императоры заграничные, цареградские и латинянские, да наши князья славные! За хорошую монету может и лик покойного Берендея показать - аккурат на сидучем месте намалеван! А вот зверь ужасный, линиями покрытый, тигрусом индийским называемый! Усат и зубат - близко не стой, не будешь рад! Заморский зверь-паук, без ног, без рук! Не спит, не питается, а только улыбается!

Пока зазывала разорялся, на сцене шли выступления. Силачи и штукари, стрелки из лука и наездники, фокусники и ученые звери. Особенно долго Иван смотрел на выступления медведя - он плясал, кланялся, показывал разные трюки и шутки.

- А ну-ко, Топтыга, покажи, как боярышня молодая поутру в зеркало глядится, - добродушно попросил медвежий вожак.

Бурый хозяин лесов начал переминаться с ноги на ногу, трясти лапами перед лицом и сладко причмокивать губами. Раздался дружный смех - особенно заливалась одна молодица, явно и сама не прочая полюбоваться в зеркало.

- А покажи-ко, Топтыга, как теща зятьку блины пекла.

Это медведь показывал на настоящих блинах - некоторое время возил их по колоде, изображавшей печь со сковородой, а потом свирепо заревел, затряс лапами и сожрал все блины сам.

- А покажи нам, Топтыга, как отец Онуфрий поутру в собор идет, службу служить.

Медведь вытянулся во весь рост, прижал лапы к бокам и зашагал, важно задрав подбородок. Время от времени он поглядывал влево-вправо и сердито порыкивал, супя кудлатые брови. Зрители торжествующе захохотали - строгого архиерея узнали сразу же.

- А покажи, Топтыга, боярина Фому, после государственных дел утомившегося.

Медведь сразу же закачался из стороны в стороны, басовито загудел, словно напевая песню, а потом просто шлепнулся в грязь и засопел. И снова раздался хохот - кто же не знает о горячей любви боярина и хмельной медовухи? Жить друг без друга не могут!

Иван повернул голову - ему показалось, что на него кто-то смотрит. Так и есть - некий крепенький мужичок в кожухе пристально буравил княжича взглядом. Иван раскрыл рот, чтобы окликнуть незнакомца, узнать, что понадобилось, но тот неожиданно развернулся и растворился в толпе. Видать, смекнул, что его заметили…

- Странный он какой-то… - тряхнул головой Иван.

Он не успел рассмотреть неизвестного подглядчика как следует, но что-то в нем такое было… неправильное. Бледный какой-то… хотя это-то пустяк. Но и еще что-то было… в одежде какой-то непорядок… Лоб Ивана наморщился от тяжелых усилий - работа головой всегда доставляла младшему сыну Берендея нешуточные затруднения. Но вот сейчас… сейчас… еще немного, и сообразит… сейчас…

- Ну что, распотешился? - подошел к нему Яромир, сбив мысли. - Вот, знакомься с братом моим.

- Поздорову тебе, княжич, - чуть наклонил голову подошедший с ним. Голос у него оказался резкий, клекочущий.

- И тебе поздорову, добрый молодец, - рассеянно ответил Иван, все еще морща лоб в попытке вспомнить и одновременно пялясь на пляшущего мишку. - Как звать-величать?

Новый знакомец что-то ответил, но княжич не расслышал - Топтыга как раз в этот момент громогласно заревел, изображая воеводу Самсона, распекающего гридней. Иван повернулся, чтобы переспросить, но медведь выкинул такую уморительную штуку, что он позабыл, о чем собирался спрашивать.

Брат Яромира выглядел помоложе его - лет тридцать, не более того. Хотя, конечно, если он тоже оборотень, так на деле может быть сколько угодно… Локоны светлые, длинные, усы ровные, изящные, подбородок гладкий, черты лица заостренные, нос хищный, крючковатый, взгляд цепкий, острый. Телосложением строен, худощав, узкоплеч, хрупок. Одет нарядно - в дорогую сорочицу с петухами, разукрашенные ноговицы со шнурами, сапожки с изогнутыми носами.

- Ладно, братка, пойду я… куда звали, - хлопнул Яромира по плечу брат. - А вы с княжичем ступайте до хором - я там распорядился мыльню растопить. Вечерком посидим за чаркой, обговорим все ладком.

- Давай, - также хлопнул брата по плечу Яромир. - Смотри, не запаздывай - Иван у нас на хмель дюже здоров, целую бочку в один рот уговорить может. Припоздаешь - ничего тебе не оставит.

Оказалось, что Яромиров брат поселился далеко от шумного детинца и даже посада. Вот уже и деревянная стена осталась за спиной, а прийти все еще не пришли.

- Почто напраслину возводишь?… - обиженно выговаривал оборотню Иван, шагая по узенькому проулку. - Это когда ж я целую бочку уговаривал?! Что я тебе - Рыба-Кит, такую прорву выпить?!

- А на лесной заимке как дело обернулось?

- То не в счет!… - заспорил княжич, но вдруг резко замолчал. Самосек в ножнах ощутимо задрожал, явно желая выскочить на свободу.

Яромир тоже насторожился. Верхняя губа сама собой поползла вверх, обнажая белоснежные зубы, из груди донеслось утробное ворчание, руки на глазах начали обрастать шерстью. За разговором они забрели в дальний конец Тиборска - судя по всему, брат Яромира жил именно здесь. Улицы как-то незаметно опустели, окна загородились ставнями, да еще и стемнело как-то очень уж быстро…

- Чуешь, вроде как рыбой порченой потянуло?… - принюхался оборотень, наклоняясь вперед, готовый в любой момент перекувыркнуться. Кости уже начали изламываться, становясь по-новому. - Хм-м, откуда же это…

Из-за поворота принялись выходить крепко сбитые угрюмые мужички с дубьем и дрекольем. Яромир резко обернулся - путь назад также перекрыли. Их обступали все плотнее. И явно не для того, чтоб бубликами угостить или последние сплетни рассказать.

Да, пахло от мужичков скверно. Слабо совсем - человеку не почуять - но и вправду точь-в-точь рыба тухлая. И в лице - ни кровинки, бледные до жути. А опустив глаза, он заметил и еще кое-что - полы одежд застегнуты слева направо, а не как подобает.