Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова

— Наверное, ты права, и придется что-то решать. Я уже устала. Но как подумаю, что нужно остановиться и замереть… Всю жизнь ездить только в метро или только в шикарном автомобиле, нацепить на себя какую-то одну маску и никогда ее не снимать. Скажем, выйти замуж за Сашу и встречать Новый год в его особняке с семьей и нужными людьми. Знаешь, а я чуть было и не согласилась. Только спохватилась вовремя.

— Просто ты еще никого не любила больше себя.

Тут Антонина Владимировна бросила короткий взгляд на фотографию и торопливо добавила:

— В этой жизни.

Татьяна криво усмехнулась:

— Ты знаешь — я очень честно пыталась.

Она обняла бабушку, уткнувшись лицом в шелковый халат. Нита, баюкая как маленькую, гладила ее по волосам.

— Я хочу быть счастливой в любви, как ты, — шептала Тото. — Чтобы все можно было послать к чертям, на все махнуть рукой, ничего ради этого не пожалеть.

— Боюсь, ты выбрала не самый удачный пример.

— Но ведь ты же была счастлива? Была?

— Я и сейчас счастлива, — вздохнула Антонина Владимировна. — Только я постоянно кое-кому твержу, что счастье и радость — это совершенно разные понятия. Подчас даже не совпадающие во времени и пространстве. Счастье — это тяжелый труд, это порой пот и слезы.

— Я помню, — сказала Тото. — Как молитву. Если Господь Бог хочет кого-то наказать, он наказывает его счастьем, потому что горе пережить и перетерпеть можно, а вот счастье… Кстати, по сравнению с тобой я влюбилась еще весьма прилично. Каких-то несчастных ковырнадцать лет разницы.

— Утешила, голубушка. — И бабушка виртуозно взмахнула седыми ресницами. — Между прочим, у меня тоже было — дцать.

— Кокетка-виртуоз! — восхитилась Тото.

— А как идут дела с покорением Машкиного кавалера? — поинтересовалась Нита, увлекая внучку на кухню.

— Да вот подкинула ему молчаливое доказательство родства наших душ, — отрапортовала Татьяна. — Теперь подожду результата.

Она аккуратно собрала все принадлежности и спрятала фотографию в крохотный потайной ящичек в крышке стола.

— Не замедлит твой результат, — крикнула Нита из коридора. — Мужчины нетерпеливы, большинство из них не умеют ждать. Из чего следует…

Татьяна рассмеялась:

— …что мужчины охотятся. А женщины просто хватают добычу.

Бабушка внимательно рассмотрела наряд Татьяны и прокомментировала в пространство:

— Если она берет кошачий глаз и гарнитур из волосатика — то это к тому, что девочка влюбилась. А я вот так и не могу поверить в магическую силу камней.

— А они помогают даже тогда, когда в это не веришь, — откликнулась Тото.

* * *

Чего-то он явно не понимал: прописанная в квартире номер четыре по Музейному переулку, два, гражданка Зглиницкая Татьяна Леонтьевна вела жизнь, интенсивности и скорости которой позавидовал бы любой электровеник, не то что скромный опер, наглухо застрявший в майорском звании до пенсии. Варчук никогда в жизни не видел ничего подобного. Это был театр одного актера, только вот какому зрителю он предназначался?

Очаровательная Татьяна Леонтьевна успевала в течение дня преобразиться столько раз и провернуть столько дел, что Николай начал, с одной стороны, ей завидовать, а с другой — прикидывать, как бы заманить ее к себе в отдел, можно даже на полставки. С таким сотрудником нераскрытых дел в их ведомстве не осталось бы.

Образ ее жизни и способ поведения были весьма подозрительными на первый взгляд, но на второй подозрения исчезали, уступая место крайнему изумлению. Майор впервые не понимал, что происходит на его глазах и какой в этом происходящем скрыт тайный смысл. Голова у него шла кругом, мысли путались, но зато вернулось давно забытое чувство заинтересованности, азарта и любопытства. То есть все то, что он успел растерять за долгие годы рутинной и неблагодарной службы. Наблюдая за гражданкой Зглиницкой, он мысленно возносил благодарности Петру Федоровичу Кочубею за те удовольствие и радость, какие доставляло ему слежение за объектом.

В течение нескольких дней Варчук успел побывать в цирке, где Татьяна выбирала симпатичную дрессированную собачку для презентации (смысл ее действий и тут ускользнул от майора, как тот ни напрягал свои бедные мозги, усохшие на делах, сработанных по схеме «украл — выпил — в тюрьму»); на самой презентации, куда ему добыл пропуск старый приятель-журналист, и где ему посчастливилось узнать, зачем эта собачка ей понадобилась; в магазине фирмы «Массандра», где обогатился глубокими знаниями о коллекционных винах; на нескольких выставках; провел добрых полтора часа в обувном отделе и несколько раз печально топтался под самыми разнообразными кафе и ресторанами, где его «объект» встречали как родную, но где цены кусались, как цепные злющие псы.

Что касается молоденького стажера Артема, неплохо показавшего себя во время ареста невменяемого наркомана, то с ним случился жуткий конфуз. Приставленный следить за Татьяной, он три раза подряд умудрился потерять ее из виду с утра пораньше, в самом начале наблюдения. И хотя начальство не слишком распекало его за неудачу, ходил как в воду опущенный. И по секрету сообщил Сахалтуеву, что не оправдывается, конечно, вот только «объект» стряхнул его с такой ошеломительной легкостью, что сами собой напрашиваются смутные подозрения.

Капитан молодого коллегу выслушал внимательно, посоветовал быть проще и не фантазировать, а исправлять ошибки; но после ухода Артема крепко задумался.

Сахалтуев уже прочел шефу лекцию о том, что он, конечно, завел отдельный блокнот, в котором будут записаны под порядковыми номерами многочисленные поклонники или женихи госпожи Зглиницкой, но пусть шеф не просит учить этот список наизусть. Он де, капитан Сахалтуев, не компьютер, и такого объема памяти у него все равно нет.

Тут бы самое время Барчуку присовокупить, что все женщины — стервы, но отчего-то на сей раз ему так не подумалось. Майор временно забыл об этом своем глубоком убеждении, увлекшись наблюдением за Татьяной. И хотя слежка велась с перерывами, в свободное время, всего несколько дней, ему отчего-то казалось, что он давно и хорошо с ней знаком. И что этот человек сможет понять и поддержать его даже в самой сложной и неоднозначной ситуации.

Если бы кто-то сказал Николаю, что он привязался к объекту расследования, бравый опер ответил бы: чушь. Конечно нет. Но правда заключалась в том, что он действительно находил несказанное удовольствие в самой мысли о том, что пройдет одинокая ночь в пустой квартире, наступит новый день и он сможет увидеть странную и загадочную, ни на кого не похожую женщину. Женщину, о которой, оказывается, так приятно мечтать.

* * *

Марина зашла в кабинет к Михаилу как-то странно, боком, протиснувшись в полуприкрытые двери. Вела она себя непривычно робко и неуверенно. К тому же еще осунулась, даже немного подурнела; и видно было, что она сильно встревожена и очень нервничает.