Крымский излом - Александр Харников

- Хорошо, что не пострадал, – Сталин сделал паузу. – Генерала Козлова арэстовать за нэвыполнэние распоряжений Ставки. Возьмите его с собой в Симферополь и оттуда отправьте в Москву первым же самолётом. Всё! И, товарищ Василевский, Ви где сейчас находитэсь?

- В Феодосии, товарищ Сталин. – ответил Василевский.

- А как вы говорите со мной – по линии бригады? – Сталин успокоился, и кавказский акцент из его речи почти полностью исчез.

- Товарищ Сталин, я говорю по мобильной рации через коммутатор узла связи бригады.

- Понятно, товарищ Василевский, жэлаю вам успеха. До свиданья.

И Сталин положил трубку. В дверь заглянул Поскрёбышев:

– К вам товарищ Берия.

В это время часы пробили семь утра – вот-вот должны были подойти Кузнецов и Рокоссовский...

- Зови, – сказал Сталин.

- Здравия желаю, товарищ Сталин, – Берия снял пенсне и глянул на вождя покрасневшими от бессонницы глазами. – Что-нибудь случилось?

- Доброе утро, Лаврентий, – товарищ Сталин махнул рукой в сторону стола, показывая то ли на стопки книг, то ли на аппарат для связи с потомками. – Как всегда появились вопросы в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Есть мнение, что тебе, товарищ Берия, необходимо съездить в Крым, посмотреть на месте, что там и как. Основной твоей задачей будет, во-первых, оценить морально-идейное состояние наших потомков. Василевский Василевским, он военный, и этим всё сказано... Но тут надо будет копнуть чуть поглубже. Вот только на верность коммунистической идее налегать не стоит, товарищ Хрущёв и его последователи сумели так эту идею опоганить в глазах потомков, что теперь нам долго придётся отмывать её от этой грязи.

Надо подумать о выделении в бригаду хороших политработников. Можно, к примеру, направить туда "Дорогого Леонида Ильича". А мы посмотрим, что с ним сделают благодарные потомки: прибьют на месте или расцелуют в губы. Не смотри на меня так. Да, да – того самого, Леонида Ильича Брежнева. И вообще, кто сказал, что у товарища Сталина нет юмора?

Во-вторых, необходимо определить потребности потомков в материально-техническом снабжении. Понять, что мы сможем им дать непосредственно со складов, а что придётся производить специально, при том, что это производство нам по силам. И наконец, что из необходимого им мы произвести не сможем, и когда и насколько от этого снизится их боеспособность. В-третьих, именно тебе... м-м-м "лучший менеджер всех времён и народов", предстоит возглавить работу по воспроизводству технологий потомков в наших условиях. И не смотри на меня так... "Там" ты потянул ракетный и атомный проекты. Причём тогда, когда никто не мог подсказать тебе, что и как. Лаврентий, я считаю, что в этих условиях, ты способен на большее. Ты же у нас инженер, почти. И не мотай головой как конь, всё равно мне больше не на кого возложить этот груз. А делать это дело всё равно надо.

- Так точно, товарищ Сталин! – Лаврентий Павлович нацепил на нос пенсне и поднял голову. – Я готов выполнить любое задание партии и правительства.

- Ну, вот и молодец, – Сталин прошёлся по кабинету. – Вместе с тобой поедут Рокоссовский и Кузнецов. Но у них свои задачи. Рокоссовский примет командование Крымским оборонительным районом, а Кузнецов будет разбираться, как мы наилучшим путём можем использовать флотскую группировку потомков. Пока в деле только их авианосец, который служит плавучим аэродромом. Впрочем, оставим флот морякам. Но ты, Лаврентий, одним глазом всё равно присматривай за всеми...

В дверь тихонько вошёл Поскрёбышев:

– Товарищ Сталин, там...

- Кузнецов или Рокоссовский? – быстро спросил Сталин.

- Оба, – ответил Поскрёбышев.

- Зови, – сказал вождь, делая Берии знак пока помолчать.

Военачальники вошли и замерли у порога. Что они могли подумать, увидев рядом со Сталиным Берию? Но ни у того, ни у другого на лице не дрогнул ни один мускул, нервы у них и в самом деле были железные. Сталин дождался, пока оба отдадут ему честь и отрапортуют, потом кивнул. Сделав шаг назад, так, чтобы Берия, Кузнецов и Рокоссовский оказались вместе, Сталин негромко сказал:

– Товарищи, есть мнение возложить на вас миссию особой важности...

По выражению лиц и Кузнецова и Рокоссовского было видно, что они отчаянно пытаются сообразить, какая именно задача может соединить столь разных людей. Николай Герасимович Кузнецов, тридцатисемилетний адмирал и Нарком Военно-Морского флота, один из самых успешных русских и советских адмиралов после Макарова и фон Эссена. Константин Константинович Рокоссовский, сорокапятилетний генерал-лейтенант, талантами ничем не уступавший знаменитому Жукову, и в то же время лишенный его хамства и мародёрских замашек. Ну и Лаврентий Павлович Берия, сорокатрёхлетний партийный и советский деятель, Народный Комиссар Внутренних Дел, куратор множества секретных проектов. Ничего общего.

- Но, товарищ Кузнецов и товарищ Рокоссовский, порученная вам миссия связана с делом Особой Важности. В случае нарушения режима секретности… Словом, вы понимаете, какую ответственность вы на себя берёте... У вас, товарищи, есть последний шанс отказаться.

Кузнецов мотнул головой:

– Товарищ Сталин, лично я никогда не отказывался ни от выполнения приказов командиров, ни от поручений партии.

Рокоссовский кивнул, соглашаясь.

– Товарищ Сталин, сейчас идёт война, и любое ваше поручение я воспринимаю как боевой приказ. А его нужно исполнять любой ценой.

Сталин взял со стола два уже заполненных Поскрёбышевым бланка расписок.

– Товарищи, вот подпишите это, и приступим.

Он внимательно посмотрел на Кузнецова. Да так, что тому стало не по себе.

– А вам, товарищ Кузнецов, категорически запрещается без моего личного разрешения передавать нашим западным союзникам любую информацию. Ещё раз повторяю, любую... А то может произойти... нэстчастье. Ладно, надеюсь, что в этот раз... Подписали? Ну и отлично!

Верховный взял со стола большой пакет из плотной бумаги и протянул его Кузнецову.

– Посмотрите, товарищ нарком, может быть, это вас заинтересует?

В пакете были фотографии. Чёткие, яркие, цветные. Корабли незнакомых футуристических очертаний под старорежимными андреевскими флагами. И среди них огромный авианосец, на широкой корме которого надпись большими бронзовыми буквами – "Адмирал Флота Советского Союза Николай Кузнецов". И всегда невозмутимый и сдержанный адмирал, пожалуй, впервые в жизни был близок к обмороку. Ноги у него подкосились, и он без разрешения Верховного присел на краешек стула. Сталин понимающе усмехнулся, и чубуком трубки разгладил свои прокуренные усы...

Пока адмирал, с трудом вышедший из ступора, дрожащими руками перебирал фотографии, генерал-лейтенанту Рокоссовскому был вручён другой пакет. Хищные бронированные машины с острым носом и сдвоенной пушкой в маленькой конической башне, а под ними подпись: "БМП-3Ф". Большие приземистые танки, опирающиеся на могучие гусеницы, из широких плоских башен торчат длинноствольные пушки почти корабельных калибров. Подпись под фотографией "танк Т-72". Нечто на танковом шасси, увенчанное коробчатой конструкцией, напоминающей пчелиные соты. Подпись "ТОС-1А Солнцепёк" Большой грузовик с массивными колесами, с пакетом труб вместо кузова, отдалённо напоминающий систему залпового огня БМ-13, и подпись "РСЗО Смерч". Бойцы в окопах в незнакомой форме грязно оливкового цвета, странно бочкообразные в груди и с ног до головы увешанные оружием. У нескольких в распахнутом вороте тужурок видны полосатые тельняшки. Ни одной знакомой модели оружия: ни карабины с длинными изогнутыми магазинами, ни пулемёты нельзя привязать ни к одной стране мира. Правда, среди них, как свои среди своих, привольно расположилось несколько краснофлотцев с самозарядными винтовками Токарева в руках. Подпись под фото "Позиции батальона морской пехоты "Балтика" под Саками 05.01.42". Ещё одно фото. На нём немецкий генерал в кителе, фуражке и – о конфуз! – в кальсонах, окружённый бойцами в чёрных комбинезонах, странных круглых шлемах с забралами. И подпись – "Генерал Манштейн в гостях у Спецназа ГРУ"...