Тринадцатая редакция - Ольга Лукас

– Это было три года назад, кажется, – припомнил шеф. – Ну, тогда вы с Лёвой действительно облажались по-крупному, был повод впадать в депрессию. Но тут-то мы имеем дело с идеально выполненным заданием, я нарочно перепроверил, как только приехал. Всё в порядке и с носителем, и с желанием, и с тем, как оно было выполнено. Расскажи хоть, как там у вас было вчера?

– Все собрались в клубе, – без особого энтузиазма начал вспоминать Виталик. – Бармен, мой знакомый, включил радио погромче. Ребята – ну, «Банда «Чёрная корюшка»» – сидели за своим столиком и делали вид, что им наплевать на всё это. Группа поддержки нервничала и накачивалась пивом. Потом конечно же началась передача «Звёздами становятся» – дурацкое, по-моему, название, и Серёжа так думает, кстати, и бармен из клуба. Ну вот, передача началась, вёл её тот дядя, которому я пиццу покупал.

– Которому ты капсулу «Я впечатлен» подкинул? – уточнил шеф.

– Ну да. Это же самый главный продюсер. И ещё диджей на этом радио. Реактивный чувак, – подтвердил Виталик. Он всегда ценил чужую реактивность, но впервые встретил человека, который был, кажется, быстрее и интенсивнее его самого. – И вот он начал рассказывать про конкурс, песни ставить всякие, перечислять победителей. Поиздевался над какими-то ребятами, которые прислали безграмотные сопроводительные письма, процитировал строчки из некоторых особо жутких песен. Наши уже дышать забыли, ну и решили, что им ничего не светит. Как вдруг – фанфары, барабаны, флейты и чёрт знает что ещё – и объявляют победителя. «Растаманская Кухня», кто бы сомневался. Ну вот, оказалось, что не сомневался только я один. Остальные начали прыгать, скакать, орать, басист на руках прошелся, бармен прослезился и начал меня бесплатно угощать выпивкой. Отказываться я не стал, чего же, дело сделано, вдруг смотрю – этот носитель поганый, Серёжа, мать его, не радуется и вообще, как будто не с нами.

– Так это шок исполнения желания, ты первый раз такое видишь, что ли? – удивился шеф.

– Я тоже сперва решил, что шок. Подошел к нему неторопливо – их, конечно, окружили свои, но Серёжа нарочно в сторонке как-то оказался, к нему особо и не лезли. Сначала, то есть, лезли, но он всем что-то не очень доброе отвечал. Короче, они, видимо, тоже подумали, что у него шок исполнения желания, и отвалили. Один я привалил. Серёжа мою вытянувшуюся физиономию увидел и говорит: «А ты, похоже, тоже понимаешь, какое это фуфло? Садись рядом, браза». Он прогнал какую-то милую девочку, я сел на её место. Неприятно, а что делать, надо же понять, в чём проблема. И тут этот Серёжа, как гад последний, мне задвигает телегу о том, что всё, дескать, прекрасно и бессмысленно. Что, если бы вот год назад с ним такое случилось, он бы, как басист, на руках ходил. Если бы через год – то вообще бы не обратил внимания. А тут он сначала очень-очень мечтал победить, а потом подумал, что если он так переклинился на этом, а в итоге они – хабах – и не победят, то ему будет мрачно и тоскливо. И стал готовиться к проигрышу. Вернее, не к проигрышу, а стал убеждать себя в том, что этот результат ему не важен, что они всё равно по-любому круче всех, песня зашибенская и кому надо – те это и так заценили. И тут – победа. А он уже и так победил, внутри своей головы, без всякого конкурса. То есть все радуются, прыгают, дёргают его, а он недоумевает – зачем столько шуму? Что, опять открыли Америку? Сколько можно?

– Очень разумный подход и очень достойный победитель, – заметил Даниил Юрьевич. – Конечно, нам приятно, когда носитель прыгает до потолка, кричит «Вау!», кричит «О май гад!», кричит «********!!!!» и всё в таком же духе. Мы тогда сразу чувствуем себя равными богам, да? А когда человек получает то, что заслужил, и ведёт себя сдержанно, мы впадаем в депрессию и начинаем разрушать мой дом? Да?

– Да нет же, нет, ну почему вы сегодня все как сговорились и думаете, что я глупее, чем есть на самом деле?

– Потому что на этот раз ты оказался глупее, чем ты есть на самом деле, – отрезал шеф. – Вспомни Костю. Он держит защиту в любом состоянии, даже если у него баланс дважды не сошелся – отключается от всего мирского, концентрируется и может хоть весь район колпаком накрыть, если понадобится.

– Ой, защита, она же… – вяло затрепыхался Виталик, обводя помещение безумным взглядом.

– Не бойся, я с тобой, – чуть менее сурово ответил Даниил Юрьевич. – Я пока ещё умею такие фокусы делать.

– Вы всё умеете, – не стал спорить Виталик. – Скажите, что мне делать-то, а? Так муторно.

– Не надо ничего делать. Это нормально.

– Что нормально?

– Реагировать подобным образом – нормально. С тобой всё в порядке.

– Да знаю, что в порядке. Меня совсем не утешает то, что это «нормально». Я хочу понять, когда «нормально» закончится и начнётся уже моё привычное «очень хорошо»?

– Когда пожелаешь. Тебе надоест же когда-нибудь переживать из-за того, что тебя недостаточно похвалили?

– Да не из-за этого я. Ну, правда! Ведь Серёжа прав. Всё прекрасно и всё бессмысленно. А что, если каждый участник конкурса мечтал победить – можно же было помочь любому, и ничего не изменилось бы. Просто вот Лёве попался этот Серёжа. А мог бы какой-нибудь Ваня. Или Катя. Или Джафар. Может, кто-то из них даже больше достоин?

– Да все они достойны одинаково, – согласился Даниил Юрьевич, – и все, заметь, все могли попробовать устроиться на радио курьерами. Но устроился только ты один.

– Потому что мне было надо!

– Им всем было надо. Они все знали, что случай в данном случае – извини уж за каламбур – решает если не всё, то очень многое. Но никто не пошевелился – так пусть винят сами себя. Использовать надо любой, даже самый дурацкий способ – главное, чтобы потом самому не стало стыдно, противно и мерзко, ну и чтобы правоохранительные органы не вмешались.

– Но ведь это не совсем честно – прибегать в конкурсную комиссию и перетягивать одеяло на себя.

– Конкурсы такого рода тоже устраивать не совсем честно, только никого это не волнует. Давно уже понятно, что соревнуются не песни, не картины, не стихотворения, а их авторы. Искусство же сантиметром не измеришь, на весы не положишь. Ну, то есть можно взвесить две статуи, претендующие на звание «прекраснейшая», но вряд ли результат взвешивания повлияет на выбор специалистов. Из десятка одинаково достойных вещей знаешь как сложно выбрать одну, самую-самую? Это ведь про плохое можно сразу сказать – вот это ужасно, но это – ещё хуже; с хорошим же всё обстоит куда тоньше. Так что твой друг-продюсер поступил очень мудро: он поверил в твою харизму.

– В чего он поверил? – переспросил Виталик.

– В твою харизму, – повторил шеф. – Этот человек решил, что ты и есть лидер группы. Ты бодрый, энергичный, обаятельный парень, на сцене такие смотрятся очень эффектно. Как выглядят остальные конкурсанты – можно только гадать. Как они двигаются, как разговаривают и так далее – тоже. Так что в дело вмешался фактор внешнего обаяния – твоего, то есть, внешнего обаяния – и сыграл на руку нашему носителю.