Полис, логос, космос: мир глазами эллина. Категории древнегреческой культуры - Игорь Суриков

Однако не на примере Менандра, а все-таки на примере Аристофана нужно судить о том, что же представлял собой классический греческий юмор. Об этом можно было бы написать целую книгу. А здесь мы ограничимся тем, что отметим лишь несколько важных черт.

Во-первых, как мы уже видели, этот юмор имел глубоко личный характер[125]. На сцене высмеивается, допустим, Перикл или Сократ: актеры, изображающие их, кривляются и вызывают общий хохот, – а в это время те же самые Перикл и Сократ сидят среди зрителей, веселятся и хлопают вместе с согражданами. Потому что все понимают: на комедию обижаться нельзя. Ее смех – пусть порой и едкий, и резкий, но в основе своей добрый, жизнеутверждающий. Хотя, конечно, в любом деле можно «перегнуть палку». Комедиограф Гермипп из пьесы в пьесы высмеивал подругу Перикла Аспасию, а кончил тем – об этом сообщает Плутарх, – что подал на нее в суд[126].

Во-вторых, юмор классических комедиографов – всегда или почти всегда на грани непристойности, нередко даже за этой гранью[127]. В драмах Аристофана и его сотоварищей по жанру изобилуют образы, связанные с сексом (в том числе однополым), гениталиями, экскрементами и т. п. Соответствует подобным темам и словарный набор, – тут нужно еще учитывать, что древним грекам было незнакомо такое понятие, как «ненормативная» или «нецензурная» лексика, которую нельзя употреблять в письменном виде, так что в художественном произведении шли в ход любые словечки.

Переводчики стараются по мере возможности смягчать особенно резкие места, но даже и в таком виде аристофановские комедии, если они не подвергнуты специальной адаптации, – чтение отнюдь не для «детей до 16 лет». Человек, впервые их открывший и не знающий об этой особенности, может быть даже шокирован. Приведем примера ради один отрывок из комедии «Плутос», который может считаться еще относительно «безобидным». Раб Карион рассказывает своей хозяйке о том, как он ночевал в храме бога врачевания Асклепия и лицезрел самого бога.

Нам, воспитанным на совершенно иной литературе, подобные пассажи могут показаться скорее отталкивающими, чем смешными. Однако афинские зрители – в массе своей люди с крестьянским мироощущением, – надо полагать, вдоволь веселились над шуточками такого рода. Кстати, и герои комедий Аристофана – почти всегда крестьяне.

В-третьих, юмор, о котором здесь идет речь, тесно связан с фантастикой и даже прямым абсурдом. В комедиях сплошь и рядом обыгрываются ситуации заведомо невозможные, такие, какие в реальной жизни не случаются никогда. Вот сюжеты некоторых аристофановских пьес.

«Ахарняне»: афинскому крестьянину Дикеополю страшно надоела Пелопоннесская война, которую уже который год ведет его полис со Спартой. И он заключает сепаратный, «на одного», мирный договор со спартанцами. В то время, как его сограждане выносят тяготы и лишения военного времени, Дикеополь предается всем благам и удовольствиям мирной жизни, ведет торговлю с представителями враждебных государств и т. п.

«Мир»: началом комедия очень похожа на предыдущую. Афинский крестьянин Тригей опять же измучен войной и понять не может, почему она никак не кончится. Наверное, боги у себя на небесах совсем забыли о делах людских, не хотят вмешаться и положить кровопролитию конец. Значит, надо до них как-то добраться. Но как? Выход прост: Тригей ловит навозного жука, несет к себе на конюшню и там его откармливает, – естественно, именно тем, чем питаются навозные жуки. В конце концов насекомое и само становится величиной с хорошую лошадь – но только с крыльями! Оседлав этого своеобразного «Пегаса», Тригей садится на него, летит на небо и там добивается прекращения военных действий.

«Лисистрата» – одно из самых знаменитых произведений Аристофана, но в то же время и одно из таких, которые в наибольшей степени способны вогнать читателя в краску. Тема всё та же: война и мир. Основные действующие лица – афинские женщины, предводительствуемые заглавной героиней, Лисистратой. Стремясь заставить своих мужей прекратить наконец воевать, они объявляют им настоящую «сексуальную забастовку». Зная Аристофана и дух комедии его времени, можно догадаться, какое количество более чем пикантных эпизодов извлекает он из этого сюжета на протяжении пьесы.

«Птицы»: два друга, Писфетер и Евелпид, пресытившись жизнью в Афинах, уходят оттуда в птичье царство. Встав во главе пернатых, они основывают между землею и небом, на облаках, город, получивший название Нефелококкигия, что может быть переведено как «Тучекукуевск». Они вступают в борьбу с самими богами и одерживают верх, заставляя тех трусливо просить мира!

Еще на одной комедии Аристофана, «Женщины в народном собрании», мы остановимся в одной из следующих глав, в связи с иными проблемами. А пока отметим: в отличие от авторов трагедий, которые писали свои драмы на основе существующих мифов или – реже – реальных исторических событий, комедиографы полностью придумывали сюжеты «из головы». Кажется, афинские комедии классической эпохи – это вообще первые в мировой истории литературные памятники, в которых появляются заведомо вымышленная фабула и вымышленные герои.

* * *

А теперь от вещей веселых перейдем к проблеме куда более серьезной, даже мрачной. Поговорим об отношении античных греков к смерти. Это отношение было весьма своеобразным. Создается впечатление, что эллины старались просто как можно меньше думать о кончине и о том, что последует за ней. Греческая религия была в полном смысле слова религией «мира сего», а не иного. По словам английского историка Альфреда Циммерна, «греки сидели за жизненным столом честно и прямо, не ожидая никакого десерта»[129].

В религиях и культурах очень многих народов вопросы загробного существования занимают исключительно большое место. Знатный египтянин уже с молодости начинал строить для себя гробницу. Верующий христианин оценивает все свое поведение с точки зрения того, как он впоследствии даст ответ «на страшном судилище Христовом». В таких культурах люди часто думают о смерти, поэтому складываются обширные, хорошо разработанные комплексы верований и идей, относящихся к этой сфере. Один из величайших шедевров всей европейской христианской литературы – «Божественная комедия» Данте – целиком, от первой строки до последней, посвящен загробному миру.