Звезда телерекламы - Стенли Морган

Джин хихикнула, продолжая свои манипуляции.

— Тебе предстоит много упражняться, мой милый.

— Почему?

— Потому что половина девиц из твоих групп будет тебя преследовать днем и ночью.

— Вот как? А остальные?

— А остальные будут замужем. Тебе придется обслуживать одиноких. Нужно здорово распланировать свой распорядок дня, чтобы успеть угодить всем.

— Да, придется поколоться витаминами.

— Мне почему-то кажется, что ты и без них справишься.

— Наверное, раз другого выхода нет. Не забывай, "Вы должны постоянно помнить о клиентах; заботиться о них…"

— "Ваш священный долг", — закончила за меня Джин. — Да, меня тоже интересовало, что подразумевает Ардмонт под этими наставлениями. Я долго опасалась, что старики-клиенты станут козырять этой фразой, принуждая меня к оказанию непредусмотренных услуг.

— И что — пытались?

— Сотни раз. "Милочка, не знаю, что бы мы без тебя делали. Не хотите коньячку? Жду вас через десять минут в своем номере".

— Не могу их винить. На их месте, я бы тоже к тебе пристал.

Джин засмеялась.

— Тебе я бы это позволила.

Она села на меня верхом и поцеловала. Раз, другой, потом третий.

— Не бойся, я не стану надоедать тебе. Дел у нас обоих будет невпроворот. Только не бросай меня совсем, хорошо? Позванивай мне иногда, ладно? Я хочу, чтобы мы остались близкими друзьями. Не забудь только — если сильно приспичит, не трать время на поиски… Я всегда буду здесь.

— Спасибо, ты очень добра.

— Просто я эгоистка.

Она снова поцеловала меня и скатилась на простыню.

— Я заведу будильник на семь, а в восемь ты уже будешь в своем отеле. Устраивает?

— Вполне. А никому не покажется подозрительным, что я вернулся в восемь утра?

— Нет, здесь царят вполне свободные нравы. Никого не касается, как ты проводишь свое личное время.

— Очень прогрессивно.

— Да. Секс здесь считают вполне естественной частью жизни, а не чем-то непристойным.

— Молодцы испанцы, черт побери.

Она поцеловала меня ещё раз, повернулась ко мне спиной и положила мою руку на свою грудь.

— Твой первый день на Мальорке подошел к концу. Как тебе работа нравится?

— Очень. А дальше, я думаю, понравится ещё больше.

Солнце взошло раньше, чем прозвонил будильник. Проснувшись, я увидел перед глазами кафельный пол и на мгновение подумал, что любуюсь из окна самолета зелеными полями старушки Англии. Еще пара дюймов, и я бы свалился с кровати.

Я попятился, и мой зад уткнулся во что-то мягкое. В ту же секунду, как я перевернулся, проснулась и Джин. Простыня сбилась к нашим ногам, но Джин нисколько не возражала, что лежит передо мной обнаженная. Щурясь от яркого солнца, она улыбнулась и чмокнула меня в нос.

— Доброе утро.

— Доброе утро.

— Ты знаешь, что у тебя золотистый нимб вокруг головы?

— Разумеется, — кивнул я. — Я и чувствую себя настоящим праведником.

Джин фыркнула.

— Который час? — полюбопытствовал я.

Джин потянулась к будильнику, моргая на солнце.

— Ровно семь. Хорошо, что он не успел прозвонить. Терпеть не могу, когда меня выдергивают из сна. Куда приятнее вот так погладить.

Я поцеловал её в животик, пощекотал его языком. Джин рассмеялась и подтянула коленки к животу. Тогда я переключился на груди. Крупные темные соски мгновенно набухли и затвердели.

— Ты рискуешь, — погрозила мне Джин. Мое сердце возбужденно заколотилось. Джин опустила руку, нащупала моего отоспавшегося дружка и жарким поцелуем впилась в мои губы. Пару секунд спустя мы уже без оглядки предавались любви, со всей страстью, которую навевает крепкий сон на свежем воздухе. Я ощущал себя всесильным гигантом и, похоже, мой пыл передался Джин, которая отдавалась мне с такой вулканической яростью, словно для неё это было в последний раз. Все закончилось очень быстро, но именно этого мы оба и хотели; наслаждение я испытал неописуемое. Мы лежали обессиленные, купаясь в поту и шумно дыша.

— Вот это да! — сказала наконец Джин. — Все, сегодня я из дома ни шагу.

Я засмеялся.

— А мне каково? Я же должен по горам лазить!

Джин засмеялась, шлепая ладошками по простыне.

— Боже, как это было прекрасно. Только так нужно начинать новый день.

Некоторое время спустя, отдохнув и придя в себя, она сказала, глядя на голубеющее за окном небо:

— Денек сегодня замечательный. Хорошо, что тебя свозят в Сольер. Получишь огромное удовольствие.

— Жаль, что ты не едешь с нами.

— Мне тоже. Ничего, как-нибудь прокатимся — сезон достаточно длинный.

Мы приняли душ, а потом быстро позавтракали на балконе. Сок с кукурузными хлопьями — самая подходящая еда в столь сказочное утро. А утро выдалось — загляденье. Раннее солнце позолотило пляж и расцветило радугой спящее море; прохладный воздух был напоен удивительным ароматом. Я вдыхал его полной грудью и никак не мог надышаться.

— Смотри, не лопни, — засмеялась Джин.

— Не могу, я просто наголодался. В Лондоне я старался вообще не дышать. А здесь не воздух, а чистый озон. Я спал, как убитый.

— Да, но проснулся довольно резво. Пойдем, будильник, я отвезу тебя в отель.

В самом начале девятого я вошел в вестибюль отеля "Пальма". Дежурил не Тони, а незнакомый парень примерно моего возраста. Я представился, мы обменялись рукопожатием, и он вручил мне ключи, никак не выразив удивления по поводу моего столь раннего появления и небритой физиономии.

Побрившись и переодевшись, я вышел из отеля и зашагал в Пальма-Нову. Чувствовал я себя превосходно. Живописная дорога, пьянящий воздух и ласковое солнце… Я шел в упоении, посвистывая.

Патрик открыл дверь, на ходу потягивая кофе из чашечки.

— А, блудный сын явился! — поприветствовал он меня. — Заходи. Не спрашиваю, где ты провел ночь — на твоей мятой физиономии все написано. Проходи, позавтракаем, кофейку попьем.

Столик на террасе был накрыт.

— Я уже завтракал, — сказал я. — Но от кофе не откажусь.

— Держу пари, что завтрак тебе подавали не в "Пальме", — ухмыльнулся Патрик, наливая мне кофе. — Ну что, не ошибся я в Джин? Стоит она того, чтобы написать письмо мамочке?

— Мамочка мне не поверит.

Патрик расхохотался.

— Я рад, что твой первый день на острове доставил тебе столько удовольствия. Так держать!