Марш обреченных - Владимир Свержин

Генерал молча кивает головой. Наверняка сам-то он совсем даже не страдает от наличия подачек, но сейчас ему важно знать, что думаю я по этому поводу. Всегда пожалуйста, я ему выдам на гора как раз то, что он захочет услышать. Его превосходительство желает увериться, что перед ним до чертиков натренированный хищник, разуверившийся во всем и вся, умный и хладнокровный убийца? Пожалуйста, сколько угодно. Увы, это так недалеко от истины, что мне нетрудно будет сыграть подобную роль.

— Вы предлагаете мне работу, хорошо, она меня интересует. Если мы договоримся об условиях — не вижу препятствий для исполнения. Вашу цену я выслушал, назвал свою. Вот, в общем-то и все. — Я гляжу в лицо Банникова, пытаясь разглядеть на нем блуждающие в его голове мысли.

Феликс Эдмундович, формулируя известную тираду о руках, голове и сердце настоящего чекиста, как-то забыл упомянуть, что у него должно быть каменное лицо. Тимофей Прокофьевич восполнил это досадное упущение. Прочесть по его лицу что-то можно лишь в том случае, если предварительно на нем что-либо написать. Хорошо, нам тоже особо спешить некуда. Во всяком случае, к столу нас ещё не позвали. Значит, пока подождем. Если согласиться на мои условия, значит, однозначно: обратный билет мне можно не покупать. Следом за тем, как я сделаю своего подопечного, некто прикончит меня. При таком раскладе можно согласиться на любые условия. Почему бы и нет?

— Хорошо, — внимательно глядя мне в глаза, кивает генерал. — Давайте, скажем, в понедельник, вернемся к этому вопросу. Мне кое-что ещё надо будет обсудить с… — он тычет пальцем в небо. Видимо, до понедельника у него запланирована личная аудиенция у Всевышнего. Что ж, благое дело.

— Согласен. Как мы связываемся? — охотно соглашаюсь я.

— У тебя есть мой рабочий телефон? Нет? На вот, возьми, — Тимофей Прокофьевич протягивает мне визитку из темного картона. — Позвонишь мне между часом и двумя. Встретимся и доведем дело до конца.

— Несомненно. Я на это очень надеюсь.

Вот это чистейшая правда. Поскольку, чем бы не завершилась данная встреча, одно уже ясно абсолютно точно — с этого дня я безвозвратно отношусь к категории людей, которые слишком много знают. Может, и не очень много, но все равно слишком. А таких людей надо либо держать при себе, либо наоборот, пускать в расход. Испокон веков чаще практиковалась вторая метода, как более дешевая, но быть может, удастся убедить оппонента в необходимости первого варианта? Доживем — увидим.

Вот нас уже зовут обедать. Свита расстаралась, и фуршет нынче воистину генеральский. Пикник — да и только. Господа офицеры гулять изволят. Отчего ж не гулять, когда кураж есть? Только вот кусок в горло пролазит с превеликим трудом, больше по годами наработанной привычке, чем из чувства голода. Ничего, все что для соблюдения приличия положено, запихнем и улыбаться будем и знаки внимания с должным почтением примем. Потому как есть такое слово: «надо», а когда надо, всех остальных слов уже нет.

Ну вот вроде и все. Обязательная часть закончена. Прощайте, господа офицеры, я забыл дома выключить газ, воду и утюг, а потому у меня есть настоятельная потребность покинуть ваше очаровательное общество. Увы, увы, вот такая вот жалость.

Наконец, сдыхавшись от моих сотрапезников, иду к стоянке. «Шкода», как ни в чем ни бывало, стоит себе на служебной площадке, дожидаясь моего возвращения. Достаю бибикалку, нажимаю кнопку. Рядом с ней начинает мигать зеленая лампочка. Ну вот! Так я и думал. Стоит честной доброй машинке пару-тройку часов постоять возле гэбэшных автомобилей, как на ней сразу заводятся жучки. Воистину, дурное знакомство! И что с этим делать прикажете? Ладно, хорошая моя, сейчас поедем. По ходу дела разберемся. Не бойся, ничего они тебе плохого не сделают.

Шоссейка мягко ложится под колеса моей «Шкоды». Неприятно чувствовать себя зайцем с борзыми на хвосте. Но ничего, не впервой. В эти игры мы уже играли. А кроме того, если мои преследователи всерьез считают, что им поручено охотиться на русака, полагаю, их ждет глубокое разочарование. Но пока пусть пребывают в блаженном неведении.

Мягко поворачиваю руль и выскакиваю на Боровское шоссе. Хвост вроде бы чист. Может быть, меня ведут несколькими машинами, но это вряд ли. Не с чего. Я не объект слежки, маячок на машине — обычная оперативная проверка на вшивость. Послужной мой список, хранящийся в Управлении кадров — великолепно сфабрикованная фикция, и все упомянутые в нем места моей прежней «работы» документально подтверждены. Поймать меня на каком-то несоответствии — крайне маловероятно. Соответственно, никаких обоснованных подозрений в отношении меня у Банникова быть не может. Полагаю, хотя это и не факт, что и дурных предчувствий в мой адрес у него тоже не возникло. Иначе наша сегодняшняя встреча, скорее всего и свелась бы к стрельбе и фуршету. Значит проверка. Интересно их превосходительству, куда я побегу, получив в руки клочок информации? Может быть, я и сам подстава?

Может быть, может быть. Не будем ничего доказывать, дадим товарищу генералу полную возможность убедиться в обратном. Но не сейчас. Сейчас немного набьем себе цену. Так, для начала маленькая проверочка.

Торможу машину у обочины. Отхожу в кусты. Дело житейское. Желудку не прикажешь. Автомобили в обоих направлениях проскакивают мимо, не выказывая ни малейшего интереса к моему железному коню. Правда, это ещё ничего не доказывает. Единственное, что можно утверждать с какой-либо долей уверенности — тупой слежки след в след, очевидно, нет.

думаю, её бы я заметил, что называется, рефлекторно. Однако лишний раз провериться, не привлекая чужого внимания, не помешает. Выхожу из-за кустов, сажусь в машину, достаю из бардачка пару бутербродов, наскоро завернутых мне в дорогу заботливой возлюбленной, и начинаю методично давиться ими всухомятку. После генеральской трапезы есть не хочется, но кто это знает? Может, быть я такой проглот. Ладно. Даже если меня ведут несколько машин, то преследователи уже успели изрядно поволноваться, куда же я делся? Уснул, проглотил канат? Или, может быть, загружаю микрокассету с записью нашего с Банниковым разговора в заранее оборудованный тайник? Ничего, господа хорошие, нервы шпионов — дрова в топке паровоза политики. Хотите покоя — уходите в монастырь. Гляжу на часы. Сейчас посмотрим, чем там вы нас осчастливили. Маячок? М-да, негусто. Пятнадцать минут паузы. Классика жанра! Через пятнадцать минут Штирлиц проснется и пойдет в Берлин пешком…

Пора в дорогу. Моя «Шкода» встраивается в ряд и благодаря своей юркости одну за другой оставляет позади себя разухабистые иномарки. Думайте ребята, думайте. Где это я был, куда это я так спешу. На то вы ко мне и приставлены.

Разрастается Москва, тридцатикилометровая зона вокруг столицы обрастает аппендиксами элитных поселков, как, в общем-то, и положено порядочной мировой столице. Особняки мелькают по обе стороны дороги. Каждый из них стоит примерно столько, сколько небольшой замок во Франции. Загадочная русская душа! Никому не понять её наворотов.

Две барышни, одетые так, чтобы всякий нормальный мужчина, проходя мимо, вспомнил бы, как в строевом уставе предписывается выполнять команду «Равняйсь», голосуют у дороги. Интересно, не меня ли они ловят? А если и меня, почему бы не предоставить им такую возможность?