Фармацевт - Родриго Кортес

У высших животных тоже есть такой центр наслаждения, и в середине двадцатого века был поставлен любопытный эксперимент. В крысиный мозг аккуратно вживляли электродик, тончайшую серебряную проволочку, так, что её кончик попадал в этот центр. Крыса, нажимая лапкой на специальную кнопку в полу клетки, могла сама посылать возбуждающие электрические импульсы в участок мозга, отвечающий за наслаждение. И что же происходило с подопытными крысами? Они прекращали есть и пить, они не обращали внимание ни на что, самки переставали кормить новорожденных крысят, самцы игнорировали самок. Крысы теряли страх перед котами, которых специально подносили к клетке, они попросту не замечали своих извечных врагов, не слышали их голодного мяуканья. Крысам было не до того… Зверьки бесконечно нажимали, нажимали, нажимали на вожделенную кнопку! Их невозможно было остановить: крысы, подпаливая шерсть, прорывались к кнопочке сквозь огненный заслон, они пробегали через металлические полосы на полу клетки, которые находились под высоким напряжением, а ведь это вызывало у животных сильную боль! По три, четыре, пять тысяч раз подряд крысы нажимали на кнопку. И умирали от голода, жажды и нервного истощения. Умирали счастливыми? Наверное, да.

Люди, понятное дело, не крысы. Но вот ведь что интересно: когда подобные эксперименты с вживлением электрода осуществили на добровольцах, то чуть ли не шестьдесят процентов испытуемых умоляли экспериментаторов не удалять электрод после окончания опытов! Попробовали, что называется… Понравилось! Жутковато от такого становится, не правда ли? Куда катится наш мир?!

Впрочем, стоит задуматься: ведь люди испокон веков неосознанно и на ощупь искали способы стимулировать центр наслаждения, попадать в него, как в мишень. Не для этого ли придумывались различные наркотики и возбуждающие средства, начиная от перебродившего виноградного сока и просто сока мексиканского кактуса и кончая пыльцой индийской конопли, листьями коки, даже мухоморами, отваром которых опьяняют себя некоторые северные народности? Так что ничего принципиально нового во вживлённом электроде не просматривается.

Ну а второй центр, который рядом? О, здесь всё то же самое, только с точностью до наоборот. Природа любит равновесие, баланс. Если есть специальный участок мозга, ответственный за «индивидуальный рай», то за что будет отвечать его сосед? Правильно, за ад, за что же ещё!

Если возбуждение охватит этот участок, то человеку придётся очень несладко. Спектр реакций тут широкий, всё от степени воздействия зависит, но на всех своих участках исключительно поганый. Депрессия, подавленность, неуверенность в своих силах и уверенность в том, что жизнь прожита зря и ничего хорошего впереди не предвидится, отвратительное настроение, тоскливая печаль, разочарование в себе и близких, чёрная меланхолия. Это если возбуждение «адского» участка слабенькое.

Чувство неотвратимой угрозы, от которой не защититься, обречённость, тошнотворное бессилие и одиночество, точно нет больше на земле ни единого человека, вообще ничего живого. Это когда степень активности средняя. А когда максимальная?

О, тут впрямь впору предпочесть натуральную преисподнюю! Жуткое, беспросветное отчаяние, нежелание жить, боль, палящий жар и леденящий холод, муки жажды и голода… И много чего ещё из подарочного набора самого владыки ада. Подспудные иррациональные страхи поднимают свои змеиные головы, выползают из подсознания, нарастают, усиливаются, и справиться с ними невозможно. Страхи множатся, взбираются всё выше, тяжёлыми волнами захлёстывая душу. Они переходят в панический ужас. Бежать! Спастись любой ценой! Но бежать некуда, и нет несчастному спасения.

В двух этих мозговых центрах, «райском» и «адском», бурлят и клокочут, словно кипящая под крышкой котла вода, могучие психические силы и энергии. Пока они сочатся по капле, человек удерживает контроль над своим мышлением и поведением. Но стоит выплеснуться солидной дозе, и разразится невидимая гроза, по коре головного мозга покатится психическое цунами.

Вот по какому пункту собирался нанести удар Ричард Стэнфорд. По мозговому центру отрицательных эмоций. Там должны завращаться в танце остроконечные звёздочки, вспороть защиту, выпустить на волю разрушительную энергию. Дик сразу увидел важнейшую особенность необычного вещества из спорыньи: оно могло растормаживать подкорку мозга, вызывать галлюцинации, да такие яркие и достоверные, что их будет необыкновенно сложно отличить от реальности. Точнее, эти видения на какой-то срок станут самой реальностью!

Значит, со страхами проблем не возникнет. Ведь нетрудно предсказать, какой окажется эмоциональная окраска галлюцинаций. Если бы атака была нацелена на соседний, «райский» центр, тогда, возможно, перед атакованными людьми предстало бы в грёзах что-то доброе, приятное, красивое. Вызывающее радость и умиление, греющее душу. Скажем, прекрасные гурии мусульманского рая, танцующие в тенистых садах, добрые и весёлые звери, играющие друг с другом, величественные картины природы, мудрецы прошлого… Кстати, приблизительно так на первых порах работают наркотики опийного ряда, тот же морфий, героин. Именно этим они привлекают людей, желающих скрыться от суровой действительности в наркотических воздушных замках.

Но при выбранном направлении удара видения могли стать только пугающими, отвратительными и чудовищными. Воплощённым безумием. Ожившими кошмарами. Какими именно? А вот это неизвестно заранее. У каждого человека свои глубинные, далеко спрятанные страхи. Соответственно, у каждого появятся свои галлюцинации! Кто чего подсознательно боится, тот это «чего» во всей красе и увидит, вот ведь где таилось дьявольское коварство восьмиконечных звёзд клавицепса.

Своей кропотливой работой Стэнфорд сумел несколько укротить их безудержную свирепость. Теперь звёзды сменили цвет на кроваво-красный, волны пламени реже пробегали по ним, аккорды причудливой мелодии стали тише, мягче. Запахи пороха и ладана заметно ослабли, практически не улавливались, словно шли издалека.

Ричард Стэнфорд отличался своеобразным, чуть мрачноватым чувством юмора. Готовый препарат, плод своего вдохновения, интуиции и полуторамесячных трудов, он для себя назвал «гекатином». Да, в честь трёхголовой Гекаты, великой и мрачной богини ночи и колдовства, хозяйки всех привидений и чудовищ. Древние греки очень опасались её и приносили богине в жертву чёрных собак на распутье, где расходятся три дороги, безлунными ночами. Геката блуждает по пустым дорогам и кладбищам со всей своей ужасной свитой, она посылает кошмары и тяжкие сны на землю, губит людей. Кто может точно знать, что таится в сердце человека? Чего он по-настоящему хочет, чего действительно боится? Часто ли люди признаются в этом хотя бы самим себе? А вот Гекату не обманешь, богиня умеет читать в сердцах.

Хорошее, словом, получилось название. Верно отражающее внутреннюю суть…

После окончательной очистки, тройной перекристаллизации и подсушивания в распоряжении Ричарда оказалось три с половиной унции гекатина. Мелких игольчатых кристалликов светло-жёлтого цвета, прекрасно растворяющихся в воде и винном спирте. Этого было более чем достаточно! По расчётам Ричарда, взрослому человеку среднего веса для того, чтобы на практике испытать всю прелесть овеществлённых кошмаров, с лихвой хватило бы сотых долей грана чистого гекатина. Так что, возникни у Стэнфорда такое желание, он мог бы до судорог напугать всё население города Йорка. И ещё пол-Англии в придачу. Но Дику были нужны лишь обитатели пансионата мистера Энтони Прайса.