Я.Жизнь - Нина Опалько

не терпится убраться из мрачно-пустой колонии.

Через двадцать минут они уже сидят в кают-компании Странника и ждут, когда зонды закончат проверку колонии. И вот приходит ответ от машинок: системы работают стабильно в режиме энергосбережения, живых существ на территории базы и за ее пределами не обнаружено, все исследовательские модули погружены в заморозку. А скоро возвращаются и сами юркие малыши. Гагарин удаленно закрывает за ними люк и вызывает Алису.

– Рада видеть, что все на борту и в целости! – приветствует она их и тут же спрашивает, – Готовы к отправке?

– Так точно, мэм! – рапортует с легкой иронией Гагарин.

– Тогда прокладываю курс и запускаю двигатели. Вы все проверили перед отправкой? Все колонисты на борту?

Получив быстрый отчет, она желает им легкого полета и добавляет, что ждет команду с нетерпением и готовит своих спецов, чтобы те занялись отключенными биониками. На этом она отключается.

К моменту старта все уже валятся с ног от усталости, и у них едва хватает сил, чтобы дождаться выхода в открытый космос. Гагарин в очередной раз проверяет курс и системы корабля, за что удостаивается издевательского хихиканья от Стрелки, и только после этого предлагает всем разойтись по каютам. Никого уговаривать не надо, даже на еду никто не покушается.

Стрелка тоже устало бредет к своему «уголку» и злится по пути, что все так неудачно складывается – ей бы смыться по-тихому, пока все будут спать, да вот только смываться тут особо некуда. Остается надеяться, что перед Землей всем – или хотя бы этой подозрительной девчонке-археологу – захочется еще раз вздремнуть. Или придется разработать другой план. Но это потом. Сейчас – только сон. Глубокий, восполняющий. Ей нужны силы.

Только вот сон не приходит. Она крутится в кровати уже с полчаса, и не может толком сомкнуть глаз. Мысли лихорадочно скачут, нервы пошаливают, она то и дело возвращается к своим размышлениям о «нормальной» жизни. Чем больше она с собой борется, тем меньше остается сонливости, и тем больше – злости.

В конце концов, раздраженная и взвинченная, она подскакивает с кровати и начинает метаться по каюте. А потом делает то, чего от себя никак не ожидала – решительно покидает свое пристанище и отправляется на поиски каюты Гагарина, находит ее за вторым поворотом коридора, нажимает вызов. Через десять секунд на белую поверхность двери выводится озадаченное сонное лицо.

– Стрелка? Ты чего?

– Открывай уже. Долго мне тут стоять?

Он впускает ее, ждет, когда она заговорит. Но она молчит. Стоит напротив него, смотрит букой из-под бровей, даже не удосужившись поднять голову при своем крошечном росте. Судя по всему, ее молчание его тревожит, потому что в голосе Гагарина звенит беспокойство:

– Что-то случилось.

– Да, случилось.

Его лицо приобретает озадаченное выражение. Красивый, подлец!

Не понимая, что творит, Стрелка ухватывает его за воротник и притягивает к себе. Отрывается через минуту только для того, чтобы еле проговорить:

– Случилось. Я свихнулась.

И вновь притягивает его к себе.

Она просыпается на плече Гагарина и никак не может понять, что не так. А потом – как током ударило – осознает: ей хорошо. Просто, даже банально, без всяких условий и оговорок хорошо. Чувство настолько непривычное, что кажется ей едва ли не постыдным. Она ведь столько лет убеждала себя, что все эти телячьи нежности и кайф от бытия с другим человеком – не про нее. Но сейчас это все не имеет значения. Есть только это тепло близкого человеческого тела, приятное ноющее чувство в мышцах, слабая подсветка в каюте, далекое рокотание систем корабля и дурманящий запах. Ленивая мысль приходит ей в голову: бионические тела где-то на пути к совершенству потеряли эту очаровательную малость – настоящий запах кожи, тем более – после жаркой ночи. Она закрывает глаза и наслаждается моментом.

Увы, уж такова ее натура, что долго это длиться не может. Магия рассеивается, очарование момента растворяется в прошлом, а на смену ему приходит волна отрицания и смущения. Стрелка старается аккуратно высвободиться из объятий Гагарина. Конечно же, безуспешно. Он открывает один глаз, опять закрывает и спрашивает:

– Далеко собралась?

– Пойду к себе. Не хочу, чтобы нас застали вместе.

– А то что? Все узнают, что у тебя тоже есть слабости? – ухмыляется он сквозь дрему.

– Не льсти себе, Гагарин!

Хорошо, что он не видит пунцовый румянец, заливший ее щеки. Она проворно спускается с кровати и одевается. И спиной чувствует, что он смотрит.

– На что пялишься?

– На твою татуировку. Это что, ракета? – в его голосе звучит откровенное подначивание.

«Хрена с два я тебе признаюсь» – из природной вредности думает Стрелка и беззаботно отвечает:

– Ну да, в честь ника.

– Ой ли?

Она подхватывает с пола ботинок и резко швыряет в улыбающееся лицо Гагарина. Конечно, тот уворачивается, но намек схватывает.

– Ладно, ладно, – говорит он примирительно, – не кипятись. Лучше вот что мне скажи: наш уговор до сих пор в силе?

Стрелка зашуганно оглядывает потолок каюты.

– Здесь нет камер, я проверял. Ушек тоже не нашел.

Она немного расслабляется:

– Да, в силе. Только не знаю, что делать с девчонкой.

– Или спать отправим, или попросим Лайка ее отвлечь. Не думаю, что он откажет.

– Ладно, посмотрим ближе к делу. Ты мне поможешь с капсулой?

– Я же обещал.

С этими словами он поднимается с кровати, подходит к ней и обхватывает ее лицо ладонями:

– Не уходи. Еще полно времени.

Ей хочется сказать, что надо бежать, что все это было ошибкой и слабостью, что ему надо забыть обо всем как можно скорее, потому что они больше никогда не увидятся. Хочется… но она не говорит.

К черту все, времени и правда полно.

Когда, подгоняемые нечеловеческим голодом, они пробираются в кают-компанию, то с удивлением обнаруживают, что там уже трапезничают Лайк и Тея. И держатся друг с другом эти двое столь официально, будто их пригласили на светское мероприятие прошлого века. Или даже позапрошлого. Ладно, даже на девятнадцатый потянет.

– У вас все в порядке? – спрашивает Стрелка.

Да, она знает, что это бесцеремонно, но ей сейчас плевать. Впрочем, чего только сейчас? Ей всегда плевать. Лайк сверкает на нее глазами, но она лишь расплывается в улыбке. К бабке не ходи – повздорили. И чего только не поделили?

– Все хорошо, – отвечает Тея, – мы немного поспорили об этичности некоторых решений, но пришли к мирному итогу.

И вновь утыкается в свою тарелку. Стрелка вопросительно вскидывает бровь, глядя на Лайка, но тот покачивает головой, мол, не бери в голову.

– Ну ладно, –