Гаэльская волчица - Анри Лёвенбрюк

Алеа вздохнула. Второй раз обстоятельства помешали ей попасть в Провиденцию, второй раз она вынуждена смириться — вопреки собственному желанию. Словно сама Мойра не хочет пустить девочку в столицу. По глазам Мьолльна Алеа видела, что он понимает ее огорчение и сочувствует ей. Впрочем, она сама, как ни странно, не очень-то и расстроилась.

Где-то в глубине ее существа продолжала эхом звучать последняя фраза из давешнего сна. Времени не осталось. Алеа знала, что это правда, но не хотела этому верить.

Выбора у нее нет. Нужно без промедления отправляться в Борселию. Это очевидно — и неизбежно. Она не имеет права противиться своему предназначению, потому что поняла наконец: из-за нее жизнь многих людей круто меняется — и не только ее близких друзей. И дело не в гордыне — сама девочка предпочла бы избежать такой участи.

Она становилась взрослой и с каждым днем все яснее осознавала, что это не делает ее свободной. Совсем наоборот. Чем старше становишься, тем больше у тебя обязательств перед собственной судьбой и тем больше судеб других людей оказываются завязаны на тебя.

Стать взрослой. Она обязана сделать это ради друзей.

Да, времени у них не осталось.

— Хорошо, — произнесла она, вставая. — Мы не поедем в Провиденцию.

Фелим улыбнулся девочке. Всего раз Алеа видела во взгляде друида такую открытость и нежность — в тот день он подарил ей брошь, которую она с тех самых пор носит на груди, не снимая. Значит, он рад, что Алеа взрослеет, — хотя сегодня девочка отдала бы все на свете за то, чтобы остаться ребенком.

— Фейт, — обратилась она к бардессе, — вы, кажется, хотели со мной поговорить?

Та замялась:

— Не знаю, подходящий ли сейчас момент…

— Это так важно? — спросила Алеа.

Фейт обиженно подняла бровь.

— Не знаю, кажется ли это важным тебе, но для меня все, что случилось, ужасно. Бард не перестает быть бардом из-за глупого пустяка. Не в моих привычках скакать из одного конца королевства в другой в поисках юного создания, чтобы задать ничего не значащий вопрос.

— Я понимаю и сожалею, простите меня, Фейт… Может быть, перенесем разговор на завтра? — предложила Алеа.

— Нет. Я и так слишком долго держала все в себе. Дай отвести душу, поговорив с тобой, Алеа… Как рассказать тебе? Не очень-то это просто. Причина, заставившая меня покинуть мою касту, так… печальна. Случившееся разбило мне сердце, я ни о чем другом не могу думать. К несчастью, оно и тебя опечалит, я знаю.

«Тара и Керри», — поняла Алеа. Как она хотела, чтобы Фейт сказала ей что-то другое — но девочка знала, что не ошибается. И ободряюще улыбнулась певице. Я готова, говорил ее взгляд, можете начинать.

Фейт поднялась и стала расхаживать вокруг костра, — видимо, так ей было легче рассказывать.

— Тару и Керри, хозяев харчевни «Гусь и Жаровня», убили в тот самый вечер, когда ты уехала…

Алеа закусила губу, чтобы сдержать рыдания. Она знала, что скажет ей Фейт, но все равно была потрясена.

— Я глубоко опечалена, — продолжила Фейт. — Было бы чудесно принести вам счастливую новость, но они мертвы, и сегодня я могу думать лишь об этом. Я все время вспоминаю Тару и Керри, вижу перед собой их лица. Я поклялась отомстить за их гибель и, когда ты так поспешно исчезла, кинулась следом… Вот почему я искала тебя, Алеа… Вдруг ты поможешь мне найти их убийцу… Я…

Она без сил уселась на ствол поваленного дерева рядом с Алеей и обняла ее за плечи.

— Керри и Тара всегда были моими друзьями. Они были рядом в тот день, когда я впервые надела голубое платье бардессы, переживали вместе со мной все сомнения и утешали в печали. Я не спою больше ни одной песни, пока не отомщу, я поклялась в этом над их мертвыми телами.

Голос Фейт звучал все печальнее.

— Алеа, ты — мой единственный шанс понять, что с ними случилось. Вот почему я во что бы то ни стало должна была найти тебя. Приход Фелима и кольцо, которое ты нашла в ландах, — вот два странных события, что предшествовали их смерти, и я решила, что тут есть связь. Прошу тебя, Алеа, скажи, что я не ошиблась!

Девочка сжала руку Фейт и залилась слезами.

— Я не знаю, — рыдала она. — Конечно, вы правы.

Последние слова Алеа выговорила с трудом: она понимала, что принимает на себя новое, еще более тяжкое обязательство. Еще один человек отныне вовлечен в этот ужас — Фейт, бардесса. Как бы ей хотелось крикнуть Фейт: «Бегите прочь отсюда, спасайтесь, забудьте обо всем!» — но она знала, что Фейт не отступится, что Мойра уже сделала за нее выбор. Фейт должна ехать с ними. У нее своя роль в поиске, который ведет Алеа, и, возможно, спорить с этим опаснее, чем покориться предназначению.

Долг Алеи — убедить в этом Фейт, но не было для девочки ничего горше, чем навязывать свою участь другому человеку.

— Я и сама еще очень многого не понимаю, — чуть успокоившись, через силу заговорила Алеа. — Но если ты поедешь с нами, Фейт, мы станем искать убийцу вместе. Мне мучительно просить тебя, но и обманывать не хочу: соглашаясь, ты ввязываешься в запутанное и опасное дело, но я почти уверена, что у нас общий враг.

— Кто он? — нетерпеливо спросила Фейт.

— Это долгая история.

— Именно такие я больше всего и люблю, — настаивала бардесса.

«Ей нужно сказать правду», — подумала Алеа.

— Так давайте сядем у огня, — предложила она с улыбкой.

Алеа сделала знак друзьям приблизиться и несколько минут молчала, собираясь с мыслями. Девочка хотела быть точной, и присутствие бардессы очень ее смущало — она помнила, как замечательно рассказывала сама Фейт. Но о ребяческой робости пора забыть — и Алеа заговорила:

— Все началось в то утро, когда я нашла тело Илвайна Ибурана под песком в ландах… Илвайн был Самильданахом, и он был очень старым человеком. Вместо того чтобы передать силу ученику, как велит традиция, он умер в одиночестве, вдали от всех. И это первая загадка.

Она бросила взгляд на Фелима, пытаясь по глазам угадать, одобряет ли он ее рассказ.

— Продолжай, — кивнул ей друид.

— Когда я нашла тело Илвайна… то… думаю, я унаследовала его силу и могущество.

Бардесса медленно сняла руку с плеча Алеи.

— Фейт, — произнесла девочка, сделав глубокий вдох, — я — Самильданах.

На сидевших у костра друзей повеяло холодом. Мьолльн, с самого их бегства из Сай-Мины пребывавший в счастливом неведении относительно чуда, свидетелем которого стал, едва не задохнулся — так его поразили слова девочки. Только Фелим сохранял спокойствие и выдержку.

Фейт во все глаза смотрела на Алею.

— Клянусь Мойрой, если бы не твои достойные спутники, я бы сказала, что ты издеваешься надо мной, Алеа! Ты отдаешь себе отчет в том, что только что сказала? Ты… Ты считаешь себя Самильданахом?