Нити магии - Эмили Бейн Мерфи

Я видела приходно-расходные книги Торсена, так что знаю, сколько он брал с фермеров и ремесленников за то, что продавал произведенную ими шерсть, пуговицы и бисер. Доходные акты. Но здесь ничего похожего нет, а ведь вдобавок ювелирам шли огромные дополнительные выплаты.

Зачем платить владельцам ювелирных магазинов такие большие суммы за то, что они продают твои самоцветы? Разве ювелиры не нуждаются в Вестергардах больше, чем Вестергарды в них?

– Марит? – доносится снизу голос Нины. В нем звучит легкое раздражение, поэтому я прикидываю, что у меня есть еще примерно три с половиной минуты, прежде чем это раздражение перейдет во что-либо более серьезное. Я хочу, наконец, дочитать эти бумаги и уничтожить улики, ведь я и так слишком долго держала их у себя.

А потом мой взгляд натыкается на записи о подарках королевской семье.

Я веду пальцем по строчкам описания, представляя себе сверкающую корону из алмазов и рубинов, сделанную для короля Кристиана IX, и парную к ней тиару для королевы Луизы.

Далее вижу описание рубинового ожерелья, предназначенного для принцессы Дагмары, ныне Марии Федоровны, будущей российской императрицы. Та вспышка красного, которую я заметила, когда королева Луиза приоткрыла бархатный футляр в театральной ложе.

Но список продолжается.

– Марит! – на этот раз голос Нины звучит возмущеннее и ближе. Я подпираю дверную ручку рабочей комнаты стулом и быстро вышиваю на своей нижней юбке записи о подарках:

Ожерелье из алмазов и изумрудов для принцессы Александры, жены английского принца.

Изумрудный скипетр для сына короля Кристиана, Георга I, короля эллинов.

Кольцо с рубином для другого королевского сына, кронпринца Фредерика, который, по слухам, собирается заключить помолвку со шведской принцессой.

Невероятные и дорогие подарки. «Зачем?»

– Марит! – Нина стоит прямо под дверью моей комнаты.

Быть может, Вестергарды очень щедрые люди. Но более циничный человек, заглянув в эти записи, сказал бы: «Все, от первого до последнего, получают свой кусок пирога».

Нина дергает дверную ручку.

– Почему у тебя заперто?

– Иду! – отзываюсь я и поспешно швыряю бумаги с записями в печку.

– Чем ты тут занимаешься? – резко спрашивает Нина, когда я открываю дверь. Мое лицо залито виноватым румянцем.

– Просто чиню платье госпожи Вестергард, – отвечаю я. – Как от меня и потребовали.

Нина подозрительно щурит глаза.

– Дорит сказала, что тебе нужно свободное время во вторник. Она просила за тебя лично. – Нина поджимает губы, и мы выжидательно смотрим друг на друга. Я поднимаю брови. – Постарайся, чтобы к этому времени платье было готово, – приказывает она, бросая на меня долгий пристальный взгляд, и уходит.

К тому моменту, когда я возвращаюсь к своему рабочему столу, копии бумаг Вестергардов уже превращаются в пепел.

Я ощущаю сухость в горле. Ни один из красных камней в книге Якоба не похож на тот, который оставил мне отец, и на тот, который носит на пальце Филипп. Финансовые записи Вестергардов тоже не пролили свет на происходящее.

Хотя есть место, где можно точно узнать, что за камень оставил мне отец, но я не могу просто войти в магазин Йеппесенов и спросить.

По крайней мере, не могу сделать это как Марит Ольсен.

Тут мой взгляд падает на многочисленные слои Хелениного платья.

Я собираюсь встретиться с Броком и Дорит в Копенгагене, чтобы поискать ответы касательно Айви. Но кто сказал, что нельзя найти еще что-нибудь?

* * *

Празднование Нового года проходит в нашем доме тихо и невесело, и, когда третьего января я забираюсь в повозку, чтобы отправиться в Копенгаген, в сундучке, стоящем у меня в ногах, лежит платье Хелены.

Когда я уходила из дома, Нина с подозрением посмотрела на меня, потом на кофр, слегка прищурив глаза, но воздержалась от замечаний.

– Возвращайся к вечеру, – только и сказала она, и я выскочила за дверь прежде, чем кто-либо из нас успел передумать.

В нужный момент, как только колеса повозки приходят в движение, из дверей вылетает Лильян. Она проводит рукой по моим волосам и лицу, и я чувствую, как переносицу и кожу на голове слегка покалывает. Лильян изучает свою работу, коротко целует меня в щеку и выпрыгивает из повозки. Я прикрываю свои изменившиеся волосы капором и завязываю ленты под подбородком. Каждый раз, когда колесо повозки натыкается на камень, сундук бьет меня по ногам, напоминая о том, сколь многое сегодня может пойти не так. И сколько всего ужасного может тогда произойти.

Я прошу Деклана высадить меня вместе с вещами на углу возле Национального банка. Убедившись, что капор полностью закрывает мои волосы, я обговариваю с Декланом свое возвращение домой. Когда повозка отъезжает под ленивый перестук лошадиных копыт по булыжной мостовой, я резко сворачиваю за угол и ныряю в толпу.

В это утро небо затянуто плотными серыми тучами. Моросит слабый дождь, и снег, оставшийся в уличных канавах, скорее похож на сажу. Дорит и Брок стоят в центре оживленной площади, около фонтана со взлетающими каменными голубями. Ни у кого из них нет зонта, и сначала я замечаю выцветшую лиловую шляпу Дорит, а потом уже Брока. Вид у обоих поникший, они словно разучились улыбаться.

Я крепче сжимаю ручку кофра и направляюсь к ним.

– Что это? – мрачно спрашивает Брок, кивая на мой кофр, и это хорошо: значит, он не особо внимательно всматривается в мое лицо. Я поджимаю губы.

– У всех нас есть вопросы, которые мы хотим задать сегодня.

– Филипп еще не пришел в себя? – спрашивает Брок.

Я качаю головой.

– Полицейские хотят поговорить с ним, но они сказали Хелене, что не подозревают его. Они считают, что Айви просто оказалась в неподходящее время в неподходящем месте.

Сегодня утром я разминулась с несколькими конными полицейскими, по требованию Хелены патрулировавшими округу, однако, по их предположениям, преступление совершил некий бродяга, который, скорее всего, давно скрылся из этих мест.

Брок сжимает зубы. У него явно есть несколько собственных вопросов. Так же, как и у меня.

– Сначала стекольная мастерская, – бросает он мне резко, и я отвечаю ему коротким кивком. В обычных обстоятельствах мы почти не доверяем друг другу, а напряженная ситуация лишь усугубляет это.

Я иду в нескольких шагах позади них, устремив взгляд на пятки Дорит. Маленький кусочек кожи облупился с ее каблука и на каждом шагу хлопает по мокрой брусчатке. Воздух пахнет дымом и соленой рыбой. Мы входим в стекольную мастерскую, где несколько недель назад я видела Филиппа, разговаривавшего с Айви. Звякает колокольчик, и девушка с огромными измученными глазами делает шаг нам навстречу: