Власть маски - Чингиз Абдуллаев

— В таком случае вам больше нравится современноеамериканское общество? Бездуховность, пропаганда успеха любой ценой, отсутствиецели, явное разложение и дебилизация общества. Вам не кажется, что люди должныискать несколько другие пути для развития цивилизации?

— Ничего лучше пока не придумали, — вздохнул Моргунас, — и влюбом случае наш спор носит несколько отвлеченный характер. Я выбрал Америку,вы остались у себя. Каждый выбирает то, что ему больше нравится.

— Кто еще знал о болезни Кристин? — спросил Дронго.

— Никто. Я думаю, знал Барнард. Возможно, Агнесса, хотя нет,Кристин не стала бы ей говорить. Они и так очень переживают после смертиСильвии. Может, Линдси. Он мог догадаться, видел, как она похудела в последнеевремя. Не знаю. Я, во всяком случае, никому и ничего не рассказывал. Такпросила сама Кристин.

— Хорошо. Тогда договоримся, что вы и дальше будете молчать.Во всяком случае, пока вас не спросят об этом сотрудники полиции.

— Я не очень рассчитываю на этих местных пинкертонов, —признался Моргунас. — Вы видели их лица? Полное отсутствие признаков интеллектана лице. Боюсь, что, кроме вас, здесь просто некому будет искать убийцу.Возможно, Кристин поэтому и привезла вас сюда, уверенная, что именно выпоможете в розыске преступников.

— Вы знали, что ей угрожали?

— Она говорила, что ее предупреждают, угрожают. Но я непридал этому такого значения.

— Но вы отговаривали меня от поездки?

— Да. Только из-за ее болезни. Я не думал, что здесь могутпроизойти такие события. Даже не предполагал.

— После смерти Кристин и ее мужа единственным наследникомостался Юхан?

— Я не знаю. Нужно посмотреть ее завещание. Но возможно, чтотам упомянуты Агнесса и ее сын. Больше у Кристин не было родственников. Прямыхродственников, — поправился Моргунас.

Он немного задумался, а затем сказал:

— Кажется, я вас понимаю. Подозрение в таком случае падаетна наследников. Юхан и Агнесса. Но ведь рядом с ними есть люди, которыевыигрывают гораздо больше, чем эти двое. И ничего не теряют. Если сын и сестраКристин любили ее как родную, то эти двое могли игнорировать подобные чувства.И умело просчитать выгоду от смерти Кристин и ее мужа. Я вас начинаю понимать.И тогда главные подозреваемые — Юрий Горлач и Алиса Гиндина. Поэтому вы здесь?Кристин подозревала кого-то из них? — ошеломленно спросил Моргунас.

— Их двоих и врача, который прилетел из бывшего СоветскогоСоюза, — напомнил Дронго, — и который знал ее тайну. Но мне кажется, что онапозвала меня не для того, чтобы я обвинял этих людей, а, наоборот, защищал их.Тем более что Горлача, по-моему, ненавидят все здесь присутствующие за егонесносный характер. Да и Алису многие недолюбливают.

— Надеюсь, что в отношении меня у остальных нет подобныхпредубеждений? — хмуро спросил Моргунас.

— Полагаю, что пока нет. Но нам лучше вернуться обратно вгостиную. Рауль уже, наверное, позвонил в полицию, и они скоро будут здесь. Амне нужно еще поговорить с Агнессой и Алисой.

— С Агнессой не нужно, — возразил Моргунас, — она в такомсостоянии. С ней сейчас лучше не говорить.

— У меня нет времени, — возразил Дронго, — кто-то сегодняуже обманул меня, вызвав в поселок. Звонила какая-то женщина. На вилле, кроменашей кухарки, которая находилась рядом с горничной и не могла ей позвонить,были только три женщины. Кристин погибла. Остались только две. Я обязан узнать,кто из них звонил, пытаясь удалить меня из дома.

— Тогда это Алиса, — уверенно сказал Моргунас. — Кристин еенедолюбливала. Вы знаете, что эта молодая женщина приехала не так давно изРоссии? И уже успела сняться в эротических фильмах. Или порнографических, яточно не знаю. Ради своих интересов эта молодая особа не остановится ни передчем. Я думаю, что это была именно она.

— Как легко вы выносите свои приговоры, — возразил Дронго. —Между прочим, вы тоже приехали из бывшего Советского Союза. Не нужно считатьвсех выходцев оттуда людьми, готовыми на все, что угодно. У Алисы была труднаямолодость, но она пытается хоть как-то устроиться в этом безумном мире.Возможно, совершая ошибки.

— Вам нужно работать адвокатом, а не сыщиком, — заявилМоргунас.

Они вернулись в гостиную. Агнесса уже перестала плакать исидела рядом с телом сестры, беззвучно шевеля губами. Алиса по-прежнему держаларуки Юхана, пытаясь успокоить его. Увидев Дронго, Рауль подошел к нему.

— Я уже позвонил в полицию, — сказал он, — они будут здесьчерез полчаса.

— Алиса, — позвал Дронго, и все присутствующие вздрогнули,словно он назвал имя убийцы, — можно вас на одну минуту?

Юхан нахмурился.

— Может, вы оставите нас наконец в покое? — раздраженно сказалон. — Нам уже хватает ваших забот.

— Я еще не закончил, — хладнокровно парировал Дронго, — ипока я не узнаю истину, я не остановлюсь. Извините меня, Юхан, я понимаю вашесостояние, но это моя работа. Алиса, давайте выйдем.

— Ничего. Ничего, — прошептала она Юхану, поднимаясь состула и выходя из гостиной.

— Что вы хотите? — гневно спросила она, когда они вышли всоседнюю комнату. — Что вам нужно? Почему вы меня дергаете? Теперь все будутдумать, что вы подозреваете именно меня. — Она явно нервничала.

— Какой у вас размер ноги? — спросил Дронго.

— Тридцать девятый, — испугалась она. — А почему выспрашиваете?

— У вас есть мобильный телефон?

— Есть.

— Дайте его мне. У вас только один аппарат?

— Да, — она не понимала суть его вопросов. Она вообще ничегоне понимала. Но, достав из заднего кармана своих джинсов аппарат, передала егоДронго. Он быстро проверил все исходящие звонки и вернул телефон.

— Все, — сказал Дронго, — больше у меня нет к вам вопросов.

— Вы сумасшедший? — гневно спросила Алиса. — Зачем вы меняпозвали? Чтобы посмотреть мой телефон и спросить, какой размер обуви я ношу?

— Пока этого вполне достаточно. — Дронго повернулся и пошелв гостиную, оставив ничего не понимавшую Алису одну. Ему предстоял самый трудныйразговор на этой вилле.

Он вошел в гостиную, и на этот раз все смотрели на него.Линдси даже нахмурился. Он решил, что в этот раз Дронго пригласит для личнойбеседы его. Барнард даже не поднял голову. Агнесса всхлипнула. Горлачповернулся, глядя на вошедшего. Моргунас незаметно вздохнул. И только Юханвстретил вошедшего откровенно враждебным взглядом.