Обещай, что никому не скажешь - Дженнифер МакМахон

— Я на самом деле не знала, как это случилось. Мне так жаль…

Рейвен фыркнула:

— Я не нуждаюсь в твоем сочувствии. Это случилось давно, и сукин сын оказал нам услугу, когда вскоре сдох. У меня есть прекрасная дочь, которая для меня дороже всего на свете, и если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы рассказать ей об этой истории, то пожалеешь сильнее, чем можешь себе представить.

Я внезапно поняла, почему она так свирепо возражала против знакомства Опал с историями из жизни Дел и семейства Гризуолдов.

— Разумеется, я ничего не скажу Опал, — благора-зумно согласилась я. — Это твое дело, а не мое. Но мне кажется, на каком-то уровне она подозревает, в чем дело. Я хочу сказать, это объясняет ее одержимый интерес к Дел, не так ли?

Рейвен раздраженно посмотрела на меня:

— Кажется, ты хотела куда-то уехать, Кейт? Лучше поторопиться, а то погода ухудшается.

Я поняла намек, взяла свою куртку и ключи, оставив Рейвен сидеть за столом.

Интересно, кто еще знает правду об отце Опал?

Перед поворотом на шоссе I-89 до Барлингтона я остановилась в городе возле универмага «Хаскис», где я купила стакан кофе и баночку аспирина. Моя лодыжка до сих пор пульсировала болью, и голова по-прежнему была тяжелой. Я решила воздерживаться от виски до конца визита.

— Слышал о кошке твоей матери, — сказал Джим Хаскуэй, когда пробивал чеки на мои покупки. — Чертовски странно, что ей перерезали горло таким образом.

Ну, нет. Только не это. Я спешила и была не в настроении выслушивать мелкие городские сплетни.

Тем не менее я кивнула.

— Еще одна странная вещь, — продолжал Джим, — я имею в виду старое убийство Дел Гризуолд. Когда я встретился с Элли Миллер на похоронах Тори, то упомянул, что ты вернулась в город и помогаешь своей матери. Слово за слово, и Элли сказала, что вы с маленькой Делорес когда-то были лучшими подругами. Насколько я понимаю, Элли была потрясена убийством дочери и могла что-то перепутать, поскольку ты раньше говорила, что была едва знакома с дочкой Гризуолда.

Он наблюдал за моей реакцией с явным подозрением. Отлично, сыщик-любитель из маленького городка, — берегись, Анжела Лэнсбери[22]. Я хотела предложить, чтобы Джим придерживался роли бригадира пожарной команды, но мне помешал сигнал его полицейского сканера, приковавший общее внимание. Вслед за сигналом послышался потрескивающий голос диспетчера, сообщившего об авто-мобильной аварии в городе возле водопада. А потом воздух зазвенел от целой серии электронных гудков.

— Должно быть, Элли ошиблась: это было очень давно. — Я положила деньги на стойку и поспешила к выходу, не дожидаясь сдачи. Он слишком сосредоточился на сканере и не окликнул меня.

Я остановила взятый напрокат автомобиль перед антикварной лавкой Миллера, и когда заглянула за вывеску «Закрыто до весны», прикрепленную к оконной витрине прозрачной пленкой, то увидела женщину, сидевшую за столом и перебиравшую кучу открыток, в которой сразу же узнала Элли. Она мало изменилась с тех пор, как я последний раз видела ее в день окончания средней школы. Она по-прежнему могла похвастаться превосходной осанкой, модной и очень аккуратной одеждой. Ее волосы стали светлее, чем раньше, и она носила их собранными в узел на затылке. Когда она подняла голову и увидела меня, я почувствовала, что должна поздороваться с ней, и подошла к двери магазина, которая, несмотря на вывеску, была открыта.

— Я слышала, что ты в городе, — ровным голосом произнесла она.

Я тоже рада видеть тебя, Элли.

В лавке пахло старой кожей и политурой для мебели. Сигнальные колокольчики, подвешенные на тонкой веревке, зазвенели вразнобой, когда закрылась дверь.

— Слово не воробей, — отозвалась я, изобразив дружелюбную улыбку. Элли вернулась к открыткам, которые она разбирала на столе. Старые, раскрашенные сепией, образы Вермонта давно минувших дней. Перед стопками пожелтевших открыток лежали серебряный ножичек для открывания писем, ручка и блокнот. Стол был маленьким, почти детского размера, и Элли сидела, с трудом умещая колени под крышкой, что казалось чрезвычайно неудобным.

В самом магазине царил беспорядок, как будто там устроили большую реорганизацию перед началом нового сезона. В глубине стояла лестница, прислоненная к рядам пустых книжных полок, выстроившихся от пола до потолка. Вокруг были разложены коробки с аккуратными надписями, планшетки, ценники и справочники о старинных вещах и коллекционных предметах.

— Сожалею о твоей утрате, — сказала я. Слова прозвучали фальшиво. Она не подняла голову и продолжала разбирать открытки, как будто это была колода Таро с картами, предвещавшими неопределенное будущее.

— Люди говорят, — наконец произнесла Элли подрагивающим голосом. — Люди говорят, ты могла быть причастна к тому, что случилось с Тори.

Ее лицо исказилось, когда она произнесла имя дочери. Она провела пальцами по пятнистой открытке с изображением старого водяного колеса, некогда вращавшего жернова городской мельницы. Давным-давно. Дерево сгнило, металл обратился в пыль.

— Я?

— Ты и Ник Гризуолд.

Великолепно. Преступный дуэт в развитии.

Я, не удержавшись, рассмеялась.

— Я и Ник Гризуолд, — повторила я. — Ты правда так думаешь, Элли?

Она поджала губы и с прищуром взглянула на открытку с фотографией: упряжка лошадей и мужчина, везущий ведра с кленовым сиропом. Квинтэссенция Вермонта.

— Да нет. Теперь я уже так не думаю. Когда теряешь ребенка, то перестаешь думать. — Ее слова были резкими, взгляд не отрывался от открытки. Я сочувственно кивнула, понимая, что она все равно не видит.

— Я слышала, что думает Ник, — сказала Элли. — Он шатается по городу и говорит, что это сделала Картофельная Девочка. — Она презрительно фыркнула. — Когда здесь что-то случается, все винят Картофельную Девочку. Если случается засуха, это ее вина. Автомобиль врезался в столб — она виновата. Но мне уже тошно это слышать. Мне тошно, когда я слышу ее имя в сочетании с именем моей Тори. — Ее пальцы дрожали, когда она проводила ими по открыткам, наугад раскладывая их.

— Понимаю, — сказала я.

— Нет! — гневно возразила она. — Нет, ты не понимаешь. Зачем ты вообще приехала сюда, Кейт? Напомнить о старых временах? Сказать, что тебе жаль о том, что случилось с моей дочерью?

Элли впервые посмотрела на меня, пригвоздив к месту горящим взглядом. Она еще больше выпрямила спину и со стуком уперлась коленями в маленькую деревянную столешницу.

— Мне правда жаль. — Я едва не скулила. — Я лишь хотела выразить соболезнование. Сейчас я уйду и оставлю тебя в покое.