Обращаться с осторожностью - Джоди Линн Пиколт

ты врешь.

— Хорошая девочка. Мисс Уоткинс нужно выщипать брови на переносице.

На твоем лице засияла улыбка.

— Это хитрый вопрос, но ты по-прежнему врешь. Хотя у нее и правда гусеница вместо бровей, так скорее бы сказала Амелия, а не ты.

Я расхохоталась:

— Уиллоу, да ладно тебе!

— Правда!

— Но я ничего еще не сказала.

— Тебе не нужно говорить «я люблю тебя», чтобы сказать «я люблю тебя». — Ты пожала плечами. — Всего лишь назови мое имя, и я пойму.

— Как?

Когда я посмотрела на тебя сверху вниз, то с удивлением увидела саму себя — в форме твоих глаз, в твоей сияющей улыбке.

— Скажи Кэссиди, — велела мне ты.

— Кэссиди.

— Скажи… Урсула.

— Урсула, — повторила я.

— А теперь… — Ты указала на себя.

— Уиллоу.

— Разве ты не слышишь? — сказала ты. — Когда кого-то любишь, то произносишь его имя по-другому. Будто у тебя на языке оно в безопасности.

— Уиллоу, — повторила я, ощущая мягкие, как перина, согласные и тягучие гласные. Может, ты была права? И это могло перекрыть все, что мне пришлось бы сказать? — Уиллоу, Уиллоу, Уиллоу, — запела я колыбельную, которая, как парашют, могла бы смягчить грядущие удары.

Марин

Октябрь 2007 года

Невероятно, сколько времени и мертвых деревьев уходит на гражданский иск. Как-то раз во время слушания дела против священника за сексуальное домогательство мне пришлось вытерпеть показания психиатра, которые длились три дня. Первый вопрос был: «Что такое психология?» Второй: «Что такое социология?» Третий: «Кем был Фрейд?» Эксперту платили триста пятьдесят долларов в час, и он собирался отработать свое время по полной. Кажется, мы тогда лишились трех стенографов из-за синдрома запястного канала, пока его ответы наконец не записали.

Прошло восемь месяцев с момента первой встречи с Шарлоттой О’Киф и ее мужем, и мы все еще находились на стадии знакомства. В основном мы узнавали повседневную жизнь клиентов, иногда я звонила им и запрашивала какой-то документ или информацию. Шона повысили до лейтенанта. Уиллоу пошла в детский сад на полный день. Шарлотта проводила те семь часов, что Уиллоу была в саду, перед телефоном, ожидая, что ей по звонят и скажут об очередном переломе дочери.

Перед дачей показаний заполнялись анкеты, которые назывались опросниками, помогавшие адвокатам вроде меня увидеть сильные и слабые стороны дела и смогут ли истцы получить компенсацию. Здесь следует довольно быстро определить, является ли дело проигрышным и где в нем черные дыры, прежде чем они затянут тебя.

Утром в моем почтовом ящике оказался опросник Пайпер Риис. Я слышала, что она взяла отпуск в клинике, а ее место занял вышедший с пенсии наставник.

Все дело держалось на предположении, что Пайпер не сказала Шарлотте о медицинской проблеме ребенка на ранней стадии — не предоставила информацию, которая могла привести к прерыванию беременности.

Глубоко внутри я гадала, правда ли это недосмотр со стороны акушера или подсознательная ошибка. Может, были акушеры, которые вместо абортов предлагают усыновление или удочерение? Может, кто-то из них договорился и с моей матерью?

Наконец я получила свое письмо, не разглашающее данных, от Мейси в архиве окружного суда округа Хиллсборо.

Уважаемая мисс Гейтс!

Данная информация собрана в судебном архиве касательно вашего удочерения. Информация в архиве указывает на то, что акушер матери связался с адвокатом в поисках пациента, который рассматривал удочерение. Адвокат знал об интересе Гейтсов в приемном ребенке. Он встретился с биологическими родителями после рождения и договорился об удочерении.

Вы родились в больнице Нашуа в 17:43 3 января 1973 года. Вас выписали из больницы 5 января 1973 года, передав под опеку Артура и Ивонны Гейтс. Удочерение вступило в силу 28 июля 1973 года в суде округа Хиллсборо.

Информация, указанная в свидетельстве о рождении, говорит о том, что вашей биологической матери на тот момент было семнадцать лет. В то время она являлась жительницей округа Хиллсборо. Она принадлежала к европеоидной расе, в графе «Род деятельности» значилось «Студент». Биологический отец не был указан в свидетельстве о рождении. Во время удочерения она проживала в Эппинге, Нью-Гэмпшир. Заявление об удочерении указывает вашу религиозную принадлежность к католикам. Ваша биологическая мать и бабушка по материнской линии подписали согласие об удочерении.

Вы можете связаться со мной, если вам понадобится дополнительная помощь.

С уважением,

Мейси Донован.

Смысл письма без указаний личностей заключался в том, чтобы предоставить информацию без подробностей, но я еще столько хотела узнать. Мои отец и мать расстались во время беременности? Была ли моя мать напугана, оставшись одна в больнице? Взяла она меня на руки хотя бы раз или позволила медсестре унести меня?

Я задумалась, знали ли мои приемные родители, которые воспитали меня как протестантку, что я родилась католичкой.

И поняла ли Пайпер Риис, что, если бы Шарлотта О’Киф не захотела бы растить такого ребенка, как Уиллоу, возможно, кто-то бы с радостью ухватился за эту возможность?

Сосредоточившись, я подняла заполненную Пайпер анкету и пролистнула страницы, чтобы узнать ее версию истории. Мои вопросы шли от общих к более частным. Первый был легче легкого: «Когда вы впервые встретили Шарлотту О’Киф?»

Я просмотрела ответ и заморгала, решив, что ошиблась.

Подняв трубку, я позвонила Шарлотте.

— Алло? — напряженно ответила она.

— Это Марин Гейтс. Нам надо поговорить об опроснике.

— Ох, я так рада, что вы позвонили! Должно быть, это какая-то ошибка, поскольку мы тоже такой получили на имя Амелии.

— Это не ошибка. Она значится в качестве одного из свидетелей.

— Амелия? Нет, это невозможно! Она ни в коем случае не будет давать показания в суде!

— Она может описать уровень жизни в вашей семье и как НО повлиял на нее. Может рассказать о поездке в «Дисней уорлд», какую травму вам нанесли, когда забрали ее в приют…

— Я не хочу, чтобы ей пришлось говорить об этом…

— Она будет на год старше, когда начнется слушание, — сказала я. — И может, ей не придется выступать в качестве свидетеля. Она указана там на всякий случай, таков протокол.

— Может, тогда мне не стоит говорить ей об этом, — буркнула Шарлотта, что напомнило мне о причине звонка.

— Мне нужно поговорить с вами насчет опросника Пайпер Риис. Там я спрашивала, когда она впервые встретила вас, и она ответила, что вы лучшие подруги уже восемь лет.

На проводе повисла тишина.

— Лучшие подруги?

— Ну… — протянула Шарлотта. — Да.

— Я ваш адвокат уже восемь месяцев. Мы полдюжины раз встречались лично, в три раза больше общались по телефону. И