Миссия в июнь 1939 года - Юрий Егоров

летел над дорогой. Бабенки сначала растерялись и замерли в ужасе, тогда страшный мужик схватил крайнюю из них… Когда те очухались и попытались отбить подругу, красноглазый так оскалился на них черным ртом, показав длинные когти на руках, что те в ужасе рванули по дороге в деревню. Участковый был здесь, с тремя мужиками они быстро побежали на помощь, но, когда нашли молодую женщину, она была уже мертва и была тоже, как пастух и мальчонка, белая как снег. И что странно: никаких следов насилия или увечья на телах обнаружить не удалось. Честно признаюсь, мы все здесь в растерянности, прямо не знаем, что и делать. Я попросил участкового позвонить в район, и оттуда прислали опергруппу из пяти человек, вместе с мужиками из этой и соседних деревень обшарили всю округу, но никаких следов этой твари так и не нашли. Начальник островской милиции связался с областью, а те, в свою очередь, с Москвой. Вот таким образом обстоит дело.

В разговор вступил участковый, было видно, что он очень подавлен и винит себя в смерти молодой женщины:

— Нужно было мне одному бежать сразу, тогда, может, успел еще Веру спасти, а так минут пять прошло, пока мужики собрались. Никогда себе этого не прощу!

— Во-во, — показал на него рукой председатель, — застрелиться хотел, да я у него вовремя наган отобрал, он и сейчас у меня. А то, что в Москве нас поймут, мне до последнего момента не верилось, боялся, что сочтут сумасшедшими, да еще проверку какую-нибудь пришлют. Когда самолет в небе увидел, чуть не заревел от радости.

— Ваш сигнал дошел до товарища Берии, и он поручил разобраться с этим очень опытному и порядочному руководителю, к сожалению, фамилия и должность его засекречены, я не могу их вам назвать, тот поручил исполнение мне, так что будем работать вместе. Ты же, старший милиционер, не казни себя, твоей вины в случившемся нет никакой, даже, успей ты вовремя, простыми пулями ты не смог бы уложить эту тварь. Вы все просто не понимаете, с чем и с кем сейчас мы будем иметь дело.

— Конечно, не понимаем, — председатель сельсовета эмоционально развел руками. — Что не живу, с подобным ужасом не встречался, хотя всю Гражданскую прошел.

— Я Вас понимаю, Игнатий Иванович, займемся плотно этой историей, только немного бы подкрепиться, чувствуется, много передвигаться придется. Как Вы на этот счет?

— Ай, что я в самом деле, людей на лугу-то держу! Поедемте в деревню, там живет Альбина Кувшинова, она депутат совета и член партии, у нее остановитесь. Она и накормит, и напоит, в обиде не останетесь.

— Я заплачу, скажите, сколько нужно?

— Вот только этого делать не надо, зачем обижать доброго человека, у нас народ очень гостеприимный. Вы нас от этой ужасной напасти помогите избавить, и вся деревня вам в ножки поклонится, и мы с участковым вместе с ними.

— Мы для этого сюда и прибыли. Хорошо, едем в деревню, но запомните: я корреспондент газеты, а моя спутница — медицинский эксперт, мы оба сотрудники из области.

— Запомнили. Садитесь в бричку, Степаныч вас довезет до дома Альбины, а мы поедем верхом следом. Витя, глаз не спускай с самолета. Когда твои друзья подъедут?

— Сейчас Санька с Гришкой на велосипедах подкатят, будем втроем охранять, не беспокойтесь, Игнатий Иванович.

Все время молчавшая спутница Ивана спросила:

— Наверно, мне нужно переодеться и надеть первое белое платье? Тогда подождите, я дойду до самолета.

— Да, ты права, сделай это, пожалуйста, — ответил Иван.

Через пять минут областные сотрудники взобрались в бричку. Орлик был достаточно сильным мерином, легко домчал по ровному лугу, заросшему свежей травой, коляску с двумя людьми до деревни, где местные жители с тревогой и любопытством разглядывали прибывших откуда-то незнакомых людей. Дом Альбины Кувшиновой находился в центре деревни и не сильно отличался от других строений, разве что новый свежеокрашенный штакетник добавлял дому хозяйскую аккуратность. Муж косил у дома траву: утром это было делать лучше всего, так как солнце еще не так палило. Увидев слезающих с коляски молодых людей, вежливо поздоровался и представился: «Здравствуйте, товарищи. Григорий Матвеевич. Ждем вас, проходите, пожалуйста, в дом, жена уж пирогов разных напекла, молочка отведайте».

В доме хозяйка, женщина лет сорока шести, босиком ходила по идеально чистым половикам и хлопотала на стол. Еще совсем молодая, в легком, слегка расклешенном сарафане и в белом, завязанным сзади платком, закрывающим волосы, она смотрелась очень даже приятно, а большие карие глаза и вообще очаровывали. Дом, как обычно, состоял из двух комнат: первой с русской печкой и второй — передней. Стены и потолок были выскоблены ножом и вымыты, на стенах висели фотографии родственников и часы-ходики с гирями и кукушкой.

— Давай, Альбина, принимай гостей из области, как говорили. Извини уж, придется потесниться, потерпите.

— Да ничего, Игнатий Иванович, ждем дорогих гостей. Танюшка с Андрейкой сейчас в летнем лагере при школе, мы с мужем в приделке поспим, товарищи из области пусть в передней комнате располагаются, там и отдохнуть можно, и переодеться, дверь туда закрывается, будут довольны. Сейчас же прошу всех за стол, у меня все готово, будем завтракать.

Пришедшие по очереди ополаскивали в рукомойнике руки и садились за стол, где хозяйка угощала их пирогами и топленым молоком с хрустящими пеночками, наливая из кринки. Присев к столу, Альбина добродушным взглядом смотрела на гостей, переживала, понравится ли угощение.

Все остались довольны. Артем незаметно включил в кармане «зажигалку» и положил ее на край стола:

— Благодарю за угощение, все было очень вкусным! Скажите, Альбина Герасимовна, — обратился он к хозяйке дома, — люди сильно напуганы происшедшим, верят ли они в способность власти победить пришедшую злобную силу? Только говорите честно, нужна объективная информация.

Женщина прислонила ладонь к груди и удивилась:

— А разве я когда говорила неправду? Игнатий Иванович подтвердит, даже на совете никогда не кривлю душой. Председатель сельского совета кивнул в подтверждение.

— Тогда слушаем Вас.

— Народ действительно напуган, ведь таких молодых погубил зверь проклятый, но люди верят: советская власть не оставит их в беде, ждут помощи от НКВД или родной Красной Армии, говорят: «Товарищ Сталин уже наверняка знает про нашу беду, он пошлет своих соколов, они спасут».

Артем сидел и улыбался, слушая эти слова, полные веры в советскую систему и возглавляющего ее вождя. Нета знала, что он записывает