Ключи от Рая. Часть 1 - Антон Медведев

Я тактично улыбнулся: за время нашего разго­вора я многое понял об этом человеке. Возможно, Бог не наградил его большим интеллектом, но дал взамен что-то другое. Доброту? Наверное. Глядя на Мику, я понимал, что этот человек и в самом деле очень добрый. Но было и что-то еще — непо­нятная мне теплота, открытость, — складывалось ощущение, что Мика смотрел на мир совсем дру­гими глазами. Люди ведь очень разные: одни ви­дят только зло и грязь, другие замечают и что-то хорошее. Мика явно видел мир в белом свете, мне казалось, что улыбка никогда не слетает с его губ. Сейчас он смотрел на лед в окне: солнечные лучи подсвечивали его снаружи, лед блестел и пере­ливался мириадами разноцветных искр. Да, это было красиво, но Мика видел во всем этом что-то еще. Его глаза сияли, он зачарованно смотрел на сверкающий лед — и казалось мне, видел что-то неизмеримо большее, чем мог бы увидеть я. Это ведь тоже талант — видеть необычное и чудесное в обыденных на первый взгляд вещах. Падающий листок, журчание ручья, неторопливый бег обла­ков — захлестнутые делами, мы не видим красо­ты окружающего мира. А Мика все это видел, и не просто видел — восхищался открывшимися ему чудесами. Так что удивительного в том, что Дверь пропускает его в мир сваргов? Ведь не в интеллек­те, выходит, дело, не в мудрствованиях всяких. Все так просто — и так неизмеримо сложно.

— Я ночь люблю, — сказал Мика, снова повер­нувшись ко мне. — На звезды смотришь — они ма­хонькие такие, а так светят... — Он улыбнулся.

— Есть будешь? — несколько запоздало вспом­нил я.

— Нет, не надо... — Мика остановил меня. — Пойду я. Еще завтра отдыхаю, а потом мой день, я койвов пасу. Пастух я, на хуторе живу — тут, неподалеку... — Он снова почему-то засмеялся.— А к Альво я позже зайду. Потом...

Мика поднялся, пригладил ладонью растрепан­ные волосы и вышел из дома.

Я тоже вышел на улицу. Мика пошел не через мостик, а другой дорогой, обойдя дом справа. Он не оглядывался, я снова услышал его пение. Не то чтобы пение — скорее, Мика просто что-то бормо­тал себе под нос, то и дело повышая голос. А мо­жет, это и в самом деле была песня.

Мика скрылся за деревьями, я облегченно вздохнул — и тут же поймал себя на этом. Опять то же самое. Ну неужели Мика мешал мне, если я радуюсь его уходу? Даже не радуюсь — скорее, просто почувствовал облегчение. Да и не у одного же меня так бывает — вспомните себя, когда к вам приходят гости. Вы вроде бы рады, веселитесь — и все равно облегченно вздыхаете, когда остаетесь одни. Ну разве это честно? Ведь лицемерие это, обычное лицемерие. Мы скрываем свои чувства, тщательно маскируем их за улыбками и правиль­ными словами. А в душе? Да ничего в душе, пу­стота и холод.

А Мика совсем другой. Не нравится ему что- то — он так и скажет. Не будет хитрить, не будет пытаться произвести выгодное впечатление. Уви­дит что-то хорошее — искренне обрадуется. Мы не такие — испортили нас каменные джунгли.

Остаток дня прошел спокойно и достаточно скучно. Я не рискнул больше выходить в лес и боль­шую часть времени просто сидел на берегу ручья. Ближе к вечеру попытался изучить волшебный горшок — тот самый, с огнем. Самым интересным оказалось то, что горел он только в печи: стоило сунуть его под металлическую решетку, как тут же вспыхивал огонь. Мне было интересно понять, из чего состояло пламя, оно выглядело почти бес­цветным. Я даже сунул в него лезвие своего ножа, потом осмотрел — и не увидел никаких следов ко­поти. Провозившись с горшком около часа, я так и не смог понять, что же в нем горит. Огонь возникал из пустоты, сам собой.

Когда мне надоело возиться с горшком, я за­нялся окнами — пытался понять, почему они не тают. После всех своих исследований я мог сказать только одно: воздух рядом с окнами не охлаждал­ся, сами ледяные стекла не нагревались. И убей меня Бог, если я мог объяснить, как и почему это получалось.

верил, даже когда его посадили в карету и заста­вили пригнуться. И только теперь, глядя на пыль­ную грязную мостовую, разбойник и в самом деле ощутил себя свободным.

Свобода... Вдыхая всей грудью пропитанный за­пахом гниющих отбросов воздух, Инди чувствовал себя по-настоящему счастливым. Свобода — это здорово. За свободу можно отдать все.

Инди оглянулся: не видел ли кто его появления? Но улица была пустынна, этот район пользовался у горожан дурной славой. Убедившись, что его воз­вращение из застенков прошло незамеченным, он запахнул куртку и пошел к ближайшему постоя­лому двору — эти чертовы вояки не дали сегодня утром позавтракать по-человечески...

Шагая по улице, он вспомнил Яну. Вряд ли ей удалось уйти: помнится, она пыталась помочь Лори, старый болван напоролся на меч. Дура, в такой си­туации каждый за себя. Жалко, конечно, хорошая была девка. А уж какие у них бывали ночи... Инди даже причмокнул губами, вспомнив, что вытворяла эта бестия. Жалко. Впрочем, такого добра навалом. Были бы деньги, а они у него есть — разбойник на­щупал в кармане монеты и ухмыльнулся. Конечно, сто золотых для него не деньги, у него припрятано гораздо больше. В этом смысле ничего не значила даже обещанная Корриганом тысяча — чего совсем не скажешь о хороших отношениях с этим дьяволом. Благоволение Повелителя стоило многого — теперь, при его молчаливом содействии, появлялся шанс це­ликом прибрать к рукам этот поганый город.

Увидев вошедшего Инди, хозяин постоялого двора, невысокий мужичок, бросился ему навстре­чу. Инди едва заметно улыбнулся: вот что значит авторитет.

— Комнату, и вели баню истопить, — произнес он, окинув ленивым взглядом подобострастно смо­тревшего на него хозяина. — Мыться буду.

— Да, Инди, конечно... Лучшая комната, я вас провожу...

Хозяин, прихрамывая на левую ногу, провор­но взбежал впереди него по лестнице. Когда Инди поднялся, хозяин уже стоял у открытой двери комнаты.

— Сюда, Инди, это самая чистая комната, толь­ко для знатных персон. А баня уже топится, из­вольте чуть-чуть подождать.

— Изволю.

Не снимая обуви, Инди лег на жалобно скрипнув­шую под его весом кровать. Посмотрел на хозяина: ну давай, крыса, посмей только что-нибудь сказать. Хо­зяин не посмел—поклонившись, он торопливо шмыг­нул за дверь, Инди ухмыльнулся: то-то же! Пусть зна­ет, с кем разговаривает. Теперь ему сам черт не брат.

Воду ему пришлось ждать довольно долго. Про­шло не меньше часа, прежде чем в дверь постуча­ли, в комнату просунулась голова хозяина.

— Вода готова. Изволите банщика?

— Нет... — тяжело поднявшись с кровати, Инди зевнул, обнажив крепкие белые зубы, затем вы­шел в коридор.

Пока он спускался вниз, хозяин расхваливал свою баню: и чисто там, и жарко, и венички новые. Инди уже не раз приходилось бывать здесь, поэтому, спу­стившись вниз, он неприязненно взглянул на хозя­ина — вся эта болтовня ему уже порядком надоела.

— Замолчи и приготовь-ка что-нибудь вкус­ненькое. Принесешь в мою комнату. И эль не за­будь, да смотри, чтоб свежий был...

Отстранив хозяина, Инди зашел в длинный узкий коридорчик, ведущий к бане. Сделал не­сколько шагов и неожиданно столкнулся с невы­сокой пухленькой девушкой.