"Убийственная" вдова, или Бумажные дела Кремнева - Фридрих Незнанский

— Опасная женщина, — угрюмо проговорил Егор.

— Не то слово, — согласился Строцци. Он достал из кармана карту памяти и положил ее на стол. — Это я нашел в потайном кармашке сумки. Взамен оставил свою — из цифрового фотоаппарата. Прослушай ее — возможно, это та самая запись, о которой ты говорил.

— Хорошо. Послушаю в отеле.

Строцци покосился на сцену, облизнул губы и взволнованно спросил:

— Возьмем ее сейчас?

Егор отрицательно покачал головой:

— Нет.

— Почему?

— Во-первых, я не уверен, что это та самая запись. А во-вторых… Посуди сам. Допустим, мы берем ее за жабры, так? Что делает она?

Строцци на мгновение задумался, после чего с унылой миной ответил:

— Она делает невинное лицо и говорит: «Ведите меня в полицию, я во всем сознаюсь».

Егор кивнул:

— Вот именно. И, вместо того чтобы скрести лопатой мерзлую землю где-нибудь в Потьме, она проведет три или четыре года в теплой и комфортабельной итальянской тюрьме. Ты уж меня прости, но я не могу доставить ей такого удовольствия.

— Я тебя понимаю, — кивнул Строцци. — И как мы будем действовать?

Егор прищурил серые колючие глаза и сухо проговорил:

— Короче, план такой…

Со сцены Ольга уходила измотанная и выжатая, как лимон. Она спела семь песен. Синьор Пино будет доволен. Господи, только бы он не лез к ней сегодня вечером своими потными морщинистыми руками.

Пора было сматываться отсюда. На счету у Ольги лежало чуть больше сорока тысяч евро. Из них тридцать — «добровольные пожертвования» пяти римских бизнесменов и одного американского работяги, который первый раз в жизни выбрался в Рим и — на свою беду — повстречался здесь с Ольгой.

Хотя почему, собственно, на беду? Тому, как он провел время в Риме, позавидовал бы любой из живущих на земле мужиков. Парню точно будет о чем вспомнить.

Еще десять тысяч Ольга вытащила из сейфа синьора Пино, пока тот приходил в себя после бурного акта любви. В течение этого «акта» Ольга думала только о том, как бы старичок не окочурился раньше времени. Но у Пино оказалось крепкое сердце.

Сначала Ольга планировала прибрать к рукам все состояние старика. Однако уже после недели общения с семейством Пино она поняла, что эта афера у нее не выгорит.

Жена босса, синьора Аманда Пино, была хваткой и деловой теткой. Она бы не позволила разрушить свою жизнь какой-то заезжей аферистке. Тем более, действовать Ольге пришлось бы в экстремальных условиях, ни на секунду не забывая о том, что ее ищут.

Слишком большое напряжение сил.

И тогда Ольга решила поступить проще и грубее. А именно — ограбить старого толстяка Пино. Выпотрошить ночью его сейф, а утром укатить куда-нибудь подальше от Рима.

Ольга рассуждала так: сразу в полицию Пино не побежит, опасаясь гнева жены. (Ведь тогда старику придется рассказать, каким образом Ольга попала к нему в кабинет, и чем они там занимались.) Он предпочтет уладить дело по-тихому. Но тихие дела не делаются быстро, а стало быть — у Ольги будет время «сделать дяде ручкой» и навсегда распрощаться с радушной Италией.

Пройдя по узкому, тускло освещенному коридорчику, Ольга остановилась возле двери своей гримерной и привычно прислушалась. Жить жизнью беглянки, за которой охотятся спецслужбы двух стран, было сложно, но Ольга привыкла и к этому.

За дверью было тихо.

Тогда Ольга подняла руку и достала с притолоки спрятанный там ключ. Открыла дверь, вошла в гримерку, включила свет и устало опустилась в мягкое вертящееся кресло, стоящее у подсвеченного маленькими лампочками зеркала.

Верхняя лампа, затянутая зеленым абажуром, не давала много света и не могла разогнать тень, сгустившуюся в углах гримерки.

Ольга посмотрела на свое отражение и недовольно хмыкнула. Лицо было потным и красным, грим кое-где потек. В общем, зрелище было не из приятных.

«Старею», — с неудовольствием подумала Ольга, смачивая тампон ароматным тоником и проводя им по лицу.

— Хороша, — проговорил у Ольги за спиной знакомый мужской голос.

Ольга вздрогнула и быстро обернулась.

В углу гримерки, возле китайской ширмочки, подаренной Ольге одним из поклонников, стоял высокий широкоплечий мужчина. Он стоял в полумраке так, что лица его было почти не видно.

— Кто вы? — дрогнувшим голосом спросила Ольга. — Что вам здесь нужно?

Мужчина сделал шаг вперед — свет тусклой желтой лампы упал ему на лицо.

— Егор! — воскликнула Ольга.

Кремнев кивнул:

— Да. Давно не виделись, Кира.

Ольга побледнела, перевела взгляд с лица Егора на его руки, спрятанные в карманах плаща.

— Я видела тебя сегодня днем, — сказала Ольга хрипло. — Но я подумала, что мне показалось. Как ты меня нашел?

— Неважно, — сухо ответил Кремнев. — Даю тебе пять минут на то, чтобы смыть грим и одеться.

— А потом?

— А потом ты пойдешь со мной.

Ольга нахмурилась.

— Ты точно этого хочешь? — тихо спросила она.

— Я хочу этого больше всего на свете, — последовал ответ.

Рука Ольги чуть-чуть пододвинулась к сумочке, лежащей на краю стола.

— Ты пришел за мной один? — спросила Ольга.

— Как видишь.

— А если я с тобой не пойду? Что ты сделаешь? Наденешь на меня наручники?

— Если понадобится — да.

Правая рука Ольги еще ближе пододвинулась к сумочке.

— Я по тебе скучала, — сказала она, глядя на отражение Егора в зеркале. — Ты можешь мне не верить, но это так. Ты первый человек, которого я по-настоящему полюбила. Я даже не думала, что могу полюбить.

Под скулами Егора вздулись желваки. Взгляд стал напряженным и сосредоточенным.

Лицо Ольги, напротив, засветилось удивительной нежностью, ресницы ее дрогнули.

— Ты ведь тоже скучал? — мягко спросила она. — Я знаю, ты скучал. Тебе было так же тяжело, как и мне. Послушай, Егор, а может, мы плюнем на всех и уедем куда-нибудь вместе?

Кремнев молчал. Рука Ольга коснулась сумочки.

— Я через многое прошла, — сказала она. — Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти. Не представляешь, сколько скотства и лжи было вокруг. Я ненавидела людей, пока не встретила тебя. Разве мы не можем быть счастливыми?

Голос Ольги звучал гипнотически. На широком лбу Кремнева выступили капли пота. Взгляд Ольги стал еще нежнее.

— Милый, у меня есть немного денег, — сказала она. — На первое время нам хватит, а там что-нибудь придумаем. Давай уедем. Я… люблю тебя. Ты можешь мне не верить, но это так — я действительно тебя люблю.