Линия красоты - Алан Холлингхерст

— Привет, милый! — окликнул его Ник и опустился на одно колено, чтобы помочь ему взобраться. Уани не ответил и не улыбнулся.

Несколько минут спустя все снова успокоилось. Они сидели на плоту рядом с человеком лет пятидесяти с густой седоватой шерстью на груди и неистребимой тягой к общению. Его юный приятель, на вид похожий на малайца, плавал поодаль от плота, описывал круги вокруг других мужчин и старался нырнуть так, чтобы сползли плавки.

— Вы только на него посмотрите! — проворчал старик. — Ох, доведет он меня до беды!

Уани вежливо улыбнулся и обернулся к Нику: он не привык знакомиться вот так, голышом и в общественном месте.

— Не подумайте чего такого, мне это нравится. — Старик помахал парню (который, кажется, этого вовсе не заметил) и продолжал: — Знаете, он меня обожает. Уж не знаю почему, но так оно и есть.

— А как его зовут? — хрипло поинтересовался другой мужчина, присевший на корточки позади них.

— Энди.

— Энди? — переспросил тот. И, встав на ноги, закричал: — Эй, Энди, покажи-ка нам задницу!

— И покажет! — с блаженной гордостью отозвался покровитель Энди. — И покажет!

Плот закачался: на него с другой стороны забирался новый персонаж, стройный и мускулистый. Ник заметил, как Уани бросил в ту сторону взгляд из-под густых ресниц, словно оценивая новую возможность — или новую проблему. Новичок был темноглазый, с легкой залысиной на лбу, с круглым лицом, красивым орлиным носом и ленивым взглядом человека, думающего только о сексе. Когда он сел, живот его мягко выдался вперед: похоже, ему на роду было написано растолстеть, но пока что он держался в форме.

Уани сидел, поджав колени: волосы его, лежащие на спине темной сияющей волной, подсыхали и сворачивались в кудри. К нему уже вернулся светский лоск, он оглядывался кругом надменно и осторожно, словно опасаясь, что его узнают или высмеют. Старик тронул Ника за руку.

— Нравится мне этот ваш приятель, — проговорил он.

— Ага, — ответил Ник.

— Знаете, говорят, «Ки-ай» больше не помогает. Мы перешли на другую мазь, под названием «Мелизма», вы, может, слышали. Но и от нее, говорят, толку немного. Вот теперь пробуем «Крэст», так ведь и он… Боюсь, придется переходить на гондоны. Так ведь и с ними надо быть поосторожнее, верно? Что за времена настали, прежде никогда бы не подумать… А вы чем пользуетесь?

— Просто мыться надо почаще, — заметил мужчина с хриплым голосом, не сводивший глаз с Энди. — А от «Крэста», дружище, толку не больше, чем от зубной пасты. — С этими словами он спрыгнул с плота и размашисто поплыл в сторону малайца.

— Кстати, меня зовут Лесли, — сказал старик.

Уани повернул голову и ответил:

— Привет. Я Антуан.

— И откуда же вы такой приехали, а?

— Я родом из Ливана, — сухо улыбнувшись, с безупречным оксфордским выговором ответил Уани.

Ник лукаво улыбался, глядя на его орлиный профиль. Ему нравилось, когда другие восхищаются Уани — это напоминало о жгучей ревнивой страсти к нему, пережитой Ником в студенческие годы, когда его желание распалялось и обострялось от недоступности желанного. Уани снова смотрел себе под ноги, опустив невероятные ресницы. Нику вспомнилось, как порой после занятий, когда дела не призывали его в иные миры, Уани заходил в комнату к какому-нибудь бедному студенту и там, среди разбросанных тетрадей и плакатов с Диланом, удостаивал его участием в разговоре о «Культуре и анархии» или о «Севере и Юге» — так принц посещает простых горожан, проявляя вежливое уважение к их повседневным заботам и по-королевски не замечая их неуклюжего, суетливого желания угодить высокому гостю. Он даже пил «Нескафе» — это Уани-то, способный выносить только свежий кофе с кружечкой молока. Некоторые снобы, вроде Полли Томпкинса, посмеивались над его утонченностью — да кто он такой, говорили они, всего-навсего сын ливанского бакалейщика, в юности торговавшего лимонами и апельсинами вразнос, «левантийской портовой шлюхи», как говаривал Полли — хорошенький арабский мальчик, отправленный родителями в Хэрроу и вышедший оттуда безупречным английским джентльменом. Иные еще тогда поговаривали, что он сделался и педиком, хотя не имели для этого никаких оснований, кроме его облегающих брюк и поразительной красоты.

— А чем занимаетесь? — поинтересовался Лесли.

— У меня собственная кинокомпания, — ответил Уани.

— О-о! — пораженно и заинтригованно протянул Лесли. И, поразмыслив несколько секунд над подходящей темой для разговора, спросил: — Смотрели «Комнату с видом»? Хотелось бы мне знать, что об этом фильме думают профессионалы?

— Боюсь, не смотрел, — холодно улыбнувшись, ответил Уани.

— А это не вас я видел в «Волонтере» на прошлой неделе? — помолчав, осведомился Лесли.

Уани почти побледнел — но вопрос был обращен не к нему, а к темноглазому парню, что лежал, опершись на локоть, подняв одно колено, и внимательно к ним присматривался. Трудно было сказать, оттого ли он улыбается, что слышит разговор, или только оттого, что ему нравится на них смотреть. Черные глаза его взирали на мир с бесконечной благосклонностью, словно сам он был надежно отгорожен от этого мира каким-то невидимым экраном. Он не спешил, не торопил события — просто ждал в спокойной уверенности, что ему предназначенное от него не уйдет. Заговорить с ним было легко, и, хоть Ник не перекинулся с ним еще ни одним словом, ему казалось, что этого человека он знает уже целую вечность. Ник посмотрел прямо на него, чувствуя, что такие взгляды ему приятны, потом перевел взгляд на сверкающую воду и с легкой грустью подумал, что им с Уани пора покинуть плавучее прибежище и возвращаться на твердую землю. Уани, как и он, перевел взгляд с темноглазого на далекий берег: сейчас он напоминал узника, прикидывающего шансы на удачный побег.

Когда они обсохли и оделись во дворе, Уани кивнул и сказал:

— Смотри-ка, вон опять наш друг Рики.

Ник, оглянувшись, увидел, как сексуальный темноглазый парень перемахивает через изгородь нудистского пляжа и идет прочь, на ходу беззаботно дергая за резинку плавок.

— Точно. А я и не знал, что его зовут Рики, — сказал Ник.

— Он похож на Рики, — уточнил Уани. Плавки он снял и теперь сидел, обернув вокруг бедер полотенце.

— Что такое? У тебя эрекция? — улыбнулся Ник.

— Не говори глупостей, — отрезал Уани. Он бросил на Ника капризный и вызывающий взгляд. — Лучше пойди спроси, не хочет ли он поехать с нами?

— Кто, Рики?

— Разве в таких местах не так делается? Мы ведь не просто поплавать сюда пришли.

Ник фыркнул:

— Не сходи с ума, мы здесь не в последний раз!

Уани порозовел, но не опускал глаз.

— Я думаю, нам будет очень весело, — твердо ответил он.

Ник перевел взгляд на Рики — тот шагал по направлению к туалету. Он ощутил легкое возбуждение, окрашенное таким же невесомым, почти неощутимым беспокойством. Откуда ему — или тем более Уани — знать, во что они ввязываются? Оглянувшись, увидел, что Уани стоит уже в трусах и целится ногой в штанину джинсов.