Во все Имперские ТОМ 11 Непобедимое Солнце - Альберт Беренцев

а не из Павла Стального. Тут явно было что-то не так, моя чуйка почему-то сразу сделала стойку на этот факт, будто я вдруг нащупал слабое место Либератора...

Я глянул на смартфон в руках Бонапарта.

На экране у Его Величества была фотография неба над Парижем, небо было неестественно кроваво-красного цвета, а солнце на фотке — совсем маленьким и будто грязным...

Я перевел взгляд на смартфон Велесова и, взглянув на фото на экране, убедился, что над Россией небо такое же. Разве что у нас Солнце уже село, но облака над лесом на присланной Велесову фотографии были окрашены тем же кровавым оттенком, который украшал небеса Парижа...

Было в этих фотографиях нечто жуткое, будто нейросеть попросили нарисовать небо и солнце, но сетка сделала это криво, напутав с цветами небес и размерами светила.

Бонапарту тем временем пришло сообщение:

Государь!

Так везде: в Париже, Константинополе, Аддис-Абебе, даже в Америке.

Небо изменило цвет, солнце там, где его сейчас видно, уменьшилось!

А вот теперь уже пришла паника. Либералы испуганно забухтели, на их лицах лежал страх. Многие глядели на меня, как будто надеялись, что я им сейчас все объясню или вообще махну рукой и верну небушку и солнышку нормальный вид.

Велесов, Меченосцев и Темнобилов отошли подальше от остальных и о чем-то толковали. Водянов начал осторожно пробираться к выходу из зала...

Похоже, что русский республиканский проект закончился вместе с рождением Либератора и провалом Полётовской операции по пересадке ауры Рюрика.

— Что это? — спросил меня Бонапарт.

Его Величество оказался здесь самым тугим, судя по его роже, он явно до сих пор полагал, что его разыгрывают. То ли правда глупец, то ли просто его, как француза, было легко шокировать и удивить. В отличие от русских людей, которых, как известно, ничем удивить нельзя, даже сменой небесной цветовой гаммы...

Я просто отвернулся ото всех и стал набирать Шаманова, дабы получить подробности о рождении Либератора, но мне неожиданно пришли аж две голосовухи от принцессы.

Ого.

Похоже, что женушка недолго пробыла со мной в ссоре. А еще у неё явно проблемы. Но оно и неудивительно.

Оба голосовых сообщения от Лады пришли одновременно и с большой задержкой. Шизоидные Полётовские защиты помешали им дойти вовремя, как и сообщению от верного Шаманова.

Я ткнул на экран и прослушал первую голосовуху. Говорила принцесса тихо, но взволнованно:

— Муж, ты был прав. Либератор родился. Он на вертолётной площадке, за Павловским дворцом. Его магия всесильна. Сильнее Алёны. Но он не может ходить. Это важно. Либератор не способен передвигаться. С ним четыре стражницы, он подчинил их...

Чего?

А вот теперь я уже окончательно запутался.

Принцесса Лада определенно сама видела рождение Либератора. Это было понятно по её голосу, ибо говорила девушка так, будто только что побывала в аду. Вот только Лада явно была возле Павловского дворца. И Либератор родился там же. А вот Шаманов быть возле дворца никак не мог, равно как и Павел Павлович...

Но ведь Акалу тоже доложил о рождении Либератора!

Я уже не понимал, из кого этот проклятый Либератор вообще вылез — из Павла Павловича или из Стального.

Или Либератора два?

Вот это была бы вообще потеха...

А дальше что? Мне позвонят и доложат, что третий Либератор вылупился из Дрочилы Рукоблудова? Или еще один Либератор родится прямо здесь из какого-нибудь Михаила Буланова... А что если не из него, а прямо из меня?

А что если сейчас навылупляется целая дивизия Либераторов?

Впрочем, размышлять об этом сейчас не было времени, да это было и бессмысленно. Мы имели дело с адской тварью, которая способна уменьшать Солнце и определенно находилась за пределами всех законов мира, да и логики в принципе...

Я скорее нажал на второе голосовое сообщение от принцессы.

— У Либератора радикальные масоны, их несколько сотен, со всеми их кланами. Их главарь... твоя сестра Таня. Возможно она околдована, я не знаю. Алёнка присягнула Либератору. Они все нападут на тебя, сейчас же — радикалы, консерваторы, даже Дубравины, они тоже присягнули... Либератор боится тебя! Он послал всех против тебя! И еще. Найди на Микенских Играх и убей Чуйкина, это любимый слуга Либератора. И бомби Павловск солярис-зарядами. Либератор не может двигаться, пусть город уничтожат, вместе с ним! И... Прости меня, муж. Прости! Я сейчас умру, но знай — я попросила прощения... Ты был прав. А я — идиоткой. Я... люблю... тебя...

Мда.

Я бы, конечно, мог порадоваться покаянию Лады и её признанию в любви, вот только радости ни фига не было.

Ибо звучало это послание принцессы, как буквально предсмертное.

Лада была, само собой, то еще косячницей и дурой, но вот её смерти я, честно, не желал...

Я попытался набрать принцессу, но это было бесполезно — защиты Полётовского ангара глушили всю связь. Потом я вспомнил, что сынок Полётова по смартфону отсюда успешно звонил, да и либералам звонки проходили, а значит, для своих тут были какие-то ретрансляторы.

А еще через секунду я сообразил, что занимаюсь какой-то хренью...

Принцесса же сказала, прямо и недвусмысленно — меня идут убивать. Все вместе — и радикалы, и консерваторы, и даже сама Алёнка со всем своим Охранным Отделением. А я тем временем хоть и Крокодил восемьдесят восьмого ранга, но явно не бессмертный.

Я на ауре рванул к гермодверям зала, где уже собралась толпа либералов, причем эта толпа бухтела, как перевернутый пчелиный улей. Причиной бухтения был тот факт, что гермодвери теперь оказались намертво закрытыми...

— Полётов, откройте!

— Да выпустите уже нас отсюда.

— Нам всем нужно домой, защищать наши земли и кланы...

— Открой или проломаю! — громовым голосом взревел Громовищин.

Но Полётов, похоже, не собирался выпускать магократов на волю, вместо этого он прошёл под ауру-пушку, решительно встал под ней и заявил:

— Господа! Спокойствие. Никто отсюда не уйдет. Никто. Пока мы не закончим, пока я не обрету мою божественность. Запускайте!

Родичи Полётова действительно уже запускали, гаруспики начали лить некромантию в органы Рюрика, Дыгый уже тыкал пальцами в древнее уральское яйцо, оно на глазах становилось из черного молочно-белым...

А вот теперь аллес.

Великий