История Брунгильды и Фредегонды, рассказанная смиренным монахом Григорием. Часть I - Дмитрий Леонидович Чайка

неужели и он, как отец Хлотарь, теперь своих детей смертью карать будет? Неужели и у него сыновья предателями выросли? Неужели они так власти хотят, что родного отца готовы прирезать? Он вышел на улицу.

— Кто из вас посмел поднять руку на моего сына? — подрагивающим от ярости голосом спросил король.

— Я это сделал, — смело посмотрел ему в глаза Гайлен. — Такова была последняя воля моего господина.

— Тебя оставим на потом, — махнул рукой Хильперик. — Так, кто тут у нас? Ба! Циуцилон! Да неужели! А я думаю, куда это мой дворцовый граф подевался! А ты, сволочь, с изменниками снюхался!

— Выкуп дам за себя, — просипел граф, горло которого сковал ужас. — Пощади!

— Выкуп? — задумался Хильперик, вспоминая напутствия любимой жены. — Ну, уж нет! Тем, кто единожды предал, пощады не будет! Голову ему долой!

Упирающегося графа потащили двое воинов и поставили на колени. Тот плюнул и смело посмотрел в глаза королю. Хильперик, улыбаясь во весь рот, явно наслаждался происходящим. Воин махнул мечом, и голова мятежного графа скатилась с плеч. Из обрубка шеи пульсирующей струей ударили фонтанчики алой крови, которая моментально впитывалась сухой землей.

— Так! — король прошел вдоль строя пленников. — Этих не знаю. Простые лейды моего сына. Повесить их!

Перед королем остались только Гриндион и Гайлен.

— Этот! — король ткнул рукой в Гриндиона. — Пусть на колесе умрет. А второго на куски порубить!

Несчастных взяли в оборот, и они прокляли ту минуту, когда им не хватило смелости убить друг друга. Ведь они до последнего надеялись на чудо.

Король сел на деревянный чурбак с кубком руке, и, смакуя вино, с довольной улыбкой смотрел, как палач ломал Гриндиону руки и ноги, используя для этого тележное колесо. Могучий мужик, поднимающий такую тяжесть раз за разом, даже запыхался. Он подкладывал под конечности тонкие бревна, и, ругаясь про себя, снова начинал делать свою нелегкую работу. Ведь труд палача весьма тонок, а проводить казнь в полевых условиях — то еще удовольствие. Ни зрителей, ни набора инструментов. Совершенно невозможно работать!

Изломанного, но все еще живого, Гриндиона привязали к колесу, которое поставили на высокое бревно, закопанное в землю. Теперь он будет пищей воронов и пугалом для всех, кто поедет по этой дороге. Подданные должны бояться правосудия своего короля.

Гайлен, хоть и был не робкого десятка, чуть не потерял сознание от ужаса, смотря, что делают с его другом. Вырваться он не мог, руки и ноги были крепко связаны. Все, что у него получилось, это закрыть глаза, и не видеть мучений несчастного товарища. Он слышал только его крики. Впрочем, вскоре палач занялся им, и уже через полчаса вместо сильного красивого парня на земле лежал слепой обрубок, лишенный ушей и носа. И он тоже был все еще жив, потому что обычаи франков предписывали щадить виноватых. И, обычно, им сохраняли жизнь.

— Ну, что же, — удовлетворенно сказал Хильперик. — Королевское правосудие свершилось. Мы возвращаемся в Суассон!

Глава 20

Три года спустя. Год 6088 от Сотворения Мира (май 580 год от Р.Х.). Нейстрия. Суассон

Не было года в Галлии хуже, чем этот. Референдарий Марк, развернув папирус, зачитывал длинный список тех бед, что обрушились на несчастную землю. Хильперик и Фредегонда слушали его доклад, и периодически крестились. Жуткие новости пробирали до костей. Видно, господь разгневался на рабов своих, раз так беспощадно карает их.

— Город Нант и окрестности разграбили бретонцы, мой король. Герцог Дезидерий разбил их и отнял добычу, но та область податей нам не даст.

— Пусть дают, сколько положено, — упрямо заявил Хильперик.

Перед ним лежали переписные книги, которые он любил просматривать. Все его земли обошли графы, учли каждое поле, каждый виноградник и каждого раба. Ведь и за раба платилась подушевая подать. Разве он не человек? Человек! А значит, душа есть, и подать с нее положена.

— Дожди в южных землях прошли, государь. Да такие, что реки вышли из берегов, и не стало видно суши. Многие области даже посеять зерно не смогли, неурожай ждем. В землях короля Гунтрамна вода так поднялась, что городские стены Лиона смыла. Скота погибло столько, что и сосчитать невозможно. Он там, почитай, весь погиб. Если у кого телушка уцелела, на нее, как на чудо ходят смотреть.

— Святые заступники! — в испуге воскликнула королева. — Да возможно ли такое?

— Надо церковь одарить, — буркнул король. — И правда, страх какой.

— В городе Бордо землетрясение разрушило половину зданий. Городские стены и башни тоже рухнули, — продолжил референдарий, свиток которого никак не кончался.

— У тебя не все еще? — недовольно спросил король.

— Нет, государь, — с достоинством сказал Марк. — Так, я продолжу. То землетрясение аж до Испании докатилось. На многих перевалах людей и скот камнями побило, множество деревень и просто исчезло без следа. А после землетрясения молния с небес сошла, и многие пожары учинила. В Бургундии Орлеан почти весь выгорел.

— Так ему и надо, братцу моему богомольному, — злорадно сказал Хильперик. — Видно грехов тоже много.

— У нас тоже в области Бордо теми молниями деревень множество сожжено … — безжалостно пресек радость короля хранитель печати.

— Тьфу ты! — расстроился король. — Да что за напасть! Я же вроде недавно был в тех краях, и не горело там ничего! Все у тебя?

— Нет, государь! — упрямо продолжил референдарий. — Поля вокруг города Бурж побило градом. А жители Шартра клянутся, что когда разломили хлеб, то оттуда потекла кровь. К божьему наказанию это, государь!

— Врут, поди! — недовольно сказала Фредегонда. — Какое еще наказание?

— Так я самого главного не сказал, госпожа, — посмотрел в глаза королеве Марк. — В Септимании у готов опять чума началась, а в наших землях — непонятная хвороба, когда человека лихорадка мучит, боли в спине и тело пузырьками покрывается. Дети малые тысячами умирают. И зараза эта с юга к нам ползет. То один граф докладывает, то другой. Граф Ангулема от той болезни уже умер. Не сегодня- завтра и она сюда придет. Уродует эта болезнь так, что женихи, глядя на невест, от алтаря убегают.

— Господь не допустит этого! — испуганно воскликнула Фредегонда. Маленький Самсон умер, не дожив и до двух лет, и у нее оставалась дочь и два сына.

— Уповаем на милость его, моя госпожа, — склонил голову референдарий.

— Аминь! — сказал король. — Подготовь подарки для церквей, нельзя это так оставлять.

* * *

В то же время. Австразия. Мец

— Слушай, Гогон, что нам этот рифмоплет написал! — герцог Луп, в отличие от многих других аристократов, умел читать, и получил неплохое образование. Он родился в старинной