Девушка, мент и бандит - Борис Седов

Его уверенно считали вором в законе, хотя никто не знал, когда и где его короновали. Сведения о его отсидках тоже были противоречивыми - если сложить все отбытые сроки, которые приписывались Графу молвой, то набиралось лет триста, а география мест, в которых он якобы сидел, не включала в себя разве что Алькатрас и Синг-Синг.

Авторитет этого человека никто и никогда не пытался подвергнуть сомнению. Возможно, людям просто нужна была некая фигура, стоящая над всеми, некое подобие уголовного пророка, и они сами создали его для себя.

Возможно…

Но, как известно, дыма без огня не бывает, и все, от последней сявки до уважаемых авторитетов, относились в Графу с почтением, хотя и не знали, чем он занимается, на что живет, и вообще - откуда он взялся.

О Графе говорили, понизив голос и оглядываясь по сторонам, будто их речи могут быть услышаны в неизвестно где находившемся таинственном дворце, и Граф окажется недоволен упоминанием его имени всуе.

Воры в законе и прочие авторитеты считали за честь обратиться к нему за советом и свято следовали полученным рекомендациям. И если Граф говорил "да", то получивший одобрение человек мог быть уверен в успехе своих начинаний. Но уж если звучало "нет", никто не смел переступить через это короткое слово.

Паша Новгородский попробовал пренебречь советом Графа, сочтя авторитет пророка дутым, а его слова - пустыми, и закончилось это тем, что всю его команду положили в землю, а самого Пашу распилили бензопилой на запчасти.

Это событие потрясло криминальный мир города и упрочило авторитет Графа. И никто никогда не знал, где его найти, а если такая необходимость возникала, то Граф сам находил нуждающегося и назначал ему встречу в каком-нибудь неожиданном месте.

Однажды Витек Резаный, бригадир юго-западных, решил заглянуть за завесу тайны, окружавшей фигуру Графа, и попытался выследить его. Закончилось это тем, что Резаного нашли с пулями в обоих глазах, а двое его подручных, которые взялись пособить корешу, пропали навсегда. С тех пор никто не пытался ни выяснить биографию Графа, ни обнаружить место его пребывания.

И вот теперь эта легендарная личность заинтересовалась таким отбросом, как Червонец. Сам Червонец, понятное дело, был о себе гораздо более высокого мнения, но все равно - разница в положениях была неизмеримой. Так что, направляясь на назначенную Графом встречу, Червонец слегка мандражировал, хотя и отметил в словах Графа намек на некий фарт.

Подъехав к ресторану "Поручик Ржевский", Червонец поставил "Лендровер" на стоянку и направился к входу, по обеим сторонам которого стояли двое гренадеров с огромными усами и внушительными саблями.

Навстречу Червонцу вышел невысокий худощавый человечек в строгом костюме. Он протянул гостю руку и сказал:

- Вас ждут, Виталий.

Пожав его сухую маленькую ладонь, Червонец покосился на равнодушных стражей, которые вблизи оказались на голову выше его, и последовал за своим провожатым.

Они вошли в вестибюль ресторана, и Червонец, остановившись, ошеломленно огляделся. Он слышал про этот кабак, знал, что простых людей сюда не пускают, но такого он не ожидал. Хрустальные люстры, бархатные и шелковые портьеры, золотая лепнина, статуи и канделябры, инкрустированный паркет… Эта лезущая в глаза роскошь отдавала, конечно же, дикарством, но на Червонца интерьер произвел такое же впечатление, как фуражка со сверкающей кокардой на дикаря с острова Пасхи.

Он был потрясен. Его провожатый, едва заметно улыбнувшись, сказал:

- Прошу вас, - и указал на дверь, ведущую не в общий зал, откуда доносились приглушенный шум и звуки цыганской скрипки, а куда-то совершенно в другую сторону.

Они вошли в затянутую темно-зеленым штофом комнату. В уединенном кабинете находился один старинный стол на львиных ногах и стул. За столом сидел массивный мрачный мужчина в деловом костюме.

"Граф?" - удивленно подумал Червонец, но мужчина встал, подошел к нему и вежливо спросил:

- У вас есть при себе оружие?

- Э-э-э… Нету, - ответил Червонец, который не сразу сообразил, о чем его спрашивают.

- Позвольте, - сказал мужчина и прошелся вдоль тела Червонца импортным металлодетектором.

После этого он кивнул провожатому Червонца и, отворив перед гостями скрытую за портьерой дверь, невозмутимо уселся на свое место.

За дверью оказался длинный коридор, неярко освещенный рядом светильников, выполненных под старину. Остановившись у одной из дверей, провожатый аккуратно приоткрыл ее, заглянул внутрь и затем, открыв дверь пошире, снова сказал:

- Прошу вас.

Червонец кивнул и, чувствуя волнение, как перед входом в кабинет стоматолога, шагнул через порог. Дверь тихо закрылась за его спиной, и в полумраке просторной комнаты Червонец увидел сидевшего в королевском кресле человека, лицо которого было скрыто тенью, падавшей от колпака настольной лампы.

Человек этот сидел за небольшим столом, на котором стояли два серебряных прибора и бутылка "Абсолюта".

- Присаживайтесь, Виталий, - сказал человек, и Червонец узнал голос, который он полчаса назад слышал по телефону.

Он послушно подошел к столу и осторожно опустился в кресло, точную копию того, в котором сидел сам Граф. Комната была погружена в полутьму, но даже в сумраке, окружавшем яркое пятно света на старинном инкрустированном столе, Червонец разглядел висевшие на стенах дорогие картины и старинное, потемневшее от времени, а может быть и от крови, холодное оружие.

- Водочки? - любезно спросил хозяин.

- Э-э-э… Ага, - ответил Червонец, пытаясь разглядеть в тени лицо таинственного и легендарного Графа.

Продолжая оставаться в тени, Граф взял графинчик, стоявший на серебряном подносе и налил Червонцу водки в узкую хрустальную рюмку. Не обделил он и себя.

- Ваше здоровье, - сказал Граф и, не чокаясь, выпил водку.

Червонец, подумав о том, что эти тридцать граммов годятся только для протирки очков, опрокинул в себя рюмку и потянул носом.

- Хорошая водка, - сказал он для поддержания разговора.

- Водка неплохая, - согласился хозяин, - однако перейдем к делу.

- Да, давайте к делу, - поддержал его Червонец, который не знал, как себя вести и слегка нервничал.

- Я слышал, вас постигло несчастье, - понизив голос, сказал Граф.

- Несчастье? - удивился Червонец. - Какое еще несчастье?

- Я имею в виду гибель вашей девушки.

- Девушки… А, это вы про Бастинду? - вспомнил Червонец, который уже и думать забыл о своей бывшей зазнобе, вспоминая о ней только в связи с рыжей девицей, которую нужно было поймать.

- Да, про нее. А как ее звали на самом деле?

Червонец замялся. Он не знал, как звали Бастинду. За те два месяца, которые она была рядом с ним, он ни разу не назвал ее по имени. Вроде бы - Таня, а может быть, и Катя…