Восхождение Рэнсом сити - Феликс Гилман

Я достал из кармана визитную карточку Великого Ротолло и задумался над своим будущим, хотя и очень ненадолго. Ситуация была проще некуда. Работать на Ротолло было хуже, чем навестить давно потерянную сестру, но куда лучше, чем умереть с голода на улицах Джаспера.

Двери театра были открыты.

Внутри были широкая лестница, белая каменная статуя обнаженной девушки в вуали и сверкающая латунь и пурпурный бархат куда ни глянь. В позолоченной будке спал юноша, уронив голову на облаченные в парчу руки, он не остановил меня, и я открыл еще одну дверь и прошел в коридор за сценой, где в конце концов набрел на сидевшую за туалетным столиком седую женщину с сигаретой.

– Меня зовут Рэндалл, – сказал я.

Мысленно я перебрал много новых джасперских имен и остановился на этом.

Женщина вздрогнула, но не обернулась. Вместо этого она посмотрела на мое отражение в своем зеркале.

– Мэм, я сразу скажу все как есть – люди здесь очень занятые, и я не хочу тратить ничье время. Время – деньги, как всегда говорил мистер Бакстер, а деньги – время.

Я не мог отучиться от старой привычки цитировать мистера Бакстера, хотя он и был теперь моим врагом.

– На корабле, называвшемся «Дамарис», я встретил человека по имени Великий Ротолло – вряд ли это его настоящее имя, но настоящее мне не известно, – так вот, мэм, он сказал, что будет работать в этом театре, и если он спасся при крушении корабля и добрался сюда, то наверняка поручится за меня как за честного и работящего человека. Он предлагал спросить его здесь. У меня есть его карточка, она немного помялась, но…

Женщина обернулась и вскочила.

– Хэл Роулинз! – воскликнула она.

– Рэнд… то есть, мэм, я…

– Хэл Роулинз, ты что, меня не помнишь?

Я не помнил, но притворился, что что-то припоминаю.

Захлопав в ладоши, женщина бросилась ко мне и, прежде чем я смог уклониться, заключила в объятия, приговаривая:

– Хэл Роулинз, кто бы мог подумать! Судьба все же милостива, нет худа без добра! – И прочие присказки улыбчивых.

Я не сразу понял, что передо мной была Амариллис, жена и ассистентка Великого Ротолло. Я не признал ее без парика и фальшивого жемчужного ожерелья.

По правде говоря, за время путешествия на «Дамарис» мы с Амариллис обменялись едва ли полудюжиной слов. Но, похоже, она вспоминала меня тепло, словно мы странствовали вместе несколько лет и были лучшими друзьями. Женщина самолично представила меня управляющему театра «Ормолу», некоему мистеру Куонтриллу, воспев мои способности в самых пышных эпитетах. Она нахваливала мой талант к музыке, умение ладить с несговорчивыми пассажирами «Дамарис», преданность и усердие, привлекательность и чарующую улыбку и больше всего мой инженерный талант. Рассказав о чудесах самоиграющего пианино, Амариллис приписала его изобретение мне. Я ее не поправил. Мистер Куонтрилл спросил, что я еще умею, и я ответил, что у меня есть кое-какие мысли касательно света. Брови мистера Куонтрилла медленно поползли вверх, словно их поднимали из-за кулис – он отнесся к моим словам с недоверием. После этого Амариллис воззвала к его чувству сострадания, нарисовав картину крушения «Дамарис» самыми мрачными красками и представив меня несчастным сиротой и жертвой войны. В конце концов мистер Куонтрилл, пожав плечами, согласился нанять меня за кров и еду – кров оказался гримерной со скамейкой и одеялом, – с возможностью жалованья в будущем, если я смогу доказать свою пользу. Затем он надел шляпу и ушел домой.

– Что ж… – Амариллис плотоядно мне улыбнулась.

Женщина спаслась при крушении «Дамарис», сбросив в воде парик, фальшивое ожерелье и платье в оборках, так что ее прибило к берегу в одной белой сорочке – так она мне сказала. Лежа без сил на берегу, Амариллис увидела, как Великий Ротолло плывет к ней, сражаясь с течением. Скупость и гордость не давали ему отпустить чемодан с ножами для фокусов, амулетами, витыми кольцами, шулерскими игральными костями, часами и картами, хотя он едва держал голову над водой. Амариллис заползла на спускавшиеся в реку корни дерева и протянула мужу руку. Схватив Ротолло за рукав, она пыталась вытащить его на берег, он отчаянно боролся за жизнь, но течение было сильнее, и ей удалось спасти лишь чемодан.

Рассказывая об этом, женщина вытирала глаза, словно плакала, но улыбалась уголком рта.

– Вы же видели, как он тонул, правда, мистер Роулинз? – спросила она.

– Ну, – уклончиво ответил я, – было очень темно.

Эта история казалась мне не слишком правдоподобной, но я не хотел обвинений и намеков. Мир таит много неизвестного, и я стараюсь никого не осуждать без крайней необходимости.

После того как Великий Ротолло тем или иным образом утонул, Амариллис отыскала других выживших. В чемодане нашлось все, что нужно для пары фокусов с разведением огня, и это помогло им пережить ночь. Еще там нашелся контракт Великого Ротолло с театром «Ормолу», так что Амариллис заняла его место и теперь два раза в неделю выступала в «Ормолу» под именем Великолепной Амариллис.

– Наступил новый век, – улыбнулась Амариллис. – или вот-вот наступит, и кто сказал, что женщины не могут быть фокусниками? Я видела все фокусы этого старого мерзавца и могу исполнять их не хуже, чем он. Но этого ведь мало, верно? Уже мало. По крайней мере, для меня. Нам нужно постоянно подтверждать свое умение, мистер Роулинз, старыми фокусами уже никого не удивишь. Всего полгода назад я видела человека с машиной, вызывавшей дождь! Кому после этого нужны карточные фокусы старого хрыча? Вот что нам нужно! Последнее слово науки. Новейшие идеи. Такие, как ваше пианино, или что-то в том же духе. Думаю, если вы его сделали, то сможете сделать что угодно. Мой собственный гений! Я и вы вместе, мистер Роулинз. Я и вы, Хэл, я и вы.

Амариллис попыталась поцеловать меня. Я ретировался так вежливо, как только смог, и заперся в своей комнате.

* * *

Иногда слова заводят меня не туда. Я больше не буду дурно писать об Амариллис. Она помогла мне, когда я оказался в непростой ситуации, и у нее было немало достоинств: напористость, выдержка и первоклассное исполнение Тасовки Газзо и Логтаунского сброса. Кроме того, бедняжка не может мне возразить, потому что погибла в Битве за Джаспер.

* * *

В комнате не было окон, но из-за давней привычки к странствиям я все равно проснулся при первых лучах солнца. Я побрился, помылся и, найдя в шкафу чистые штаны, решил, что по уговору с мистером Куонтриллом мне полагалась и одежда. С ворохом непослушных волос на голове я ничего поделать не смог.

Театральный народ встает поздно. Если в «Ормолу» в этот час кто-то и был, то все они спали. Желая быть полезным и показать себя отличным работником, я покопался в чуланах и пыльных задних комнатах и отыскал там метлу. Потом подмел сцену и отполировал на ней газовые лампы так, что они засияли.