Репортажи с переднего края. Записки итальянского военного корреспондента о событиях на Восточном фронте. 1941-1943 - Курцио Малапарте

Здесь следует учитывать особый политический аспект Кронштадта. Вот уже почти год, с самых первых дней войны против Советской России, я утверждал, что если мы принимаемся судить об СССР, то игнорировать политические критерии означало бы риск совершения огромной ошибки в том, что касается характера страны, ее способности к сопротивлению, возможного возмездия, фанатичной решимости, а также, в особенности, определения основных решающих факторов в обороне Ленинграда. (Читатель должен простить меня, если я повторю снова – и ни в коем случае не в последний раз: ключом к политической обстановке в СССР является Ленинград, оплот коммунистического экстремизма и непримиримости. Постоянно учитывая этот фактор, читатель сможет понять многие вещи, важное значение которых в противном случае ускользнуло бы от его внимания.)

Таким образом, наиболее вероятным объяснением здесь является то, что русские отправляют большую часть экипажей кораблей Балтийского флота в Ленинград, намереваясь сформировать из них новые бригады ополчения, предназначенные для усиления войск переднего края и в то же время для обеспечения должного надзора и работы революционной пропаганды силами политических органов как среди масс промышленных рабочих, так и среди военных командиров. Многие из этих экипажей сейчас бездействуют, с точки зрения деятельности военного флота, по причине невозможности им выполнять свои прямые задачи (в силу теперешней запертости во льдах, а вскоре, когда лед растает, в силу того, что Финский залив блокирован минными полями) по выходу в море и ведению морских боев. В результате Кронштадт закономерно превратился скорее в морскую крепость, чем в базу военно-морского флота.

Если эта теория верна, то движение колонн грузовиков и пехоты, которые в последние два или три дня курсируют между Ленинградом и Кронштадтом, является не более чем хитростью советского командования, цель которой состоит в том, чтобы скрыть от противника то, что на самом деле движение осуществляется в одном направлении, другими словами, замаскировать переброску в Ленинград экипажей некоторых кораблей Балтийского флота. При последнем рассмотрении именно политический характер Кронштадта, его назначение – и отсюда его судьба – быть «акрополем» столицы Октябрьской революции – определяет и методы организации обороны Ленинграда, тактику использования наряду с регулярными войсками и бригады ополчения из рабочих и моряков. Ведь не так давно экипажам Балтийского флота и рабочим Ленинграда уже довелось решать политические задачи в масштабах всей страны.

А пока мне пришло время более внимательно рассмотреть Кронштадт, попытаться с занимаемой мной сейчас передовой позиции рассказать подробно об этой грандиозной осаде во всем ее разнообразии и особенностях. С того места, где я сейчас нахожусь (я стою на вершине одной из 15-метровых деревянных башен, построенных русскими в разных местах для наблюдения за дорогами и лесами в жизненно важной пограничной зоне и близ населенных пунктов)[59], можно было охватить взглядом залив во всю его ширину от берега до берега. Солнце светило ярко под наклоном (в этих широтах оно никогда не поднимается над горизонтом слишком высоко) над бескрайней гладью замерзшего залива, отдающей синевой так, как будто она освещается не сверху, а снизу. Далеко на противоположном берегу залива, у Ораниенбаумского плацдарма, который русские, попавшие в немецкие клещи, обороняют с беспримерным фанатизмом, видно сияние огней, а над всем этим стоит угольно-черное облако жестких, точно очерченных контуров. Слева от меня вдалеке Ленинград, который тоже горит. Немецкая артиллерия нацелена на промышленный Урицкий район, туда, где находится Путиловский завод, который подвергается непрерывным бомбардировкам.

А посередине залива расположен Кронштадт, окутанный легкой матовой дымкой, напоминающей о серебристой дымке белых ночей. Отсюда легко можно различить необычайно яркие красные, желтые, зеленые и синие звездочки сигнальных ракет, то и дело взмывающих с кораблей и с расположенных по периметру обороны Кронштадта искусственных островков, где оборудованы фортификационные сооружения. Они выглядят нереальными, почти призрачными, паря подобно блуждающим огонькам в серебристом тумане раннего утра. Они похожи на бабочек, крылья которых вдруг освещаются в солнечных лучах, а потом снова исчезают в темноте, чтобы через какое-то время вновь всплыть в очередном луче солнца. Эта дымка напоминала мне о ясной летней ночи, прозрачной ночи, когда стоит полная луна, а сама ночь расцвечена слабым сиянием светлячков и мотыльков. Высокие столбы серого дыма, будто огромные деревья, поднимались со всех краев острова Кронштадт (острова Котлин. – Ред.). Время от времени с восточной оконечности острова с берега срывалась и сползала вниз глыба льда, которую освещали оранжевым светом вспышки разрывов тяжелых немецких снарядов, которыми обстреливали колонны русских войск, курсировавшие между Кронштадтом и Ленинградом.

Капитан Леппо передал мне в руки бинокль. И теперь через дымку голубого света, отраженную от замерзшей поверхности моря, передо мной во всех деталях возникли заводские трубы и стальные коробки кораблей, стоявших на якоре в бухте Кронштадта. Они смотрелись очень впечатляюще, эти корабли – целый флот, самый мощный в Советском Союзе, попавший в ледяной и бетонный плен. Они не могли сдвинуться с места, не могли воевать.

Целый флот как будто превратился в камень. Я вижу, как на другой башне зашевелилось что-то темное.

– Что это? – спрашиваю я у капитана Леппо. – Знамя?

– Да, – отвечает мне капитан. – По московскому радио объявили, что это флаг со знаменитого крейсера «Аврора». Он реял на башне здания Адмиралтейства.

Это не морской флаг. Он красного цвета. Это знамя, которое моряки «Авроры» водрузили в октябре 1917 года над царским [Зимним] дворцом[60]. (Красный цвет знамени отсюда не различался. Создавалось впечатление, что он скорее темного, какого-то похоронного цвета. Сейчас подходящий момент напомнить тем, кто, может быть, не знает о политических трениях между коммунистами крайнего толка Ленинграда и Кронштадта и правителями Кремля, о том, что в решающие часы октября 1917 года был момент, когда красный флаг с «Авроры» вызывал страх у самого Ленина.)

Напротив Кронштадта, апрель

Вот уже несколько месяцев вокруг Кронштадта продолжается странная битва. Это особенное сражение, движущими силами которого являются, с одной стороны, корабли флота, заключенные в плен морского льда и бетонных глыб, не способные двинуться с места или совершить маневр, и с другой стороны – закаленные сухопутные армии, осадившие эти корабли со всех сторон.

Необычным для этой парадоксальной ситуации является то, что советский Балтийский флот отделен от противника не только зелеными морскими волнами, но и огромными просторами гладкого, холодного, как мрамор, льда, по которому периодически финская пехота, поставленная на лыжи, отваживается совершать вылазки с целью, так сказать, взять на абордаж эти корабли[61].