Стихия огня - Марта Уэллс

— Подарок вдовствующей королевы, должно быть?

Дверь отворилась, и в ней с поклоном появился рыцарь:

— Простите, ваше величество.

Дензиль отступил от Томаса. Роланд нервно шевельнулся в кресле:

— Что там?

— Королева… Вдовствующая королева прислала за капитаном Бонифасом, она незамедлительно требует его к себе.

Все взоры в комнате обратились к Роланду, большая часть присутствующих великолепно понимала последствия. Томас подумал: «Не искушай судьбу, парень, тебе еще рано». Утомленная и гневливая Равенна распоряжалась самым сильным войском из тех, что присутствовали во дворце, в ее руках был и арсенал. Но если Роланд просто по глупости подтолкнет ее к междоусобице, то в таком случае он не заслуживает даже права жить, а не то что быть при этом еще и королем.

Роланд пристально поглядел на рыцаря. Дензиль хотел было заговорить, но Роланд резким жестом заставил его умолкнуть и промолвил:

— Ну что ж, отлично, ступайте.

Томас встал, поклонился и покинул комнату. В полном молчании он забрал свое оружие у рыцарей, карауливших на лестничной площадке, и, спустившись по лестнице, увидел Мартина, беспокойно расхаживающего у внешней стены.

Поравнявшись с ним, Томас спросил:

— Передай королеве, что ты видел меня снаружи и я буду у нее буквально через несколько мгновений.

Мартин кивнул:

— Слушаюсь, сэр, — и бегом направился через двор. Томас поспешил в противоположную сторону, вдоль стены башни к месту, укрытому глубокой тенью, откуда отлично видна была дверь.

Закутавшись в плащ, он сложил руки, разглядывая сумрачные облака на небе. Прохладный ветерок теребил волосы на затылке, капитан размышлял о предательстве и убийстве.

И все же он больше узнал от Дензиля, чем мог герцог узнать от него. Дензиль решил, что поймал капитана, был в этом даже уверен. Он пытался спровоцировать Томаса на сопротивление. Усиленно добивался, чтобы Роланд с Равенной вцепились в глотки друг другу; ему нужен был хаос во дворце.

Дензиль ожидал сопротивления…

Он забрал ключ-камень с его места или же приказал это сделать. Нечего думать о том, как Дензиль сумел найти его. Это выяснится позже. Быть может, он сам и убил доктора Брауна. А у меня нет даже ни одного доказательства против него…

Столь колоссальное предательство могло оправдываться в глазах Дензиля только единственным приобретением.

Молодой герцог Альсенский уже многое получил от Роланда. Захочет ли он расстаться со своим прочным положением ради сомнительных претензий на престол, да еще опираясь на помощь чужеземного чародея? Но можно ли в самом деле считать прочным положение Дензиля? Или, что более важно, считает ли его таковым сам Дензиль? Все-таки Роланд — сын не только Равенны, но и Фулстана. И он в любое время — просто по прихоти — может послать Дензиля на смерть. Кроме того, король еще молод; в будущем он может обнаружить ту же изменчивость нрава, что и его отец.

Пятно лунного света легло на камни двора, быстрая тень перечеркнула его… Достаточно крупное существо, чтобы, поднявшись на ограждение, бросить тень в рост человека.

Томас прислонился к стене, темная одежда его сливалась с неровной каменной кладкой. Вот и напоминание о воинстве.

Неведомая тварь исчезла в небе, облака снова прикрыла луна, и альбонский рыцарь, которого, как и подозревал Томас, послали за ним, осторожно вышел из помещения на мощеный двор.

Когда неудачливый преследователь оставил свои намерения и исчез в башне, Томас направился к казарме гвардии.

Дензиль вступил в сговор с Грандье, и вне зависимости от последствий герцог должен умереть.

Каде сидела на полу в казарме гвардейцев возле лестницы, поднимавшейся на второй этаж зала. Она перевернула еще одну карту из найденной колоды, вздрогнула, собрала разложенные и заново перетасовала их. В Альбонской башне происходило нечто интересное, о чем никто не мог ей поведать. Из кого бы извлечь подробности, подумала она, раскладывая карты на столе и задумчиво оглядывая зал.

Никто вроде бы не возражал против ее присутствия. Беженцы приносили ей разные вещицы — от амулета до молитвенника, чтобы она благословила их… Каде получила в качестве умиротворяющих жертв несколько яблок и лент, яйцо и мятую маргаритку. Гвардейцы — все из дворян — обнаруживали меньшее суеверие, однако и они видели в фейри нечто вроде талисмана, тем самым относясь к ней гораздо лучше, чем все, кто был связан с короной. Они знали, что Каде была рядом с ними по ту сторону осадных дверей, и вели себя соответствующим образом. То есть никто не возражал против ее присутствия.

Фалаиса прислала ей пару ботинок. Доставившая их женщина сказала, что обувь сшили для маскарада на мальчишку-пажа и случайно уложили в чемодан, поспешно собранный дамами перед бегством из Королевского бастиона, однако королева решила, что Каде они «подойдут наилучшим образом». То есть Фалаиса хотела сказать, что они достаточно велики, решила Каде. У Фалаисы и ее дам были изящные ножки, а не уродливые ступни с выступающим большим пальцем, более всего приспособленные для хождения по ветвям деревьев. Впрочем, мягкие ботинки из тисненой кожи с золотыми застежками очень понравились ей.

Каде задумчиво потерла шишку на голове. Она все еще не знала, что именно сразило ее на лестнице в Королевский бастион. Деревяшка или камешек такого размера могли разве что испугать ее, но не бросить без сознания на перила лестницы. Нет, это было холодное железо, к которому фейри не смеют прикоснуться.

А потом Томас Бонифас нес ее вверх по лестнице.

Это пробудило воспоминания… детские ощущения. Ей было шесть или семь лет, она играла на пыльных теплых камнях двора вместе с детьми слуг и вдруг оказалась посреди стройного леса из конских ног, заканчивающихся острыми копытами… Вокруг нее, приплясывая, фыркали кони. На какое-то мгновение случившееся казалось ей просто чудесным. Но как только явился страх, сильная рука обхватила ее за грудь и унесла из опасности… послышался голос: «И что же ты здесь делаешь?» Он оставил ее где-то у края двора подальше от беды, — и Каде навсегда запомнила низкий голос и запах мужского тела, перемешанный с мускусом конского пота.

Ее отец каким-то образом узнал об этом. Неизвестно как, но он узнавал обо всем. Отец обозвал ее шлюхой. Когда она рассказала обо всем Галену, тот с час, наверное, хлопал створками в своем кабинете и что-то бормотал себе под нос. Однако он все-таки был не совсем от мира сего, чтобы понять, что тревожит ее, и объяснить. Только две недели спустя судомойка поведала ей, что такое шлюха, и Каде рассудила, что просто не в состоянии принадлежать к их числу. Шлюха, вспомнила она, наливаясь уже застоялым гневом. В таком-то возрасте… и соблазнительная, как неуклюжий щенок… Удивительно, что я не свихнулась, как красильщица… [Работавшие с ядовитыми красками красильщики нередко сходили с ума] Удивительным скорее было то, что она не выросла столь же беспомощной в житейском море, как Роланд.