Птенцы «Фламинго» - Инна Тронина

А дальше ей надоело ждать, но тут созрел Владимир. Возможно, у них просто не совпадали биоритмы. В Женеве, выполнив задание по перебежчику, он отправился в ювелирный магазин за помолвочным кольцом. Выбирал его, покупал, нёс в отель и улыбался, как дурак. Вспоминал, как тогда, весенним прозрачным днём, мордастое солнце тоже улыбалось им во весь рот…

Да, Звягин знал, что его подружка путанит, но не обращал внимания на эту её работу. Он ведь тоже ангелом не был, и убивал по заказу. Но неужели нельзя разделить бизнес и любовь? Почему он не имеет права жить в семье, как нормальный человек? С войны мужики возвращались и не стыдились того, что многих там лишили жизни.

А ведь все эти подонки, приговорённые и уничтоженные, были куда хуже открытых врагов! Среди тех могли быть нормальные парни, даже в Чечне, пусть они носили бороды и зелёные повязки. Но вот тех, вроде беглого «грушника» или маньяка, тоже «оприходованного» Чёрным Аистом, или наркодельцов, которых он «мочил» уже в составе группы, людьми считать нельзя…

Аня торговала своим телом. Володя — тоже, но по-иному. Он предоставлял себя за деньги в полное распоряжение тех, кто хотел направить на врагов безжалостную «белую стрелу». Он летел из Женевы в Москву как победитель, как добрый дух. Об убитом перебежчике он даже ни разу не вспомнил. Представлял свою с Анной встречу — как обнимает её, целует, надевает кольцо.

А Аня тем временем уже не принадлежала Владимиру. Её нежная бархатистая кожа истекала потом в сауне, а ротик с мелкими зубками напрашивался на долгие поцелуи. Анна всё также окроплялась «духами любви», тренировала мышцы, включая и мышцы влагалища, принимала молочные ванны. И соблазнительно натягивала эротические колготки с порочным разрезом между ног — чтобы можно было наскоро, не раздеваясь, позаниматься любовью.

Да, всё оставалось по-прежнему, но это сокровище у Звягина отняли. Анна сочла себя слишком шикарной для обыкновенного киллера. На её бесподобную кожу лёг отблеск золота, а глаза засверкали, как бриллианты.

Такому драгоценному камню, как Нетти, требовалась достойная оправа; не менее необходим был и подходящий футляр для хранения. Звягин и сам понимал, что он — не ровня Аньке, что он лишний на этом празднике жизни.

Его друзья сразу же доложили о бурном романе Анны с одним из самых крутых воротил, олигархом-«арбузником», то есть миллиардером. С таких высот по своей воле на землю не спускаются. Звягин осознал печальную реальность. И, в то же время, не мог смириться с тем, что на негласном аукционе за его Аньку кто-то смог заплатить больше, гораздо дороже. Он пытался внушить себе, что, вкусив небесной манны, его куколка не пожелает стать супругой обыкновенного секьюрити со средним достатком и неясными перспективами. И надо с этим смириться.

Анька подсела на золотую иглу. Ей в кровь попал развращающий яд, сладкий и смертельный. Она забыла все клятвы и обещания, которые посылала когда-то через газеты и эсэмэски. Её «большое горячее сердце» билось теперь для «арбузника»…

Вырвавшись из «ручейка», Владимир пошёл с Красной площади. Он с надеждой смотрел на патрульных, мысленно умолял их обратить на него внимание, задержать и водворить за решётку. Он же осуждён, помещён на принудительное лечение — и вдруг запросто разгуливает около Кремля! Да ещё и готовится совершить новое убийство! Почему его никто не ищет? Не обращает внимания на не загримированного беглеца? Неужели так просто улизнуть из-под стражи за деньги? Значит, его покровители невероятно сильны и могущественны. Они могут всё, или почти всё. Но даже эти покровители не в силах отвести надвигающуюся беду.

Звягин был сильно пьян, но всё же забрался за руль, надеясь теперь уже на гаишников. Он не мог сдаться сам. Нуждался в приличном поводе, чтобы не ехать двадцать девятого февраля в клуб «Фламинго», не стрелять в Хуторова, не попадать под ответный огонь его охраны.

Вот если бы его сейчас сбили в аварии, всё пошло бы по-другому! И, согретый слабенькой, призрачной надеждой, Звягин выехал из переулка задним ходом. Наверное, за всё то время, что стояла Москва, никто так страстно не желал попасть в ДТП, да ещё на прокатной машине, или очутиться в камере предварительного заключения ближайшего отдела милиции. Но патрульные проходили мимо, как заколдованные, и весь встречный транспорт обтекал автомобиль Звягина, будто во сне.

В позапрошлом году Анька подарила ему на день рождения куклу «Реал-долл» — свою точную копию из силикона в натуральную величину. И в шутку приказала спать только с ней, если оригинала не будет рядом. Кукла осталась на прежней квартире, когда Владимира арестовали за покушение на убийство гражданки Бобровской А.С. Э-эх, надо было расстрелять куклу, хоть из автомата! Для этого, наверное, и появилась «реал-долл» в его жизни. А так не поймёшь, где долли сейчас, кто с ней трахается. При обыске куклу изъяли и забрали себе менты. Даже в опись вещей её не внесли — Звягин перечитал документы во время следствия.

Он гнал «Ауди» на юг, по Большой Ордынке, и снег вкось летел перед лобовым стеклом. «Дворники» не успевали разгребать комковатую скользкую кашу. Гаишные машины попадались чуть ли не через каждые сто метров, и Звягин ждал, что его остановят. Нет, чашу мимо не пронесут. Всё идёт так, как должно. «Продуман распорядок действий, и неотвратим конец пути…»

Беатрис, или Зула Бикбулатова, появилась в его жизни совсем ненадолго. И Владимир жалел, что вскоре, наверное, им предстоит расстаться навсегда. Лучше бы не было никакой Аньки, а была только Зула, которая работала в той же группе, в шутку прозванной «Белой Стрелой». С ней два года назад случилась трагедия — бандюки поймали её и засунули в трансформаторную будку. Думали, что действуют наверняка, что перед этим Зула была зверски избита и изнасилована.

Но она выжила, вернулась в группу и продолжила работу — даже без левой руки, ампутированной по плечо. Восточная красавица с глянцево-литой чёлкой, длинными волосами, глазами, как у оленя, покорила Звягина очень быстро. Гибкая, невысокая, женственная и в то же время отчаянно-смелая — такая подруга и нужна была рисковому парню. Если сон соврал, и он выживет, то обязательно скажет Зуле те слова, которые не сказал Анне.

Зула согласилась взять псевдоним, как все шлюхи, жить в будуаре, изображать обычную труженицу «Фламинго». Чтобы не вызвать подозрений, она, кроме Звягина, спала и с другими гостями клуба, а сама всё время наблюдала за Хуторовым. Владимир не имел возможности постоянно находиться во «Фламинго», и Беатрис вела съёмку, записывала, запоминала то, что видела, а после передавала Звягину.

Зуле было двадцать пять лет, но давали ей много меньше. Она владела приёмами тхэквондо, иголкой и поварёшкой одинаково виртуозно; выработала осанку, силу, ловкость. Кроме того, Зула выучила три языка, имела чёрный пояс и писала эссе, стихи. И она же должна была через девять дней обеспечить беспрепятственный отход Владимира из оранжереи; проследить, чтобы джип ждал его у стеклянной двери зимнего сада.

Владимир знал, что Беатрис сделает всё в лучшем виде. В случае чего, она и прикроет Звягина, потому что даже с одной рукой она отлично стреляет. Терять ей нечего. Она никого не боится. Живёт работой и только работой. А вчера вдруг сказала Звягину, что любит его, несмотря на то, что он воевал в Чечне. И не хочет после завершения операции расставаться с ним — будет ждать его из психушки и из зоны.