Цена желания - Наталья Рощина

– Все будет хорошо. – Эту фразу-заклинание Белов произнес скорее для себя. Он поцеловал Валю в щеку. – Ты лучше всех, понимаешь? Мне всегда нравится все, что ты делаешь. Ты – мать моего сына и этим сказано многое.

– Но не все…

– Разве можно вложить в слова весь смысл, всю правду. Главное всегда остается недосказанным. Давай успокоимся.

– Ты имеешь слишком сильное влияние на меня, – заметила Валя.

– Ты же сама говорила, что твое сердце отрыто только для одного человека – небезызвестного Белова. Надеюсь, ничего не изменилось?

– У меня – нет. Я устала. Спокойной ночи, Вадим. – Валя стыдливо шмыгнула носом. Она была недовольна тем, что сказала. Слишком много любви вложила она в слова. Мужчины не ценят, когда их сильно любят – она поняла это недавно и решила, что не станет явно выражать своих чувств. Лучше заставить мужчину сомневаться, тогда он начинает как бы по-новому смотреть на тебя, завоевывать. А она взяла и выложила все – не смогла перестроиться. «Ладно, будь что будет. Где он взялся на мою голову, этот голубоглазый Белов? Околдовал, а еще говорят, что мои глаза ведьминские. С ведьмами так не поступают», – подумала Валя, а вслух снова сказала: – Спокойной ночи.

– Доброй ночи. – Вадим выключил бра и, наклонившись в темноте над ней, поцеловал ее в шею. Прикосновение оказалось приятным, а он боялся, что после бурных свиданий с Алисой перестанет что-либо чувствовать к жене. Какая чепуха. Окрыленный открытием, Вадим прижался к Вале, обнял ее и, вдыхая знакомый запах волос, закрыл глаза. Он был доволен тем, как закончился день. И даже звонок Проскурина уже не казался ему чем-то лишним, катастрофическим – случайностей не бывает. Если бы не этот звонок, не было бы такого разговора по душам, а он был нужен обоим. «Все хорошо», – засыпая, подумал Вадим.

Белов погружался в пучину сновидений, в которой мутный водоворот играл людскими телами. Он срывал их с каменистого берега, заставлял испытывать животный страх, затягивая под воду, обжигал леденящей водой и сковывал движения. Белов ощущал себя одним из этих сражающихся за свою жизнь людей. Он долго боролся, из последних сил хватаясь за какую-то корягу. Она помогла ему выбраться из бушующей, бесконечной стихии. А когда отдышался, заметил, что рядом – три женщины. Он не видел их лиц, слышал только истошные крики о помощи сквозь рев воды. Он понимал, что если бросится к ним, то погибнет сам, а спасет вряд ли. Потому он старался отползти дальше от обезумевшей стихии, заставляя себя не реагировать на раздающиеся отовсюду крики несчастных.

Белов ворочался, стонал, метался во сне и, наконец, проснулся, резко сел весь в поту, с дрожащими от ужаса губами – только что на его глазах утонули три женщины. Мутный водоворот жизни одной из своих сильных волн сорвал их с привычных мест и поглотил, не оставляя шанса выбраться на привычное место. Да что там – вообще никаких шансов. У двух из них были необычайно длинные волосы. Вадиму показалось, что именно из-за них женщинам было трудно бороться с водоворотом. Красота убивала их обладательниц на глазах окаменевшего от ужаса Белова.

Вадим давно проснулся, но никак не мог отойти от ужаса, пережитого в мире снов. Он показался ему зловещим предупреждением, потому что понял: утонувшие женщины – Валя и Алиса. Он почувствовал это наверняка и никто не смог бы переубедить его. Вадима передернуло – надо было поскорее уснуть, прогнав от себя страх. Все было настолько реально, что сердце его едва налаживало обычный ритм. Вадим снова лег, спрашивая себя о том, кто такая третья незнакомка? Ее унес безжалостный поток, и мелькание ее тонких рук запомнилось Белову как последняя картинка из сна.

«Все только началось, а нервы уже пошаливают», – подумал Вадим. Он разозлился, что настолько позволил себе распуститься. Вместо чувства полета от новых эмоций и радости от приятно проведенного времени он получил кошмар и раздерганные нервы. «Какая нелепость». Он взбил подушку и постарался придать телу максимально удобное положение. Валя повернулась во сне и положила руку ему на грудь. Это успокоило Белова и, мысленно поблагодарив жену, Вадим закрыл глаза. Он уснул, и в эту ночь кошмары больше не беспокоили его.

Алиса никак не могла отделаться от ощущения, что Марина как-то странно расспрашивала ее о Вадиме. В интонациях подруги улавливалось что-то похожее на желание убедиться в чем-то. Она недоговаривала и, стараясь не вызвать ответных вопросов, все спрашивала, пряча глаза. В тот день свидания Алиса, усталая и счастливая, не нашла в себе сил поинтересоваться причиной такого дотошного внимания к ее новому знакомому, а вот на следующий день уже горела желанием узнать это.

Рабочий день прошел спокойно – никакого тяжелого понедельника, все как обычно. Только медсестра по-прежнему грустна и подавлена. В глазах тоска и отрешенность. Алисе тяжело было видеть, как страдает эта милая женщина. Наверняка в ее семье что-то неладно. На вопрос о сыне Валя ответила, что с ним полный порядок. В какой-то момент она словно сбросила с себя вялое оцепенение и снова стала такой, какой Алиса впервые увидела ее: жизнерадостной, улыбающейся, спокойной. Она говорила о Димке, вспомнив несколько курьезных случаев, связанных с проявлениями его самостоятельности. Алиса смотрела на Валю и завидовала ей.

«Вот она светится от счастья, когда говорит о своем сорванце. Она даже не понимает, насколько она счастливая женщина. Она любит своего мужа и растит его ребенка, в котором души не чает. Когда же это чувство станет понятным и мне? Я хочу детей. Как хочу! Не одного, а двоих, лучше троих. Господи, подскажи, сделай знак, когда мне суждено получить это чудо? Какое счастье – вот так запросто говорить о своем сыне. Наверняка она обожает его. Иначе ее лицо не светилось бы от любви». – Алиса заметила, как Валино лицо снова сковала маска отчуждения, как только она замолчала.

– Валюша, не могу видеть вас такой огорченной. Поверьте, ничто и никто не стоит наших переживаний, – переодеваясь после приема, сказала Зингер. – Мы с вами женщины и знаем, что ни один мужчина не стоит наших слез.

– Кажется, я не собиралась плакать. – Валя почувствовала, что ей не нравится внимание Алисы. Это раздражало, хотя ничего плохого в ни к чему не обязывающем, вежливом разговоре не было. Вале не нужно было ничье внимание. Она едва нашла в себе силы поделиться душевными переживаниями с Маковецкой, а тут еще один желающий. Нет, ей это не нужно. – Извините, мои проблемы – это только мои проблемы. Я привыкла считать, что каждый решает их сам.

– Тяжело.

– Нелегко, но это мое решение.

– Иногда гораздо проще поделиться с родным и близким человеком. Не переложить на его плечи, а поделиться, рассказать о том, что происходит внутри. Глядишь, и проблемы будто бы и нет. Спадает внутреннее напряжение, и все не выглядит в черном цвете.

– Спасибо. Это один из предлагаемых вариантов, я помню и предыдущий – с совершенно незнакомым или малознакомым человеком. Поверьте, я ценю, действительно ценю ваше внимание, но я сейчас совершенно не настроена говорить о личном. Наверное, это прозвучало грубовато. Но одно дело показать фотографии ребенка и поговорить о его милых шалостях и совсем другое – откровенничать о семейных проблемах. Я бы не позволила себе спрашивать, например, о причинах вашего цветущего вида в последнее время.