Дело всей жизни. Книга вторая - Ульяна Громова

— Нет-нет, болит не тату… под ней, — слабо улыбнулась, вытирая непрошенные слёзы.

— Sorry! Sorry! Я не подумал, что тебе здесь может быть плохо.

— Мне здесь хорошо, — возразила. — Простите, что-то на меня нашло…

— Это просто несправедливо! — вскинулся Теренс и сел в кресло, стоявшее рядом с креслом Маури.

— На что вы намекаете, сэр балбес? — насмешливо спросил он парня.

— Ему давно пора научиться ценить то, что он имеет, а не разбрасываться одними и не держать при себе в пыльном мешке других! — разорялся парень, но все же в его интонациях не было ни зла, ни неприязни, лишь дружеское недовольство и желание проучить. И не нужно было никому объяснять, о ком шла речь.

— Уж не хотите ли вы сказать, сэр балбес, что я плохо справляюсь со своими обязанностями управляющего? — иронично уточнил Маури, уводя тему в сторону. — Может быть, вы хотите преподать мне урок? — поддевал он стилиста «пыльным мешком».

Эти двое уже не первый раз за вечер затевали батл, и каким-то чудом он всегда начинался с того места, на котором прервался, и идеально вписывался в ситуацию. Я переводила взгляд с одного на другого и вдруг обнаружила, что они чем-то похожи внешне. Лишь возраст и тёмная кожа Маури хорошо маскировала очевидное сходство.

Кажется, я рассматривала мужчин слишком откровенно, потому что Теренс нахмурился:

— Что-то случилось, Несси?

Я сглотнула — сама испугалась, может, проведённые в психиатрической клинике дни и весь этот сплошной стресс после неё повредили мне голову? Посмотрела со страхом на Маури, потом в лицо парню и выдала, пока не передумала — мне нужно было знать, что я не спятила… или спятила:

— Мне кажется, что вы… — смотрела на стилиста и с трудом перевела взгляд на Маури, уже внутренне паникуя, — что вы… очень похожи. Простите, — тут же подняла обе ладони и замотала головой, — это просто у меня что-то с головой… все это так неожиданно, и я… Я, наверное, сумасшедшая…

— Теренс — мой сын… — просто прервал мои мучения мужчина.

Я застыла на мгновение, не чувствуя ни облегчения, ни разочарования. Это так неожиданно… А потом поняла, что это только для меня новость.

— Да, — улыбнулся Теренс. В его глазах прыгали чертята. — Маури не знал, что я есть. Моя мать живёт в Сентервилле — это небольшой городок на берегу залива Фармингтон в штате Юта…

— Мои жена и маленькая дочь тогда погибли в авиакатастрофе, — продолжил Маури, — а мать Теренса была молоденькой девчонкой — едва закончила колледж, когда мы познакомились. Она возвращалась поздно с вечеринки одна, и на неё напала пума. Я услышал крики, выскочил и застрелил кошку. Потом так получилось, что навещал Эйсу в клинике в Солт-Лейк-Сити один — девочка оказалась сиротой и жила в старом трейлере с подругой на окраине, не очень далеко от моего дома. Все время плакала, пыталась перерезать вены — пума изуродовала ей лицо и половину тела.

— Мама говорила всегда, что Бог послал их друг другу. Маури цеплялся на неё, чтобы уйти от горя, а она за него, потому что больше было не за кого…

В глазах парня светилась бездна любви и тепла, когда он смотрел на старика. И столько же получал в ответ. Как я не заметила этого раньше? Хотя я видела их вместе всего второй раз — первый тогда, на пати у Никиты, а разве я могла о чем-то думать в тот день? Только-только лишившаяся девственности в туалете кафе, трахнувшая Никиту в Центральном парке посреди белого дня и буквально сразу после этого изнасилованная им до синяков на всём теле. Да я тогда имя свое не помнила, не то чтобы замечать что-то вокруг!

Но теперь стало понятно, почему Никита легко оставил Теренса у себя дома, когда повёл меня в клинику к Расселу. Тогда ведь удивилась этому, но кем я была, чтобы спрашивать?!

— Я оплатил ей пластическую операцию, и год она жила со мной в моем доме, — продолжил мужчина.

— Тогда они меня и сделали, — весело усмехнулся Теренс. — Мама всегда говорила, что любила Маури, а когда сказала ему об этом, он испугался и сбежал… — теперь взгляд парня на отца был полон укоризны.

— Я был старше в два раза и не испытывал таких же эмоций. Зачем было усугублять ее чувства, когда сам ничего не мог дать взамен? — похоже, не первый раз держал удар мужчина.

— В общем, Несс, отец улетел в Нью-Йорк и постоянно присылал ей деньги, а она не сказала ему, что беременна — не хотела, чтобы он тяготился ею и мной. Всё до копеечки она тратила на меня, я выучился в Гарвардском университете, закончил высшую школу Моды и стиля…

— А Никита знает?

Впервые прозвучало его имя, и так отчаянно и сдавленно, потому что в этот момент я поняла, что… это так похоже на то, что происходило теперь со мной… Вспомнила, как сказал Рассел:

Только любящая мужчину женщина способна воспитать своего ребёнка достойным продолжить дело жизни его отца…

Вот в чём дело… Я обвинила Расса в том, что он фанатик и просто использовал меня как инкубатор, воспользовался ситуацией, что он предал Никиту, оставаясь ему верным другом и стражем его интересов во всем — парадокс, что был готов пойти на что угодно, потому что проекты Ника нужны людям. А у него просто перед глазами был пример, так похожий на нас, и он делал будущее нам с Никитой, связывал накрепко, гарантировал другу и моему ребёнку будущее, в котором они будут. Отец и сын. Вместе. Может быть, Рассел и был не прав, но он пытался. Мы с Никитой все разрушали, а он… Он соединял нами сломанное…

О, флаг Америки! Какая же я глупая курица!

Слёзы полились из глаз, я закрыла лицо ладонями, успев увидеть, как недоуменно переглянулись трое мужчин. А потом они все разом оказались возле меня, как тогда — в клинике, когда выводили из небытия: Теренс сгрёб себе в руки и прижал к груди, гладя по волосам, Экен наливал холодную воду, а Маури присел на корточки и держал за руку, поглаживая и что-то говоря ласково и спокойно.

— Эт… это… гормоны… — всхлипывала я, делая маленькие глотки и пытаясь унять нервную дрожь и внезапную истерику. Я сегодня слишком много рыдаю! Что за день такой?! — Простите меня… — и снова залилась слезами.

— Это любовь, — возразил Теренс и заставил успокоиться неожиданным заявлением: — Пусть этот сукин сын поборется за тебя со мной!

Я поперхнулась водой, всхлипнув последний раз и напрочь забыв о слезах от наглости Теренса. Ну какой он — о, флаг Америки! — соперник, когда я люблю Никиту?! И так чёрт знает что происходит, мне ещё со Стэйрой разбираться, и этот туда же!

Я отпихнула парня и вскочила, негодуя:

— Совсем с ума сошёл?!

— Ну вот и договорились, — снова вынул из запасника самую свою обезоруживающую и заразительную улыбку парень.

Мне бы научиться так… И уже в который раз вспомнила Наоми, как она мгновенно перевоплощается из разбитой несчастной женщины в холодную светскую безупречную львицу. Все-таки пара ее советов мне бы не помешали. Но не жену же конгрессмена просить преподать урок?! Я посмотрела на Теренса уже с любопытством. Советы мужчины-сообщника против другого мужчины — это полезно! А со стопками глянца, светскими новостями, выскочками и именами их сопляков я как-нибудь справлюсь сама, если потребуется.